Мишель подумала было напрямую это спросить, но затем передумала.
– Ну, надеюсь, на этот раз она удержит свою озлобленность при себе, – вместо этого сказала она. – Господь свидетель, я ее очень люблю, и она – одна из самых выдающихся монархов, что у нас были, но этот ее темперамент….!
Она покачала головой, а лицо Хонор исказила гримаса.
– Я знаю, что все думают, что она боеголовка с очень коротким запалом, – несколько раздраженно сказала она. – Я также допускаю, что она – самая злопамятная личность из всех мне известных. Но когда дело касается ее ответственности перед государством – она далеко не слепа!
– Хонор, не стоит защищать ее от меня! – защищаясь, Мишель подняла обе руки ладонями к Хонор. – Я просто стараюсь быть реалисткой. Темперамент у нее адский, а поддаваться нажиму, даже когда он исходит от людей, дающих самые лучшие советы, она ох как не любит! Ну а если говорить о нажиме, Причарт тщательно озаботилась убедить меня, что она прекрасно понимает, какое, мягко говоря, преимущество дает Республике происходящее в Скоплении. Мало того, она просила передать Бет, что завтра в Новом Париже сделает официальное заявление, поставив в известность и Республику и всю остальную галактику о сделанном предложении.
– Ох, отлично! – Хонор откинулась назад. – Очень умно. Ты права, Елизавету это возмутит. Но и она сама тоже очень неплохой игрок на поле межзвездной дипломатии. Я не думаю, что она будет очень уж удивлена. И я очень сильно сомневаюсь, что ее возмущение сыграет главенствующую роль при принятии решения.
– Надеюсь, ты права, – Мишель отхлебнула кофе и опустила чашку. – Очень надеюсь, поскольку, как бы я не старалась оставаться циничной, я думаю, что Причарт действительно настроена серьезно. Она действительно хочет мира!
– Тогда будем надеяться, что у нее получится, – мягко сказала Хонор.
ГЛАВА 8
– Лейтенант Арчер?
Лейтенант Жерве Арчер отвлекся от созерцания ярких пышно цветущих клумб с земными цветами в дальнем конце панорамного окна и быстро обернулся к столь же пышнобородому главному стюарду, стоящему в дверном проеме.
– Да, мастер-стюард?
– Адмирал сейчас Вас примет.
– Благодарю Вас.
Арчер, проследовав за стюардом в двери через со вкусом – и дорого – обставленный холл, подавил желание нервно одернуть свой берет. С меньшим успехом он подавил мысль о том, как бы отреагировали его родители, и в особенности, мать, если бы получили приглашение в эти апартаменты Лэндинга. И как мала вероятность, что это когда-либо произойдет.
Стюард, подойдя к еще одной, открытой двери, обернувшись, бросил на него взгляд поверх плеч и мягко откашлялся, привлекая к себе внимание.
– Да, Крис? – раздалось грудное контральто.
– Прибыл лейтенант Арчер, мэм.
– Ясно. Пригласи его войти, пожалуйста.
Бородатый стюард отступил в сторону и вежливо кивнул Арчеру, приглашая его войти. Что, с чувством смятения, он и сделал.
Комната за дверью представляла собой комбинацию кабинета и библиотеки. Это была большая комната, и он почувствовал, что его глаза немного расширились в удивлении, когда он увидел высившиеся полки, заполненные чем-то, что, судя по всему, было отпечатанными на бумаге книгами. Для большинства людей коллекция подобного рода являлась бы чистой воды показухой, ну, или, в лучшем случае, элементом интерьера. Эти же книги, подумал он, такими не были. Он не мог сказать как, но знал, что это именно так. Возможно потому, что их корешки имели ту легкую потертость, почти матовость, которую человеческие руки придают вещам, с которыми часто имеют дело.
Резко контрастируя с архаичными книгами, комната могла похвастаться элегантным и мощным современным рабочим терминалом. За ним сидела женщина, к которой и пришел Арчер, и он пересек комнату и встал смирно.
– Лейтенант Арчер, мэм.
– Приятно познакомиться, лейтенант, – произнесла она, встав и протянув ему руку сквозь голограмму дисплея, который она изучала, когда он вошел.
Он взял протянутую руку, одарившую его крепким рукопожатием, и позволил своим спине и плечам расслабиться, подчиняясь бессловесному приказу, высказанному рукопожатием, встать более комфортно.
– Присаживайтесь, – пригласила она его и он немного робко опустился в указанное кресло.
Сама она снова уселась за свой стол, отключила голографический контур и, внимательно его изучая, откинулась назад в кресле. Он также смотрел на нее, надеясь, что не выглядит нервным… особенно потому, что действительно нервничал.
– Итак, – сказала она спустя мгновенье или два, – Вы были на «Некроманте» в Солоне.
