— М-м-м, неплохо.
— А это что?
— Чулама из какой-то рыбы.
— Чулама?
— Ну, рыба, запеченная под мучным соусом.
Управляться за столом одним кинжалом было непривычно, но Мирон всё же справился с непростой задачей, разве что посадил на плащ пару крупных пятен от соуса. Чулама ему понравилась намного больше вина: и рыба свежая, и приготовлена вкусно.
— И всё же, что теперь будем делать?
— Ты тут посидишь немного, а я пробегусь по порту, есть у меня кое-какие знакомые. Потом вернемся к Дроко, надо с ним обсудить один вопросец. Дальше — договариваемся с каким-нибудь капитаном, судно которого идёт на север, чтобы взял нас пассажирами. А потом уж, до отплытия, можно пытаться уточнить, на какой именно корабль сел этот Меро.
— Хорошо, — кивнул Нижниченко. — А теперь давай каждый пункт твоего плана разберём более детально.
— Зачем это, Мирон? Разве ты мне не доверяешь?
— Странный вопрос. Если бы я тебе не доверял, то не забрался бы вместе с тобой вглубь Моры, верно?
— Тогда — в чём дело?
Нижниченко усмехнулся, вспомнив культовый сериал.
— Один наш коллега в моём мире на подобный вопрос ответил: "Не выношу, когда меня держат за болвана в старом польском преферансе".
Два последних слова пришлось сказать на русском, аналогов в местном языке, разумеется, не оказалось. Да и «болван» перевёлся весьма приблизительно. Но суть высказывания Йеми понял. Глотнув вина, поинтересовался:
— А если бы я оказался в твоём мире, Мирон, ты бы посвятил меня во все свои тайны?
— Разумеется, нет. Но я ведь и не прошу рассказать мне всё. Достаточно, если ты поделишься со мной некоторыми деталями. В своём мире я бы сделал это без колебаний. Особенно, учитывая, что здесь есть личный интерес.
Кагманец поднял взгляд на собеседника.
— Кстати, о личном интересе. Серёжа ведь не сын Балиса, верно?
— Почему ты так думаешь?
— Потому что он не разу не назвал мальчишку своим сыном. Будь он отцом, тревога о сыне вырывалась бы из него постоянно. А утаивать родство у него причин нет. Я же не скрываю того, что Риона — моя племянница, хотя, в отличие от вас, у меня для этого есть основания.
— Всё верно, Серёжа Балису действительно не родственник.
— Даже не родственник. Тогда почему он так беспокоится об этом мальчишке? Я понимаю тебя — Балис твой друг. Понимаю Наромарта, точнее, верю ему, что он действительно хочет спасти этих детей, хотя и не думаю, что у него это получится. Но Балис… Почему?
— Лучше было бы спросить у него.
— Возможно. Но ты его друг, значит, должен понимать, что им движет.
Мирон помедлил с ответом. Поведение Балиса было легко понять, но трудно объяснить.
— Как ты думаешь, Йеми, на что сейчас надеется Риона?
— На то, что её освободят.
— Кто?
— Я… или кто-то ещё.
— А вот Серёжа сейчас надеется только на Балиса. "Кого-то ещё" для него не существует. И Балис это понимает.
Несколько секунд кагманец сосредоточенно дожёвывал чуламу.
— Хорошо, Мирон. Это против правил, но я попробую выполнить твою просьбу. Во-первых, Тампек находится на морском пути из Плошта в Толу. Таким образом, если один след ложный, то нам не понадобится много времени, чтобы взять второй.
— Это действительно важно. И очень удачно.
— Во-вторых, ни на одном, ни на другом судне не упомянуты пассажиры. Одно из двух: или капитан скрыл это от чиновников, или же Меро устроился на судно охранником. Вернее — второе.
— Почему?
— Потому что скрывать пассажира — большой риск и маленькая прибыль.
— Хорошо, предположим, что Меро — охранник. И что это нам даёт?
— Можно потыркаться среди наёмников. Если повезёт, кто-нибудь вспомнит, на какой именно корабль нанялся Меро…
Жупан Дроко уже второй раз присылал слугу справиться, не вернулся ли из города его друг. Сашке приходилось выдавать трафаретно-вежливую фразу, после которой слуга тоскливо удалялся огорчать своего господина. То, что Йеми заходил поменять себе спутника, подросток решил не уточнять. В крайнем случае, сидя в своей комнате, он мог этого и не увидеть.
Вернувшись из города, Балис первым делом расправился с оставленным для него завтраком, после чего решил поговорить с Наромартом. По прошествии времени ситуация со снами казалась не такой уж и страшной, но капитан знал, что давать задний ход ни в коем случае не следует. В конце концов, у Гаяускаса было твёрдое желание разобраться во всех этих странностях, так почему бы ни заняться этим сейчас, когда делать всё равно нечего.
