Это была разновидность пытки. Несговорчивого, мне рассказывали, в «стакане» могут держать и час, и полтора. Затем – словно в кипятке сваренного, еле двигающего ногами – ведут к следователю.
Меня пожалели, выпустили даже раньше оговорённого времени – через семь минут. Но за эти минуты я наконец понял, почему один из персонажей моего судебного очерка, не будучи избитым или подвергнутым испытанием током и «растяжкой», сказал, что задушил девушку. В кустах, под железнодорожной насыпью. Только не помнит, куда дел её сумку с конспектами. А попался он на глаза оперативникам только потому, что шоферил на самосвале в песчаном карьере, неподалёку от той насыпи.
Олега Адамова, рослого увальня, двадцати с небольшим лет, любителя пива и шумных застолий, взяли, когда он выходил из кафе (за нарушение общественного порядка – нецензурно выражался). И десять суток держали в СИЗО. Допрашивали:
– Значит, любишь девчонок, да? Ведь это ты погубил студентку? Сумку-то её куда выбросил?
От этих вопросов Адамова бросало то в жар, то в холод. Объяснял: за баранкой был. Вкалывал. Но ведь между рейсами мог к тропинке сбегать, что по насыпи вьётся, уточняли следователи. Девчонку в кустах подстеречь.
Из газет и разговоров Адамов знал, что в их местности, под Витебском, орудует маньяк. Но чтобы его, Адамова, простодушного рубаху-парня, известного своим покладистым нравом, в таком заподозрить? Друзья-водители написали в его защиту письмо, гурьбой ходили в прокуратуру. Не помогло. А пожилой сосед по камере, синий от татуировки (как потом выяснилось – «подсадная утка»), тем временем убеждал Олега:
– Добровольно покаешься, дадут пятнашку, не сознаешься – поставят к стенке.
На это же ему намекали и все те, кто его допрашивал. Особенно старался руководитель следственной группы по фамилии Сороко, очень любивший говорить про себя:
– Не люблю хитрить, потому что прямой, как танк. Всегда добиваюсь своего.
Олега, выдержанного перед допросом в «стакане» до полного изнеможения, Сороко добивал вот какими аргументами.
– Видишь экспертизу? – тряс он перед лицом Адамова листками с печатью (потом Сороко признается, что « ради эксперимента » они подделали и текст, и печать). – Всё совпало!.. А будешь упрямиться, отправлю тебя в психушку, в палату к сумасшедшим, которые своё дерьмо по стенке размазывают.
Адамов приходил в камеру серым. Не мог есть. Не мог спать. Не мог сидеть. Не мог ходить. Ему мерещились нарисованные следователем сцены. Он чувствовал себя одиноким и беспомощным (адвокаты в те годы на 1-ю стадию следствия не допускались). И однажды, дождавшись, когда все уснут, сплёл из разорванной простыни верёвку, но повеситься не смог – слишком громко хрипел и конвульсировал. Из петли его вытащили разбуженные сокамерники, и всё тот же синий «подсадной» сказал ему с досадой:
– Чего ты так мучаешься? Ну, признайся, а на суде откажись, там разберутся. А психушки чего бояться, и там люди живут. Ну, сделают тебя «петухом», потерпишь. Из-за этого в петлю лезть?
В петлю он больше не полез. А после очередного сидения в «стакане», войдя в следственный кабинет, увидел смеющегося Сороко.
– Ну что, поедем в психушку? Тебя там ждут!
Адамов смотрел на его квадратное лоснящееся лицо, чувствуя безграничное могущество этого щуплого человека. И вдруг, почувствовав всего себя ватным, стал сползать со стула. Он был как в беспамятстве, когда, стукнув коленками об пол, заговорил быстро, со всхлипами:
– Сороко, миленький, не посылай в психушку!.. Всё-всё подпишу, только не посылай!..
И стучал лбом о край письменного стола.
В ТЕНЁТАХ ЛЖИ
На суде Адамов пытался рассказать о том, как его допрашивал Сороко, как всё-таки отправил в психушку, где ему, по его словам, делали какие-то очень болезненные уколы. Ему не поверили, осудив на 15 лет.
