Читать интересную книгу Россия ментовская - Александр Хабаров

Я с мешком пошел домой. Все время шел лесом. Была у меня мысль покончить с собой. Придя домой, я ее вещи убрал в ее корзинку, а платок, опаленный и в крови, который был завернут в кальсоны, тоже запачканные платком, я на другой день вместе с кальсонами опустил в прорубь. Всю ночь не спал, передо мной стоял призрак совершенного дела. Потом пошел искать извозчика, чтобы ехать в уездный комитет партии. Я ничего не ел накануне убийства и после убийства. Я лежал в ночи с револьвером и все думал о самоубийстве. В понедельник в 4 часа утра я пошел к извозчику и уехал.

В уездном комитете партии я не хотел говорить о преступлении, хотел сообщить о нем Московскому комитету партии, который только и признаю.

Приехав в Волоколамский уездный комитет, я объявил, что должен ехать в Москву для разрешения вопроса о моей работе и что в Волоколамске работать не буду. Меня отпустили.

Приехав в Москву, я пошел в III Дом Советов, чтобы увидеть старых партийных товарищей, но там никого не нашел, так как все были на съезде. Оттуда пошел в Цека, чтобы увидеть товарища В, и узнать, не нужен ли я ему как работник в Екатеринбург. Он обрадовался и написал записку в Цека, чтобы меня откомандировали к нему.

В Московском комитете никого нельзя было застать, так как все были заняты съездом. Получив отношение из Цека в Эмка о моей командировке, я намеревался пойти в Эмка и во всем открыться, но, придя в 6 часов из Цека домой, я был арестован МУРом.

Я сразу в МУРе ничего не сказал, опять чтобы не компрометировать партию, так как не знал, какие люди меня окружают, но как только узнал, что здесь все коммунисты, я все открыл.

Я во многих отношениях раскаиваюсь в совершенном преступлении. Лучше было бы попросить партию помочь мне отделаться от нее".

А МОГ БЫ СТРАНУ СПАСТИ...

6 января 1919 года в грудь вождя мирового пролетариата уперся маузер московского бандита Кошелькова. И если бы потерпевшим не был бы Ульянов, то это дело оказалось таким же рядовым, обычным, как и иные гопстопы, которым не было числа в те суровые годы.

РЫьич решил принять участие в детском празднике (неужто Рождество?) и отъехал туда вместе с охраной.

А тем временем в Сокольниках пьянствовала банда Кошелькова - проблема N1 для МУРа тех лет... 6 января бандиты лелеяли план ограбления особняка на Новинском бульваре и кооператива на Плющихе. Решили, что без машины не обойтись. Где взять? Да взять ту, что подвернется!

И вот показалась автомашина. Бандиты выхватили револьверы. Первым это заметил шофер Ленина - Гиль. Законопослушный вождь приказал Гилю остановиться, думая, что это красногвардейский патруль. Как только машина остановилась, здоровенный Кошельков выволок Ильича из машины. Ильич запротестовал, выкрикнув, что он - Ленин. И протянул удостоверение. Но Кошельков не расслышал, сказал, что, мол, х... с тобой, что ты Левин...

Отъехав от места ограбления, бандиты остановились, чтобы рассмотреть добычу.

В бумажнике оказалось совсем немного денег, зато ленинская ксива ввергла Кошелькова в сильное нервное возбуждение. Он приказал ехать обратно, ловить Ильича, чтобы получить за него выкуп от Советской власти... Но на месте уже никого не было. Кошельков решил гнать к Совету, решив закидать его гранатами, но Ленина захватить. Но когда машина подъехала к зданию Совета, вместо того чтобы тормозить, сидевший за рулем Заяц прибавил газу.

Бандиты опоздали: у Совета уже стояли машины с красноармейцами.

ЛОВЛЯ

Люди в кожанках поклялись поймать Кошелькова.

Федор Мартынов и комиссар Лебедев пошли в разведку по злачным местам Москвы. В одном из кабаков втерлись в доверие к целой группе карманников, посулив куш с большой добычи.

Пили за счет МУРа. Пьяные карманники заявили, что надо валить в баню.

"С полчаса торчали около бани. Вдруг подъезжает лихач! В коляске четверо мужчин. В одном из них я тут же узнал Конька. Размышлять было некогда, я тут же вытащил маузер, а коня схватил под уздцы. Лебедев и Каузов подскочили сбоку и приказали поднять руки вверх. Бандиты подняли руки.

В их карманах мы нашли оружие, а под сиденьем - бомбы и еще два револьвера. Кроме Конька, среди бандитов оказались: Лягушка, Воська Черный и Ахмед. В ЧК мы им популярно объяснили, что их подвиги нам хорошо известны и всех их ждет расстрел. Спасти может только помощь в поимке Кошелькова. Бандиты долго колебались, но в конце концов Воська дал адрес по Брестской улице.

