Последним департамент — бумажной промышленности. Нужно будет нанять в Европе мастеров, которые смогут организовать производство тонкой и белой бумаги. Много в общем забот будет у этого министерства.
За ним по важности стоит министерство Геологии. Нужны рудознатцы. Их тоже придётся сперва из Европы завозить. И с ними на поиски железа, золота и прочих полезных камней наших смышлёных людей посылать. В нём же будет департамент по обучению рудознатцев — геологов. Нужно создавать Санкт-Петербургский горный университет и Московский горный. Третьим департаментом в этом министерстве будет картографический. Геологи или рудознатцы шастая по земле нашей должны подробные карты рисовать, а хорошие картографы по ним уже более крупномасштабные карты рисовать, а потом и мелкомасштабные.
— Ваня, откуда ты всё это знаешь? — удивлённо дёрнула его за рукав Государыня. Брехт увлёкся, прожектами сыпал и даже под ноги не смотрел, чуть не упал от рывка. Не обидел бог силушкой Анхен.
— Да я и не знаю толком этого ничего. Просто профессор у нас был в Кёнигсбергском университете, и как-то его занесло на лекции, и он нам вместо лекции по римскому праву рассказал, что бы он сделал, если бы стал правителем государства. Вот я его лекцию сейчас и пытаюсь в жизнь воплотить. — Не смутился Иван Яковлевич, ещё по дороге из Курляндии в Москву заготовил такую отговорку. Пойди проверь. Старенький, мол, был профессор, уже, наверное, помер. Да и кто Бирона будет проверять⁈ Он хоть в Реале и не имел никаких должностей, а государством десять лет рулил. А тут вместо него такой монстр с кучей знаний. Да ещё и со знанием будущего. Даже на хромой козе не объедешь.
Знал Брехт и кому министерство Геологии доверить, где-то здесь под Москвой гробит свою жизнь Яков Брюс. Он отошёл от дел при Екатерине и, запершись в имении, опыты всякие ставит с непонятным результатом. Травится ядовитыми выделениями. А ведь не старый ещё, в районе шестидесяти.
— Анхен, вели завтра вызвать в Измайлово Якова Брюса, где-то тут рядом должен быть. Салтыковы должны знать. Его и поставь на министерство Геологии — лучше не найти, мало того, что сам энциклопедист, так он тряхнёт связами, напишет письма в Европу и залучит к нам профессоров и рудознатцев, а то и картографов хороших.
— Слышал о нём и видела не раз. Как вернёмся сразу и отправлю гонцов. Ещё будут ли министерства.
— Понятно. Следующим будет министерство Здравоохранения. И в нём тоже будет несколько департаментов. И один из них будет Медицинская академия.
Глава 14
Событие тридцать седьмое
Порядок дела не портит.
Там, где порядок царит, там и счастье гостит.
Порядок — сила: бережет время.
Где порядок, там удача.
Без порядка будешь жить — раньше времени постареешь.
После первого дня у Государыни, вот ведь удивительно, ножки заболели. Прогулка откладывалась. Брехт медикусу объяснил, как выводить из организма молочную кислоту с помощью массажа и прогрева в бане, и отправился в Москву. Было одно дело. Он для себя давно решил, ещё при переезде из Митавы, что нужно провести ревизию петровскому наследству. Царь реформатор создал в нескольких городах школы, чтобы учить моряков. Наследники забросили это дело, и они сейчас, по мнению Ивана Яковлевича, и недофинансируются, и не развиваются, а возможно и, вообще, хиреют. Это нужно было срочно исправлять. Одна из таких школ находилась в Москве, и раз прогулка минимум на день откладывается, Брехт и решил её посетить. Тем более, что там удивительный человек по современным меркам преподавателем служит. Любой школьный учитель, коим в Реале Иван Яковлевич и был, знаком с этой фамилией и его учебником.
