Последние месяцы меня посещали незваными совершенно необузданные мечты. И хотя я успешно гнала их от себя, одна все еще преследовала меня. Вопреки собственному неверию, я втайне надеялась, что вновь увижу лицо Кейрона. Теперь стало очевидным, что этому не бывать. Его лицом стало лицо принца Д'Нателя. Хотя за несколько месяцев минувшего лета, проведенных нами вместе, оно состарилось лет на пятнадцать, пока он пытался объединить свои тело и душу, с тех пор, как он исчез в пламени Ворот вместе с Дассином, его внешность больше нисколько не изменилась.
Но как я могу быть разочарованной? Дассин сказал, что я еще не стала частью его воспоминаний, да и не в этом было дело. Он догадался о моем страхе темноты и знал, чем утешить меня в печали. Когда мы гуляли среди деревьев, он самой манерой держаться напомнил мне Кейрона, и я никогда бы не заподозрила, что он — не тот человек, за которого я вышла замуж. Он обязательно вспомнит меня.
Накануне вечером я, сославшись на неважное самочувствие, попросила Неллию не беспокоить меня ни при каких обстоятельствах, по крайней мере, до полудня. Теперь эта отговорка казалась мне несколько дурацкой. Когда я заперла за собой сад и, пройдя между грядок с травами и овощами, вернулась к кухонной двери, еще было довольно раннее утро.
Я толкнула от себя створку и шагнула в совершеннейший хаос. Неллия как раз командовала двум бледным служанкам нести наверх кувшины с водой, как только та согреется. Третьей девице поручалось доставить в комнату хозяйки стопку чистых полотенец. Когда домохозяйка заметила меня, она тотчас бросилась навстречу.
— Ох, госпожа, а я только что послала Нэнси разбудить вас. Хоть вы и не велели вас беспокоить, я знала, вы захотите быть в курсе. Это с герцогиней. Госпожа Вералли нам сообщила.
Ребенок Филомены. Слишком рано.
— Вы уже послали за Реном Вэсли?
Я направилась вместе с Неллией к лестнице для прислуги.
— Я минуту назад отправила Френсиса, вот только…
— …вот только целый день пройдет, прежде чем доктор сюда доберется. Кто-нибудь из служанок когда-нибудь принимал роды?
— Только Полоумная Люси, старая нянька молодого герцога.
— Она все еще живет в замке? Мне почему-то думалось…
— Да, герцог Томас позволил ей остаться, потому что ей некуда было идти. Но она давно уже выжила из ума.
Она и делать-то ничего не делает, только знай, сидит себе в кресле и раскачивается — уже лет пять как.
— Пусть она теперь и не сильна умом, но, если поговорить с ней, она может нам помочь. Старики часто забывают, обедали они или нет, но помнят то, что для них особенно важно: как печь хлеб, играть в какую-нибудь игру или принимать ребенка.
— Бесполезно. Она немая, знаете ли. Даже пожелай она помочь, ничего бы не вышло.
— Тогда надо послать в Грейстев за повивальной бабкой.
Неллия с трудом перевела дыхание, когда мы добрались до площадки второго этажа.
— Но ведь герцогиня не хочет иметь дела ни с кем из деревенских. Она говорит, что все они невежественны и грубы. Именно поэтому она наняла Рена Вэсли, чтобы тот приехал и пробыл здесь последние недели перед родами, только вот они, к несчастью, начались раньше оговоренного времени.
— Если ребенок действительно уже собрался явиться на свет, я думаю, ей будет все равно. Пошлите за повитухой.
— Как скажете, госпожа.
Неллия повернула назад, а я отправилась дальше, к спальне Филомены, но лишь затем, чтобы столкнуться с грозной госпожой Вералли, заслонившей собой дверь.
— Вы сюда не войдете! Герцогиня собирается в последний путь. Здесь нужны врач или священник, но не ведьма. Благодаря доброте моей племянницы вам удалось просочиться в дом, но я-то пока все вижу! Я-то знаю, что у вас на уме! Я вас к ней и близко не подпущу.
— Уже послали за Реном Вэсли и за повивальной бабкой. Я уже сделала все, что возможно. Ее судьба в руках Близнецов.
Бедная Филомена. Мне и в голову не приходило, что я буду ее жалеть. Терять еще одного ребенка лишь с мрачной госпожой Вералли в качестве утешителя — вот уж действительно тяжелое испытание.
И ни верховный бог Арот, удалившийся от дел в небесный замок в сказочном Кадоре, ни Близнецы-воители ничем не помогут роженице.
— Скажите хотя бы, как она себя чувствует, чтобы я могла известить юного герцога. Он, вероятно, будет напуган слухами. Завтра День соглашения, и мы должны быть готовы к любым случайностям.
— Ничего я тебе не скажу, ведьма! Я посоветовала юному герцогу держаться подальше от тебя, пока мы не вышвырнем тебя из замка. Все твои козни будут раскрыты, и тебя сожгут, как и следовало сделать давным-давно!
Она хлопнула дверью прямо перед моим носом.
Ужасная женщина. Я сбежала вниз по ступенькам и отправила посыльного к Герику — сообщить, что его мать, вполне возможно, разрешится от бремени раньше положенного, и напомнить: что бы ни случилось, завтра, с первыми лучами солнца, он должен быть в большом зале и принимать арендаторов. Возможно, это будет тяжело, но ничто не должно этому помешать.
Весь остаток дня домочадцы ходили на цыпочках, как будто малейшее колебание воздуха могло накликать беду. Траурные стяги, все еще висящие на воротах замка, приобрели новое зловещее значение.
Я занялась приготовлениями к встрече с арендаторами, пытаясь сосредоточиться на перечне имен и фамилий, который подготовил Джордж. Но я места себе не находила из-за того, что не могу попасть в комнату Филомены. Хотя я и понятия не имела, чем могу ей помочь, я была уверена, что должна быть там. Неллия время от времени сообщала новости, по крупицам собранные у служанок. Схватки прекратились, едва начавшись, но могли возобновиться когда угодно.
Прибыла повитуха из Грейстева, но госпожа Вералли настаивала, чтобы мы немедленно отправили ее обратно. Я поговорила с этой миловидной, опрятной женщиной примерно моих лет и попросила ее остаться до вечера, в надежде, что герцогиня отменит решение тетушки. Повитуха ответила, что будет ждать столько, сколько потребуется. Дети не должны отвечать за дела своих родственников, сказала она, вежливо не замечая всей глупости положения. Я попросила Неллию позаботиться о том, чтобы повитухе было удобно.
От Герика я ответа не получила. Джордж сказал, что мальчик сидел рядом с Томасом в День соглашения с тех пор, как научился ходить, и всегда вел себя превосходно. Мне оставалось лишь верить, что и сейчас он поступит так же.
Следующим утром я поднялась затемно; было холодно, и одеваться пришлось быстро. Обычай требовал от членов семьи облачаться в лучшие наряды, но у меня не было ничего подходящего. Из двух своих платьев я выбрала более приличное, сказав себе, что сегодня моим украшением будет чувство собственного достоинства. Стоило только произнести это, как меня разобрал смех: я говорила в точности как моя мать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});