Ее тон превратил утверждение в вопрос, хотя он и не был уверен, к чему именно этот вопрос относился. Пока, что…
– Да, мэм. Был.
Голос его прозвучал спокойно, отметил он про себя с некоторым удивлением. Удивление было вызвано тем, что спокойно он себя не чувствовал. Думая о Солоне, спокойным он оставаться не мог. Вспоминая о накатывающем урагане ракет, о том, как швыряло и неописуемо скручивало его корабль под ударами лазеров с ядерной накачкой. О ревущей сирене, о криках в интеркоме, о внезапной тишине, прерывавшей эти крики, о телах своих двух лучших друзей…
– Было хреново, да?
Он вынырнул из воспоминаний и сморгнул в удивлении. В удивлении от того, что она так спокойно подняла этот вопрос, тогда как все остальные прилагали просто грандиозные усилия, стараясь его избегать. В удивлении от понимания, что в ее тихом вопросе – без приторного сострадания – родилась симпатия взаимно перенесенного опыта.
– Да, мэм, именно так, – услышал он свой столь же тихий ответ.
Мишель Хенке рассматривала молодого человека, стоявшего напротив ее стола. У нее было сомнения, когда Хонор порекомендовала молодого Арчера на пост ее нового адъютанта. Частично, конечно же, из-за вопроса, нужен ли ей вообще новый адъютант. Бежишь впереди паровоза и проводишь собеседование кандидатам еще даже до того, как Адмиралтейство вообще дало тебе понять, что собирается подобрать тебе командование, да, девочка? подумала она. С другой стороны, хорошие адъютанты на улице тоже не валяются. И даже адмиралу без флота нужен хороший помощник.
Безусловно, на улице такие не валялись, да и помощник был ей нужен. И не так уж много лейтенантов смогли бы заручиться рекомендациями Хонор Харрингтон, даже не послужив под ее командованием.
– Он прошел сквозь ад, – сказала Хонор, поглаживая уши Нимица. – Его служебные характеристики просто блестящи, и я знаю, что капитан Крюйкшенк чрезвычайно высокого о нем мнения. Что для меня, то, честно говоря, я ощущаю его как второго Тима Меарса. Но сейчас в нем заперто и слишком много боли. Я думаю, что частично он ощущает вину из-за того, что выжил. Миндалевидные глаза впились в Мишель. Как будто он допустил ошибку оставшись в живых когда его корабль погиб. Знакомое чувство?
Да, Хонор, подумала она тогда. Очень знакомое.
– Да, лейтенант, – вслух сказала она, – когда подобное случается, оно накладывает отпечатки. И они никуда не денутся. Поверьте мне, я знаю из личного опыта. Вопрос в том, позволить ли этому изменить нас или нет.
Жерве дернулся. Он шел сюда, готовясь отвечать на стандартные вопросы, призванные оценить его опыт, и готовясь продемонстрировать компетентность. Он не был готов, что адмирал, которого он никогда не встречал раньше, ударится в воспоминания. О гнетущем чувстве утраты, о грызущих нутро вопросах почему выжил он, когда так много других погибло.
– Изменить нас, мэм? – услышал он себя. – Я не уверен, что это правильный вопрос. Разве мы – не плод постоянных изменений? Я имею в виду, если мы не меняемся, значит мы и не учимся ничему, разве нет?
Вот это да! Попался! подумала Мишель. Она постаралась не сморгнуть и не прищурить в удивлении глаза, но подняла спинку кресла и поджала задумчиво губы.
– Отлично подмечено, лейтенант, – согласилась она. – Я обычно более точна в выражениях. Полагаю, я имела в виду, что вопрос состоит в том, позволим ли мы изменениям сбить нас с выбранного пути, повлиять на то, как бы мы желали окончить свои дни. Позволим ли мы им… ослабить нас, или же продолжим расти, нося гордо наши шрамы.
Она говорит это не только мне. Жерве и понятия не имел, откуда появилась это озарение, но он знал, что это, несомненно, именно так. Она говорит сама с собой. Ох, это не совсем то…. Она говорит о нас. О тех, кому довелось остаться в живых. И она говорит для нас обоих.
– Я не знаю, мэм, – сказал он. – Я имею в виду, ослабит ли это меня. Я бы не хотел. Я не думаю, что это случится. Но, должен признаться, временами это жжет меня слишком сильно и в такие моменты я уже не столь уверен.
Мишель медленно кивнула. Ей не нужна была эмпатия Хонор чтоб за этим ответом распознать болезненную честность, и она уважала молодого Арчера за нее. Честно говоря, какая-то часть Мишель была поражена тем, что она смогла заглянуть ей в глаза открыто и честно перед лицом абсолютно незнакомого человека.