– С чемоданами неработающей аппаратуры? – недовольно буркнул в ответ Бергсон.
– К счастью, моя аппаратура функционирует исправно, – вернувшийся из своего путешествия в мир безмолвия Леру счастливо улыбнулся и постучал себя пальцем по лбу.
Бергсон в ответ только криво усмехнулся. Ему пока еще не доводилось слышать от Леру ни одного дельного замечания. На его взгляд, философ только тем и занимался, что высокомерно кичился своими выдающимися аналитическими способностями, но до сих пор от них не было никакого проку.
– Как вам понравились новые ощущения? – спросил у Леру Кийск.
– Ощущения в высшей степени необычные, – Леру задумчиво закатил глаза к неподвижному небу. – Я даже не знаю, с чем их можно сравнить. И должен признаться, оставшись в одиночестве, не слыша ничьих голосов, я так же, как вы, почувствовал странный, казалось бы, ничем не обоснованный страх. Даже не страх, а ужас, исходящий из самых глубин моего существа. Что-то такое, о чем писал Лавкрафт.
– Лавкрафт? – непонимающе переспросил Кийск.
– Это писатель начала XX века, занимавшийся изучением природы человеческих страхов, – объяснил Леру. – К сожалению, сейчас его помнят разве что специалисты. А между тем автором он был весьма незаурядным…
– Мы несколько отклонились от темы, – прервал философа Кийск.
– Верно, – согласился Леру. – Лавкрафта, если захотите, я дам вам почитать, когда вернемся на станцию. Я всегда беру с собой томик его рассказов. Люблю, знаете ли, почитать перед сном… Да, да. – Заметив нетерпеливый жест Кийска, Леру на этот раз сам прервал свою грозящую затянуться речь. – Итак, мое мнение от всего увиденного сводится к следующему: мы оказались в мире, в котором действуют физические законы, не соответствующие тем, к которым мы привыкли. Я не знаю, что именно в этом мире не так, но полагаю, что здесь нарушен какой-то основополагающий закон физики.
– Вы сами не понимаете, о чем говорите, – презрительно фыркнул Бергсон.
– Не понимаю, – с готовностью согласился с ним Леру. – Но зато я умею улавливать общие тенденции и сопоставлять факты. И факты эти однозначно свидетельствуют о том, что мы являемся инородными объектами, вносящими жуткий диссонанс в существующую стабильную систему. И система эта стремится как можно скорее уничтожить любые следы нашего пребывания в ней.
Бергсон скептически хмыкнул, однако на этот раз ничего не сказал.
– Давайте проведем простенький эксперимент, – предложил Леру.
Не дожидаясь ответа на свое предложение, он наклонился над кейсом Бергсона и, проведя пальцем над размещенными в нем приборами, остановил выбор на белом пластиковом пенале для хранения программных микрочипов.
– Эй, послушайте, что вы делаете? – возмутился техник.
– Да не волнуйтесь вы так, господин Бергсон, – мило улыбнулся ему Леру. – Все равно ведь ваши приборы не работают. И уверяю вас, не заработают до возвращения на станцию. Хотя, возможно… Ну да ладно.
– Верните пенал, Леру! – решительно двинулся на философа Бергсон.
– Оставьте его, Бергсон, – остановил техника Кийск. – Похоже, пока только он хоть что-то понимает в том, что здесь происходит.
– Верно, – согласился с таким заключением Леру. – Теперь внимательно наблюдайте за тем, что я буду делать.
Держа пенал в руке, Леру вновь отправился в ту сторону, где песок был истоптан следами его и Кийска ног. Дойдя до места, где следы обрывались, Леру сделал еще два шага вперед. Обернувшись, он посмотрел на оставшихся возле квада и что-то крикнул. Кийск развел руками, давая понять, что они ничего не слышат. Леру поднял вверх руку, в которой держал пенал. Затем, присев на корточки, он аккуратно поставил пенал на песок. Указав пальцем на пенал, Леру сделал знак, призывающий всех быть внимательными. Шагнув в сторону, он посмотрел на пенал, улыбнулся чему-то своему и быстро зашагал к вездеходу.
– Ну и что вы хотели этим продемонстрировать? – спросил Бергсон, когда Леру оказался в зоне звукового контакта.
– Смотрите на пенал, – ответил Леру, – и сами все поймете.
Белый пластиковый прямоугольник был превосходно виден на фоне багровых песков. Но, стоило Леру удалиться от него на расстояние, когда начали исчезать оставленные им на песке следы, как пенал тоже исчез. Он не был проглочен песками – просто его вдруг не стало.
Какое-то время все молча, в недоумении смотрели на то место, где исчез пенал. Одно дело, когда исчезают следы на песке, – к такому вполне можно привыкнуть. След на песке не более реален, чем круги на воде. Подул ветер – и вот их уже нет. Во всяком случае, так происходит в мире, где действуют привычные всем физические законы. Но когда у тебя на глазах исчезают предметы вполне материальные, это уже начинает внушать опасение.
Не говоря ни слова, Кийск кинулся к тому месту, где исчез пенал. Следом за ним побежал и Бергсон.
Десантники, вскинув снятые с предохранителей трассеры, внимательно наблюдали за окрестностями, словно ожидали внезапного появления тех, кто повинен в таинственном исчезновении пластиковой коробки.
А Леру, весело улыбаясь, наблюдал за тем, в какое замешательство поверг людей его простенький, по сути своей, эксперимент.
Добежав до места, где исчез пенал, Кийск принялся раскидывать песок ногами. Вскоре к нему присоединился и Бергсон.
– Как вы думаете, они действительно верят в то, что пенал зарыт где-то в песке? – спросил у десантников Леру.
– Мне тоже хотелось бы в это верить, – ответил Рахимбаев.
– Они просто боятся, что мир может внезапно перевернуться, – высказал свое мнение Ли Тан-Бо.
Ответ второго десантника определенно понравился Леру.
Кийск и Бергсон оставили свое бессмысленное занятие только тогда, когда песок был взрыт в радиусе двух метров от места исчезновения пенала.
– Ну ладно, – сказал Бергсон, обращаясь к Леру, когда они вернулись. – Будем считать, что вы выиграли. Где пенал?
– Представления не имею, – недоумевающе развел руками Леру.
Кийск оглянулся. Участок пустыни, который пару минут назад они с Бергсоном старательно вспахивали носками ботинок, вновь выглядел нетронутым.
– В таком случае что вы хотели нам доказать? – спросил он у Леру.
– Не доказать, а показать, – поправил его философ. – Я хотел показать, насколько быстро система, в которую мы ненароком вторглись, устраняет все следы нашего пребывания.
– Почему же она не устранит заодно и нас?
– Не могу сказать точно, но предположительно наши тела каким-то образом нарушают работу системы, и это мешает ей поглотить нас. Мы как бы находимся в коконе, радиус которого, как мы можем убедиться, составляет что-то около десяти метров. За пределами его действуют совершенно иные физические законы, нежели те, к которым мы привыкли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});