мужчин в моей жизни.
Вот как иногда бывает: живешь себе, думаешь, что много чего понимаешь, много чего знаешь.
Планируешь что-то, и будущее видится ясным и понятным.
А потом – раз! И все. Все твои планы, все твои намерения… Да и сама ты – словно находишься по другую сторону реальности.
И со стороны смотришь на свою прежнюю жизнь.
В том зазеркальном недавнем прошлом жила девочка, которая очень сильно хотела, чтоб мама ее любила.
В конец концов, Лена, тебе двадцать лет уже. Вполне можно признаться самой себе в том, от чего тщательно пряталась все эти годы.
Очень сильно хочется, чтоб мама любила. Всем. Кому не хочется… Значит раньше хотелось. И все равно, даже во взрослом возрасте нет-нет – и торкнет сердце болью.
И самое забавное, что, пока маленькая, любовь мамы – это нечто безусловное. Постоянное. Все равно любит же. Даже если ругает. Даже если не звонит часто , не проверяет уроки, не спрашивает , как дела. Все равно любит.
А потом что-то происходит, и все трещит. И жизнь твоя трещит.
Ломается, как чипсина, на мелкие осколки.
У меня так в тринадцать лет случилось.
Когда мать уехала за своей любовью и про меня даже и не вспомнила. Сбагрила бездетному одинокому дяде Коле, своему младшему брату, и счастливо выдохнула.
Дядя Коля тогда работал опером убойного отдела, и тринадцатилетняя племяшка ему вообще никуда не упала. Но заботился. По-своему, по-мужски. Поставил следилку на телефон, камеры по комнатам, и угомонился.
Ребенок под контролем, сытая, одетая, обутая. Все в норме.
А у меня все было не в норме.
Я, можно, сказать, умирала от обиды и тоски.
И неизвестно, что бы случилось со мной, если б не Веник.
Так он вовремя появился тогда. Спас. Вытянул. Переключил.
Он всегда вовремя появлялся.
И сегодня – тоже.
Потому что только теперь я поняла, что, на самом деле, вообще не хотела ехать обратно в Германию.
Это не возвращение домой было бы. Нет у меня там дома.
Это просто бегство.
Но все прекрасно знают, что от себя – не убежать.
Я покупала билеты, хамила Вите и Коле, выбегала из хостела – чисто на эмоциях, на нерве.
Как Принцесса, которую никто не спас.
Кроме него, моего Черного Зверя, появившегося вовремя.
Правда, я не предполагала, запрыгивая на его железного коня и счастливо уматывая в даль дальнюю, что Черный Зверь захочет меня сразу же сожрать.
Что для того и увозит.
Для того и спасает.
Чтоб себе забрать.
Я лежала, закрыв глаза, на твердой груди своего первого мужчины, слушала, как тяжело, размеренно и сильно бьется его сердце, как спокойно и умиротворенно он дышит, ощущала горячую тяжелую руку на своей пояснице. Он меня очень по-собственнически обнимал. Определяюще.
Сразу вспомнились его глаза, во время нашего секса недавнего, его слова о том, что я теперь - его.
Странные слова.
За столько лет я уже привыкла быть ничьей.
И сейчас не собиралась отвыкать от этого. Вроде бы не собиралась.
Но горячая грудь подо мной, но жесткая ладонь на талии определенно заявляли свои права собственности.
И сопротивляться этому пока что я не могла.
Веник был очень убедителен в своих притязаниях.
Слова лишнего мне не сказал. Ни тебе «здравствуй», ни тебе «можно тебя трахнуть»…
По сути, он себя как неандерталец вел.
Поймал, в свое логово приволок, набросился и поимел.
Надо бы мне разозлиться, а?
Хотя бы потому, что я свой первый раз слегка не так представляла себе…
Но не было ни сил, ни желания злиться.
Все Зверь вытрахал.
К тому же… Он так хорошо мне сделал, мама дорогая! Так сладко! Хотя и ужасно стыдно.
И вот тоже глупость. Чего стыдиться? Не маленькая девочка, давно уже в курсе, что такое куннилингус, что такое минет, и все остальное – тоже. В теории, да. Вечный теоретик – Лена.
Хотя, Руп пытался мои знания в практику перевести, но я как-то не была готова. Не хотела. И пальцами он мне никогда так хорошо не делал…
Так что да, исключительно в теории это было даже забавно.
Но Черный не стал проверять мои теоретические знания. Сразу в практику ударился.
Лежать мне было комфортно, думать особо ни о чем не хотелось.
Где-то на периферии остались проблемы моего дерзкого побега от Вити. Понятное дело, они вместе с Колей сейчас проводит тотальную зачистку города. Как вчера, блин. А чего? По свежим следам. Мои портреты еще даже, наверно, с устройств не удалили в опорных пунктах полиции и из телефонов всяких криминальных ищеек.
Правда, что-то мне подсказывало, что найдут меня не скоро. Веника, судя по всему, никто не узнал, связать как-либо его со мной… Ну, это постараться надо. Разве что Вову тряханут опять, поинтересуются, с кем это я зависала прошлой ночью. Они-то думают, что с Вовой.
Но до этого еще много времени пройдет.
А еще я почему-то думала, что берлога Зверя секретная. И явно не значится в адресах. Скорее всего, вообще незаконная.
Ну кто будет жить в гараже, скажите мне?
Нет, в Мюнхене последнее время такое поветрие появилось. Выкупали склады, нежилые помещения, перестраивали под хостелы в стиле лофт. Я даже один такой расписывала по заданию знакомого дизайнера…
Но это же там. А здесь , в России… Вряд ли.
И потому нас найдут не скоро. А, может, вообще не найдут…
В этот момент мне так хотелось, чтоб не нашли. Эгоистично хотелось исчезнуть с радаров, чтоб забыли уже, наконец!
Все равно никто из них про меня ничего не знал. Сомневаюсь, что Коля или Витя в курсе, кто