кроваво-красный до самого верха. – Я все еще не верю до конца. После стольких лет страданий от его деспотизма я наконец-то свободен. – Он прав: больше его ничто не сковывало, но меня не покидало предчувствие, что он будет помнить привычный вес оков еще много лет. – Почему вы считаете, что отца убил не кролик Роджер, а кто-то другой?
– Появились обстоятельства, которые не были приняты во внимание. – Я заглянул в свою записную книжку. – Во-первых, в день своей смерти ваш отец выписал чек для галереи комиксов «Хи Тон», расположенной в центре города. Вы знали об этом?
Литтл-Рок сухо рассмеялся.
– Хотелось бы так сказать. Ею управляет парень по имени Хирам Тонер. У него репутация несколько неэтичного дилера.
– Что вы имеете в виду?
– А то и имею, что происхождение его выставочных объектов требует чрезвычайно тщательного изучения.
– Не могли бы вы перевести эти слова на простой английский?
Наконец-то я увидел его сходство с отцом – в том, как надменно он посмотрел на меня сверху вниз.
– Он скупщик краденых предметов искусства.
Я вытащил фотографии, которые нашел в кабинете Рокко.
– Вам знакомы эти снимки?
Он держал их перед собой веером, словно игральные карты, поглядывая на меня поверх, как игрок на речном пароходе, прикидывающий, как свести меня с пиковой дамой.
– Откуда они у вас?
– Нашел в кабинете вашего отца. Они вам знакомы?
Он разложил их на столе лицом вверх, в том порядке, как если бы они висели в выставочном зале.
– Их украли отсюда около месяца назад.
– Есть какие-то зацепки относительно того, кто мог украсть?
– Нет. Однажды я открыл дверь, вошел, выключил сигнализацию, огляделся и увидел, что они исчезли. Их сняли со стены прямо ночью. Полиция провела расследование, но не нашла никаких следов взлома. Мы так и не узнали, как воры проникли внутрь.
– У кого были ключи?
– Только у меня. И у отца, конечно.
Я перевернул фотографии.
– Что скажете о ценах на обороте?
Он водрузил на кончик носа крошечные очки-половинки.
– Указанные цены значительно ниже реальной стоимости этих работ.
– Как если бы их продавец знал, что они палёные?
– Да, похоже, особенно если речь идет о галерее «Хи Тон».
Я убрал фотографии в карман.
– Что вы можете рассказать Джессике Рэббит? Ваш дядя Доминик считает, что она хотела надуть вашего старика.
Я не сразу вспомнил, где видел такой же взгляд. Когда-то у меня был влюбленный щенок.
– Это лишь доказывает, как мало дядя Дом понимает в женщинах. Джессика – одна из самых очаровательных и красивых леди, которых я когда-либо встречал. Она намного лучше того, что заслуживал мой отец.
Еще одно очко в пользу Джессики-Джаггернаут[8].
– Вам известно, кто унаследует имущество вашего отца?
– Нет, хотя предполагаю, что, вероятно, это буду я. Думаю, все выяснится завтра, когда огласят завещание. – У меня не сложилось впечатление, что его особо интересовал этот вопрос. Возможно, он знал о плачевном финансовом состоянии синдиката ДеГризи: ему повезет, если его наследства хватит на проезд домой из адвокатской конторы.
Я спросил его в упор, во сколько оценивается синдикат, но он твердил, что не имеет ни малейшего представления, уверяя, что отец никогда не подпускал его к финансовой части бизнеса.
– Вы знаете делового партнера вашего отца с инициалами СС?
– СС? Нет, такого не знаю.
Я сделал дальний выстрел.
– На стенде у входа я заметил, что вы выставляете и Кэрол Мастерс, но в зале не увидел ни одной ее работы. Как так получается?
Литтл-Рок рухнул в кресло, будто кто-то выдернул пробку из его пальца и выпустил воздух.
– Отец велел снять их.
– Почему?
Литтл-Рок повернул ручки с красивым маникюром ладошками вверх.
– Точно не знаю. Примерно полгода назад он поссорился с ней. Могу только догадываться, что произошло: в последнее время Кэрол стала ярым борцом за права мультяшек, и отец испытывал к ней сильную неприязнь. Группа мультяшек под ее предводительством явилась прямо в его офис и стала требовать повышения заработной платы и улучшения условий труда. Боже, жаль, меня не было там, чтобы увидеть все собственными глазами. Подозреваю, эта акция стала последней каплей. И отец предпринял ряд согласованных мер – постарался задушить карьеру Кэрол. Пустил слух, что она стала ненадежной и многие ее работы требуют значительной ретуши. Он даже не принял один из ее стрип-комиксов, что почти неслыханно в нашем бизнесе.
– Были основания?
– Насколько я видел, нет. Кэрол – один из лучших фотографов в этом городе. Я даже собирался в следующем месяце сделать из ее работ «Шоу одной женщины» – для нее такая персональная выставка стала бы первой. Заготовил приглашения, напечатал рекламные листовки. Когда отец узнал, он пришел в ярость. Велел все отменить и даже убрать все работы Кэрол из экспозиции.
– Как Кэрол отреагировала, когда узнала, что ее шоу отменили и все работы сняли с выставки?
– А вы как думаете? Сначала здесь устроила разнос, после чего с достоинством удалилась. Кстати, это произошло вчера. Когда я услышал об убийстве отца прошлой ночью, первое, что пришло в голову, – это дело рук Кэрол Мастерс. И я правда очень удивился, узнав, что убийцей оказался кролик Роджер.
– По-вашему, Кэрол Мастерс способна на убийство?
– Даже не сомневайтесь. Особенно если кто-то толкнул ее так сильно и далеко, как это сделал мой отец.
Сначала я чуть не рассмеялся, но затем, вспомнив ее глаза – дикие тигриные глаза, – подумал, что, возможно, Литтл-Рок не так уж и неправ.
Я поиграл с ним в «подсказки» еще полчаса или около того и подвел итог: к ответу на вопрос, кто стрелял в Рокко ДеГризи в его кабинете, я так и не приблизился.
21
В конкурсе на размещение большего числа объявлений на меньшем пространстве мне было бы трудно выбрать между пожарной частью Смоки Стовера и витриной галереи комиксов «Хи Тон». Скидка 50 % на это, полная распродажа того, инвестируйте в искусство… И вместо каждой буквы С изображался знак доллара. Добавьте громкоговоритель, ревущий над входом, полмили мигающего неона, и по сравнению с этим стоянка подержанных автомобилей показалась бы практически пустой.
Едва я вошел внутрь, как ко мне подскочили два ушлых продавца, по одному с каждой стороны. Ради смеха я чуть не напустил на себя вид большого транжиры, просто чтобы посмотреть, как они будут бороться друг с другом, выясняя, кто первый увидел меня, но вместо этого я показал им свое удостоверение. Оно заставило их резко остановиться. Я никогда не слышал столько криков и воплей. Не говоря уж о виноватых взглядах.