– Я вам верю.
Сердце заколотилось в груди Ричарда. Ему захотелось наизнанку вывернуться, лишь бы заслужить эти доверие и признание.
– Я хочу, чтобы вы научили меня всему, что знаете.
Ричард засмеялся. Этот мальчик выжимал из него реакции, на которые он считал себя неспособным.
– Сомневаюсь, что тебе захотелось бы научиться тому, чем я занимаюсь.
– Мне хочется!
Ричард искоса посмотрел на Изабеллу:
– Не думаю, что это придется по душе твоей маме.
– Потому что это опасно?
– Мягко говоря, да. – Ричард взглянул на часы. – Но это мы обсудим в другой раз, молодой человек. Мы договорились, что порисуем до твоего времени отхода ко сну. Тебе нужно отправляться спать, а мне пора идти.
Уже не споря, Маурисио встал и собрал вещи, являя собой воплощение достоинства и чести. Дав слово, он сдержал его. Это вызвало у Ричарда… гордость?
За Маурисио пришла Марта. Передав ей свои вещи, мальчик вернулся, чтобы попрощаться. Обняв мать, он бросился к Ричарду, обвив руками его шею.
– Вы еще придете?
Ричард почувствовал себя так, словно ему саданули по сердцу. Он посмотрел поверх головы Маурисио на Изабеллу. В ее глазах бушевали штормы. Она была в ужасе. От того, к чему это могло привести. По правде говоря, Ричард испугался не меньше.
Но ответ у него был только один:
– Да, приду.
Чмокнув Ричарда в щеку, Маурисио выскользнул и, одарив его улыбкой, унесся прочь.
Собравшись с духом, Изабелла обрушила на Ричарда не дававший ей покоя вопрос:
– Так ты собираешься сказать Маури правду?
И на этот вопрос у него был лишь один ответ:
– Нет. Пока нет.
Глава 9
«Пока нет».
Эти слова эхом отдавались в сознании Изабеллы, нервируя все больше. Ведь они означали, что рано или поздно Ричард скажет Маури правду.
Но Ричарду казалось, что все просто. Маури узнает, что у него есть отец, получит его богатство и власть.
Словно это не изменит все.
До того, как уехать тем вечером, Ричард признал, что сам не знал, как поступить. Он лишь хотел общаться со своим сыном. И Изабелла не могла отказать ему в этом.
Начиная с того самого дня три недели назад, она уступила и согласилась с тем, что Ричард проводил с ее семьей каждую свободную минуту. После окончания рабочего дня, с раннего вечера до момента отхода детей ко сну, он находился у них дома. И потрясал ее с каждой новой минутой.
Ричард источал прямо-таки безудержное обаяние. Раньше Изабелла считала это умелой манипуляцией, но теперь сильно сомневалась в его неискренности. Ему нравилось проводить время с ее семьей. А к Маури он относился так, как на памяти Изабеллы ни один человек не относился к ребенку – даже самые любящие отцы. Та почти осязаемая близость, что связывала их, тревожила Изабеллу. И близость эта укреплялась с каждым днем.
Изабелла смотрела на Ричарда новыми глазами, да и он сам явно удивлялся пробудившимся в нем чувствам.
Вот и сегодня, например, он совершил необычный для себя поступок.
Взял их в поход по магазинам.
Изабелла согласилась на это при условии, что Ричард не станет транжирить деньги. А потом долго распекала себя за то, что не уточнила определение «транжирить» – на языке Ричарда это означало потратить меньше миллиона долларов.
Но волновалась она напрасно.
Считая – и небезосновательно, – что они делают покупки в компании всемогущего джинна, дети просили купить им вещи, которые не осмелились бы попросить у своей семьи. Ричард не уступил просьбам детей, преподав тонкий, но строгий урок по поводу излишних трат и их неприятных последствий. После этого дети оставили выбор за ним, и Ричард купил подарки по доступной цене, от которых они пришли в восторг, – приятные и полезные вещи.
Маури единственный из детей не просил ничего. Он изумлялся всякий раз, когда Ричард выбирал для него именно то, что он хотел. Маури никогда ничего не просил, словно знал о трудностях матери и не хотел добавлять новые. Изабелла пыталась предугадывать его желания – увы, далеко не всегда точно. И теперь ее уязвляло то, что Ричард после столь краткого общения мог так безошибочно угадывать его желания.
Когда с покупками для детей было покончено, Изабелла сказала Ричарду, что запрещает ему покупать что-либо взрослым. И он снова ответил, что она не вправе диктовать условия от имени других. Изабелле нехотя пришлось признать, что его отношения с ее семьей должны строиться независимо от их отношений.
Тем более что никаких отношений уже не существовало.
С тех пор как Ричард предложил так называемый союз, он не допускал и намека на свое прежнее горячее желание продолжить их роман. Изабелла чувствовала облегчение… но с ума сходила от переживаний. Потому что хотела его, нового его, которым могла восхищаться и которого могла уважать намного больше, чем прежде. Но, похоже, она оказалась права. Ричард воспринимал ее лишь как мать своего сына, а полная домашних забот жизнь, видимо, безвозвратно охладила пламя его страсти.
И в тот самый момент, когда Изабелла подумывала прямо спросить Ричарда о его намерениях, они наткнулись на Роуз и ее семью.
С той памятной встречи Роуз больше не спрашивала о Ричарде. Изабелла предполагала, что Роуз осознанно избегала этой темы: не хотела доставлять неприятности брату, раз уж тому вздумалось скрываться.
Когда Джеффри и их дети, Джени и Робби, – как теперь понимала Изабелла, названные в честь матери и брата Роуз, Джанет и Роберта, – бросились приветствовать их, Роуз осталась стоять позади, пристально глядя на Ричарда. Тот, обменявшись рукопожатиями с Джеффри после краткого представления Изабеллы, уставился на нее в ответ.
Мать и сестра Изабеллы забрали детей в кафе перекусить, и они остались вчетвером. Джеффри прекратил свою оживленную болтовню, осознав, что та превратилась в монолог, и наконец-то заметив смятение жены, не сводящей взора с незнакомца.
Не успел Ричард как-то среагировать, как Роуз бросилась ему на шею, вцепившись в него со всей силой. Ричард будто окаменел, а бессвязные крики Роуз стали обретать смысл.
– Только не говори мне, что ты не Рекс… Не смей!
Ричард зажмурился, его лицо исказила мука. Роуз вдруг отпрянула, из ее глаз хлынули слезы. Она схватила его за руки:
– Ты – мой брат. Скажи это.
Ричард резко, хрипло выдохнул мощной грудью и кивнул:
– Я – твой брат.
Заливаясь слезами, Роуз снова бросилась на шею Ричарду. Она безудержно рыдала, уткнувшись лицом в грудь брата, а тот сжимал ее в объятиях, гладя по блестящим волосам дрожащими пальцами. Изабелла потеряла способность дышать, чувствуя, как мир вокруг померк.
Ричард перестал скрываться, вернувшись к сестре.