А через два года, в 1984 году благодаря профессиональной работе минского следователя Николая Игнатовича и помощи его московского коллеги из Генеральной прокуратуры СССР Леонида Прошкина был пойман ставший потом знаменитым Михасевич, маньяк, который более десяти лет под Витебском охотился на женщин. И всё эти годы в тюрьму вместо него отправлялись люди, бравшие на себя его вину. Один осуждённый успел отсидеть 10 лет, второй после шести лет несвободы полностью ослеп и был выпущен «как не представляющий опасности», третий, приговорённый к высшей мере наказания, был к тому времени расстрелян, четвёртый, Олег Адамов, сам пытался лишить себя жизни…
На следствии Михасевич храбрился, рассказывая о своих «подвигах» – их было 14, показывал места, где прятал трупы. У железнодорожной насыпи его спросили, куда дел сумку студентки. «Да вон в тот колодец выбросил». Туда спустились и на камнях сухого дна нашли сумку. С хорошо сохранившимися конспектами.
И Адамова освободили. А следователей, двигавших этот страшный конвейер лживых дел, судили. Я был на этом суде, видел «прямого, как танк» Сороко, который за барьером, раскачиваясь с носка на пятку, громко упрекал сидевшего в зале Олега Адамова в нестойкости, чем втянул, по его мнению, всю следственную группу в «такую вот неприятность». Этого самовлюблённого фанфарона осудили на четыре года лишения свободы. Нет, не условно. Срок был реальный, и Сороко отбыл его от звонка до звонка.
Я в те годы (1988–1990) подробно писал про всё случившееся, по моим очеркам был снят художественный фильм «Место убийцы вакантно», адвокатов уже стали допускать на 1-ю стадию следствия, и мне тогда казалось, что вот теперь, после всей этой опубликованной и показанной жути, повторение таких историй, маячащих за приведёнными генпрокурором цифрами, невозможно… Как же я был наивен!..
Вспоминаю: в перерывах между судебными заседаниями мы с Олегом Адамовым бродили по парку, усыпанному осенней листвой, и я всё допытывался у него, как он смог признать себя насильником и убийцей. Ведь не пытали же. Не били. Олег кивал, вздыхая, нашаривал в кармане коробку с элениумом. Руки его тряслись, когда бросал таблетку в рот.
– Нервам хана, – сказал. И объяснил, наконец. – Когда я перед Сороко упал на колени, у меня было такое чувство, будто из меня все кости вынули.
…Неужели и сейчас, зная всё то, что происходит в следственных кабинетах, мы ничего не сделаем, чтобы уберечь всех нас от « прямых, как танк » человекообразных монстров, которых порождает сложившаяся бесконтрольная «система неправосудия»?..
_____________________________________
* «Человек на коленях» – название одного из очерков по витебскому делу, опубликованного в «ЛГ» 22 марта 1989 года. К сегодняшнему тексту на ту же тему, не утратившую – 25 лет спустя! – своей актуальности, я решил оставить прежний заголовок.
Теги: судебный очерк
Сомнительна теория
Дарио Салас Соммэр. Мораль XXI века / Пер. с исп. - М.: Издательство "Кодекс", 2013. – 480 с. – 15 000 экз.
Издание это из списка 100 книг, рекомендованных молодёжи Союзом писателей России в рамках образовательного проекта президента РФ. Потому она и выпущена тиражом, сегодня для текстов о морали рекордным.
Автор – чилиец Дарио Салас Соммэр, писатель, философ, исследователь, в мире его считают крупным гуманистом современности. Один из немногих, как Мишель Уэльбек и Умберто Эко, ныне живущий участник вышеназванного списка «100+». В России он пока известен немногим.
Ему 79 лет. Его дед Дарио Салас Диас был министром образования, известным деятелем-реформатором. Соммэр посвятил жизнь изучению сознания человека, поиску решений насущных проблем общества. Написал 9 книг, прочёл более 2500 лекций. Он почётный член Союза писателей России. В прошлом году на молодёжном форуме на Селигере представители латиноамериканской делегации вручили книгу «Мораль XXI века», подписанную автором, нашему президенту. У неё есть сайт на русском языке.
Соммэр абсолютно убеждён, что люди не живут по законам природы и, инстинктивно ощущая это, испытывают тревогу, не зная, как достичь счастья, как помочь себе и другим. Он решил дать миру научную мораль, которая станет руководством в достижении высшего блага. Попыток таких было много в истории – от Аристотеля с Платоном до Льва Толстого и Альберта Швейцера. Что же нового у Соммэра?
В лаборатории в предгорьях Кордильер на единственном в Латинской Америке регистраторе биофотонов он вёл исследования в области психологии, медицины, биофизики и квантовой физики, чтобы доказать необходимость развития внутреннего мира человека. Соммэр разработал физику морали , позволяющую «сознательно взаимодействовать с природой повсюду во вселенной во имя достижения высшего блага, включающего этическое и человеческое совершенство». На каких предпосылках Соммэр строит физику морали ?