Эльфу и вейте слуги отвели маленькую угловую комнатушку типа рабочего кабинета. Когда Балис вошел в комнату, Рия, свернувшись в калачик и укрывшись плащом, сладко спала на сдвинутой в угол шкуре какого-то большого мохнатого зверя. Наромарт, сидя за столом, погрузился в чтение своей магической книги.
— Нар, мы могли бы поговорить, или ты очень занят? — поинтересовался морпех.
Эльф отложил книгу.
— Проходи, Балис. Конечно, мы можем поговорить. Присаживайся.
Проходя к столу, отставной капитан бросил ещё один взгляд на Рию. Ящерка никак не отреагировала на его появление в комнату. Светло-зелёный плащ мерно колыхался в такт дыханию. Похоже, сон вейты был глубок и безмятежен.
— Умаялась, бедняга, — ласково произнёс Наромарт. — Для неё такие путешествия в диковинку.
— А Анна-Селена не устаёт? — поинтересовался Гаяускас, усаживаясь на круглый табурет с гнутыми ножками.
— Не устаёт, — серьёзно ответил Наромарт. — В этом плане она намного ближе к мёртвым, чем к живым.
Повисла неловкая пауза.
— Ладно, Наромарт. Я ведь не об Анне-Селене пришёл говорить… Этой ночью я снова видел сон.
— И что же на этот раз?
По возможности подробно и точно Гаяускас пересказал ночное сновидение.
— И в итоге сбылось: мы действительно опоздали, Серёжу увезли из города и именно морем, — задумчиво подвёл черту эльф.
— Наромарт, я понимаю, что эти сны — не случайно. Но почему? Ты можешь мне дать простой и ясный ответ?
— Простой и ясный — не могу. Здесь многое непросто, а, кроме того, мне кое-что ещё не ясно.
— Что же?
— Например, твой перстень, Балис.
Капитан недоуменно посмотрел сначала на свою левую руку, указательный палец которой украшало массивное золотое кольцо с гравировкой в виде переплетающихся змеек и крупным золотисто-зелёным камнем, потом — на собеседника.
— При чём здесь перстень?
— Откуда он у тебя?
— Наследство, от деда.
— А у него откуда?
— Понятия не имею.
— Может, от его предков?
— Вот уж вряд ли. Дед потерял родителей совсем мальчишкой, воспитывался в приюте… К тому же, он из бедной семьи, откуда там такое сокровище… И вообще, какое это имеет отношение к моим снам?
— Я же говорю, это мне пока не очень понятно. Но этот перстень — волшебный. Я понял это сразу же, как встретил тебя. Мы, эльфы, способны чувствовать магию там, где её очень много.
— Очень много?
Наромарт положил на стол свою искалеченную правую руку. Поверх чёрной бархатной перчатки, обтягивавшей кисть, на безымянный палец было надето золотое кольцо с тёмно-красным камнем. И размерами кольца, и размерами камня перстень эльфа уступал перстню Балиса.
— Это кольцо падающих звёзд. Должен сказать, очень мощная магия. Но до силы твоего перстня мой не дотягивает.
Гаяускас задумчиво потёр подбородок.
— Совсем недавно я бы просто сказал, что это — чушь.
— А сейчас?
— А сейчас, возможно, я смогу в это поверить. Что делает мой перстень?
— Что делает? — недоуменно переспросил Наромарт.
— Ну, я не знаю. Желания исполняет? Превращает в невидимку? Ещё чего-нибудь там…
Чёрный эльф улыбнулся. Если бы его лицо не было обезображено ожогом, улыбка, наверное, была бы красивой. Сейчас же получилась гримаса, но отставной капитан уже привык не обращать внимания на увечье спутника.
— Ты слишком многого от меня хочешь, Балис. Чтобы разобраться, что именно делает это кольцо, нужно проводить сложные опыты. Да и маг нужен посерьёзнее, чем я.
— Но ты же сказал, что эльфы чувствуют…
— Эльфы чувствуют общую магическую силу, но не определяют её свойств. Когда ты видишь свет, то это не означает, что ты видишь и то, как действует его источник. У магии очень много проявлений, Балис. Полагаю, намного больше, чем ты себе представляешь.
— То есть, что делает перстень, ты объяснить не в состоянии?
— Нет.
— Значит, мы никак не можем проверить, волшебный ли он на самом деле? Можешь ты провести какой-нибудь простенький опыт, который бы показал, что это — не просто золотое кольцо?
— Это не трудно. Будь любезен, сходи на задний двор, там у нашего гостеприимного хозяина кухня. Попроси пригоршню муки.
— Муки? Какой муки? — изумился Гаяускас.