Бирона Анна отпустила только с целым капральством конным в сопровождении. Брехт хотел с одним Иваном Салтыковым сгонять, но Государыня «уговорила» его свиту взять. Так-то Измайлово в будущем, это если и не центр Москвы, то и не окраина далёкая. Но сейчас до Первопрестольной нужно больше часа на лошадях добираться. Целью путешествия являлась Сухарева башня. Человек, незнакомый с историей и не москвич, может по названию решить, что это одна из башен Кремля. Там их богато, и все по имени мало кто знает. Спасскую — все, а вот дальше. Боровицкую, наверное, многие назовут. А Беклемишевскую? А сколько человек на прямой вопрос, является ли Сухаревская башня или Сухарева, частью Кремля, ответит отрицательно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Брехт, как москвич и человек, увлекающийся историей, знал, что к Кремлю эта башня отношения не имеет. Даже подписывался под петицией, чтобы в Москве построили её реплику. Саму башню снесли в тридцатые годы. Построили её по приказу Петра и в ней…
В ней и работал человек, к которому сейчас Иван Яковлевич с пылью из-под копыт спешил. В 1701 году по распоряжению Петра I Леонтий Магницкий был назначен преподавателем школы «математических и навигацких, то есть мореходных хитростно наук учения», помещавшейся в здании Сухаревой башни. И уже через пару лет, а точнее, в 1703 году Магницкий составил первую в России учебную энциклопедию по математике, так называемую «Арифметику Магницкого». Книга называлась: «Арифметика, сиречь наука числительная с разных диалектов на славенский язык переведеная и во едино собрана, и на две книги разделена». Брехт в музее её видел. С точки зрения двадцать первого века, не шедевр. Половина страницы каждой — это всякие красивые завитушки. Задачки специально исковерканным языком написаны, под «славенский» автор подделывался. Но это с точки зрения двадцать первого века, а с точки зрения самого начала восемнадцатого века и для России особенно — настоящий хороший учебник по арифметике.
В 1715 году в Петербурге была открыта Морская академия, куда волей Петра перенесли обучение военным наукам, а в московской «Навигатской школе», как её к тому времени стали называть, стали учить только арифметике, геометрии и тригонометрии. С того времени Магницкий стал старшим учителем школы и руководил её учебной частью.
Кто там строил Сухареву башню Брехт не помнил, но кажется архитектор был русский. За образец он взял башни Кремля и сумел втиснуть туда несколько этажей с классами для учащихся. Башню построили на пересечении Сретенки и будущего Бульварного кольца, не сильно далеко от дома, где сейчас проживал Остерман и на обратном пути Иван Яковлевич хотел к нему заехать.
Лестница, чтобы подняться на второй этаж была колоссальной. Не лестница, а целое здание. Брехт аж запыхался пока всю её преодолел. Нет, нужно активизировать занятия спортом — это не дело, в десятый или сто десятый раз дал себе команду Иван Яковлевич.
Магницкий нашёлся на третьем этаже. Брехт думал, что, как и в любой школе, детишки будут носиться по коридорам. Смех, крики, строгие учителя, грозящие пальчиком хулиганам, и был поражен тишиной и видом детишек. Детишки некоторые уже с усами и бородками были. И их, прямо, как сельдей в бочке, было в классах. Иван Салтыков бросился в один из классов и вскоре вывел оттуда невысокого пожилого человека одетого в странный по этим временам костюм, что-то типа сюртука английского, что войдёт в моду лет через семьдесят.
— Приехал, Леонтий Филиппович, к вам с визитом вежливости и разговором важным. Уделите часик вашего драгоценного времени? — изобразил лёгкий поклон Бирон. Как равному.
— Если важным, то почему и не поговорить, пройдёмте в кабинет мой.
Да! Есть две взаимоисключающие поговорки. «У кого бардак на столе, у того бардак и в голове». Это первая. Вторая — «У кого пусто на столе, у того пусто и в голове». Чего уж там в голове Магницкого было больше бардака или мыслей, но стол, стулья, лавки вдоль стен и шкафы изнутри и снаружи были завалены бумагами, картами, чертежами, книгами и глобусами с секстантами всякими. Казалось, что если попытаться взять какую-нибудь мумажку или компас, вон тот бронзовый, то всё это шаткое равновесие сразу нарушится и человек просто будет похоронен под этим собранием ценностей.