Мы тут же организовали засаду. Но Кошельков нас перехитрил. Он послал на разведку Леньку-сапожника. Леньку мы, конечно, взяли, а когда стали его выводить, сами напоролись на засаду, устроенную Кошельковым. Двое наших сотрудников были ранены, а один убит. Ленька же ушел".

В другой раз Кошельков вышел прямо к засаде и представился не кем иным, а самим Петерсом. После чего пристрелил наивных чекистов и удалился с их документами.

Потом он использовал чекистские ксивы, останавливая военных якобы для проверки личности и отбирая оружие.

И все же на Кошелькова вышли. Чекисты внимательно изучили дело по обвинению сотрудников РОСТА в подделке документов и торговле кокаином. Среди одиннадцати задержанных была и Ольга Федорова, оказавшаяся невестой Кошелькова. В бандитских и чекистских кругах Москвы знали, что Яшка без ума влюблен, но кого Кошельков удостоил своим вниманием, было неизвестно...

Но на одном из допросов Ольга Федорова неожиданно сделала сенсационное заявление. Она считала, что ее арестовали как невесту Кошелькова.

В Бутырку приехал Федор Мартынов, и уже через день

Федорова дала показания:

"Я предлагаю Угрозыску свои услуги в поиске Кошелькова. Где он скрывается, я не знаю, но уверена, что если буду на свободе, он ко мне придет, так как очень в меня влюблен".

В их излюбленный Екатерининский сквер и решили заманить Яшку. Но он на свидание не явился.

Вскоре были арестованы многие из банды Кошелькова: Херувим, Цыган, Петерсон, Дубов, Мосягин... По закону военного времени их приговаривали к расстрелу. Но один из бандитов выкупил жизнь, назвав адрес конспиративной квартиры Кошелькова в доме N 8 по Старому Божедомскому переулку.

"На Божедомке мы организовали исключительно сильную засаду, - вспоминает Федор Мартынов. - И вот появился Кошельков. Он шел со своим сообщником Емельяновым по кличке Барин. Мы не старались взять их живыми и начали стрелять. Первая же пуля попала в голову Барина, и он был убит наповал.

А Яшка применил свою обычную систему, стреляя из двух револьверов, он буквально забросал все окна пулями. Но выстрелом из карабина был смертельно ранен. В 18 часов 21 июня 1919 года он скончался.

В карманах Кошелькова мы нашли документы сотрудников МЧК Ведерникова и Караваева, которые он отобрал, когда изображал Петерса, а также два маузера и браунинг, отнятый 6 января у Ленина. Была там и маленькая записная книжечка - своеобразный дневник, который вел Кошельков и куда записывал свои потаенные мысли. Была там одна запись, которая всех нас буквально потрясла. Яшка очень сожалел, что не убил Ленина.

А еще мы нашли пачку денег, в которой было 63 - тысячи рублей и через которую прошла пуля, смертельно ранившая бандита. Так что будь пачка потолще, Кошельков мог бы уйти.

К счастью, этого не произошло, и с бандой Кошелькова было покончено, главарь оказался в безымянной могиле, были расстреляны и все его сообщники. Что касается Ольги Федоровой, то чекисты свое слово сдержали и передали ее не в ревтрибунал, а в уголовный розыск. Далее ее следы теряются.

А вот Ленин из всей этой истории извлек немалую выгоду. Желая во что бы то ни стало обосновать необходимость заключения Брестского мира, в небезызвестной работе "Детская болезнь "левизны" в коммунизме" он вспоминает о компромиссе, который вынужден был заключить с бандитами, отдав им документы, револьвер и автомобиль, чтобы они дали возможность "уйти подобру-поздорову". И завершает он эту мысль весьма изящным выводом: "Наш компромисс с бандитами германского империализма был подобен такому компромиссу".

ПРЕСТУПНЫЙ МИР 20-х-30-х ГОДОВ

В двадцатые-тридцатые годы уголовный мир растворился в новой формации: спекулянтов, бандитов, контрреволюционеров и т, д. Кражи, хищения, спекуляция, грабежи вросли в повседневный быт граждан. Стала стираться грань между ворами и обывателями. Старые тюрейные "сидельцы", как их называли "иваны", вдруг обнаружили, что воровство перестало быть только их профессией. Новые жиганы на первых порах, где хитростью, а где и силой сумели подмять под себя старых воровских лидеров, число которых заметно поредело в связи с активной деятельностью чрезвычаек, пускавших в расход воровских авторитетов" не вдаваясь в прошлые их заслуги. Новые оказались во главе большинства преступных банд и группировок, где стали задавать тон на свободе и в местах заключения.

Обычаи и правила преступного мира жиганы усвоили быстро и вдобавок к этому обогатили старые традиции новыми идеями. Свою деятельность они преподносили как выражение несогласия и протест против власти совдепии. За жиганами прочно закрепилось название "идейные". Нэп 20-х годов оживил частную торговлю и предпринимательскую деятельность, появились богатые и нищие. Для новоявленных богачей открывались шикарные рестораны, казино, расцветали проституция, сутенерство и т, п.