По одной из версий, слова «расположены скрытно» по замыслу Кутузова должны были означать, что он якобы хотел создать у противника впечатление, что на Старой Смоленской дороге расположена очень сильная группировка русских войск. Другими словами, он якобы стремился скрыть не отряд Тучкова, а его истинную численность.
По сути, если это так, то Кутузов хотел «разменять» корпус Н.А. Тучкова и ополченцев на регулярные французские войска, находившиеся у Наполеона на правом фланге. Но это не получилось; против Утицы действовали поляки из 5-го корпуса Понятовского.
В Бородинском сражении Наполеону постоянно удавалось создать локальное превосходство в силах практически на всех участках поля битвы, что в конечном итоге привело к большим потерям в русской армии. К тому же Наполеону удалось сохранить весь свой главный резерв в виде его элитных гвардейских частей. Кутузову же сохранить резервы не удалось.
В ходе Бородинского сражения положение не смог исправить даже предложенный Кутузову штабными офицерами рейд русской кавалерии в тыл левого фланга французов. При этом атака регулярной кавалерии генерала Ф.П. Уварова не была поддержана казаками, так как атаман Матвей Иванович Платов в день Бородинского сражения был пьян и физически не мог руководить своими людьми.
Участник сражения Н.Н. Муравьев свидетельствует:
«От дурных распоряжений и нетрезвого состояния графа Платова войска сии, которые могли бы принести большую пользу, ничего не сделали».
А вот мнение о действиях казаков генерала А.П. Ермолова:
«Атаман Платов перестал служить, войска его предались распутствам и грабежам, рассеялись сонмищами, шайками разбойников и опустошили землю от Смоленска до Москвы. Казаки приносили менее пользы, нежели вреда».
Вывод историка В.М. Безотосного об атамане Платове однозначен:
«Предводитель казачьих полков оказался одним из немногих высших генералов, не награжденных за Бородино, затем был отрешен от командования арьергардом, а в Тарутинском лагере находился уже без всякой должности».
Естественно, рейд русской кавалерии, который в советской исторической литературе считают чуть ли не вершиной полководческого искусства М.И. Кутузова, закончился ничем (по сути, он был выполнен так плохо, что свелся к не слишком эффективной тактической демонстрации). Потом главнокомандующий во всем стал обвинять атамана Платова. А заодно и генерала Ф.П. Уварова. А заодно и еще многих других… Впрочем, у Михаила Илларионовича всегда было так: у него все время был виноват кто-то иной, а не он сам…
Впрочем, рейд кавалерии, по большому счету, и не мог ничего изменить, ибо судьба сражения решалась не на правом, а на левом фланге русских. Более того, Наполеон постоянно владел инициативой. Что же касается Кутузова, то он не потерпел серьезного поражения исключительно благодаря выдающемуся героизму русских солдат, а также умелому и энергичному управлению войсками, которое осуществляли М.Б. Барклай де Толли, П.И. Багратион и многие другие генералы и офицеры.
Военный историк Карл фон Клаузевиц констатирует:
«Роль Кутузова в отдельных моментах этого великого сражения равняется почти нулю. Казалось, что он лишен внутреннего оживления, ясного взгляда на обстановку, способности энергично вмешаться в дело и оказывать самостоятельное воздействие. Он предоставлял полную свободу частным начальникам и отдельным боевым действиям. Кутузов, по-видимому, представлял лишь абстрактный авторитет. Автор признает, что в данном случае он может ошибаться и что его суждение не является результатом непосредственного внимательного наблюдения, однако в последующие годы он никогда не находил повода изменить мнение, составленное им о генерале Кутузове <…> Таким образом, если говорить о непосредственно персональной деятельности, Кутузов представлял меньшую величину, чем Барклай, что главным образом приходится приписать преклонному возрасту».
Потери в Бородинском сражении
В российской литературе одно время была широко распространена следующая цифра наполеоновских потерь – 58 478 человек. А вот численность потерь русской армии в Бородинском сражении многократно пересматривалась историками.
Например, генерал Л.Л. Беннигсен дает нам следующие данные:
«У нас выбыло из строя свыше 30 000 человек».
Генерал А.П. Ермолов в своих «Записках» пишет:
«Сражение сие есть жесточайшее из всех в последние войны происходивших; ему уподобляется одно Ваграмское (бывшее в 1809 году между французами и австрийцами): оно стоило нам более 20 генералов, до 1800 убитых и раненых штаб– и обер-офицеров и до 36 тысяч нижних чинов».
А вот генерал-квартирмейстер К.Ф. Толь утверждает, что потеря с нашей стороны убитыми и ранеными составила всего 25 000 человек плюс 13 генералов и примерно 800 штаб– и обер-офицеров.
Встречаются и другие цифры. Например, цифра «45 тысяч» выбита на Главном монументе Бородинского поля, возведенном в 1839 году, а также указана на стене галереи воинской славы храма Христа Спасителя. Называются также цифры 42 500 человек, 39 300 человек и т. д.
Сразу же поставим все точки над «i»: наполеоновская армия в Бородинском сражении потеряла явно не 58 478 человек.
Разброс данных тут тоже немал. Например, во французской историографии наиболее распространенное число – это 30 000 человек. Оно основано на подсчетах французского офицера Деннье, служившего инспектором смотров при главном штабе Наполеона (он определил общие потери наполеоновской армии за три дня сражения при Бородине так: 49 генералов, 37 полковников и 28 000 нижних чинов, из них – 6550 убитых и 21 450 раненых). Таким образом, часто приводимая в литературе цифра 30 000 была получена округлением данных Пьера-Поля Деннье.
Участники сражения с наполеоновской стороны, так или иначе имевшие доступ к данным о потерях, называли следующие цифры: главный хирург Великой армии Жан-Доминик Ларрей – 22 000 человек, граф Роман Солтык – 18 000 человек и т. д. Сам Наполеон в пропагандистских целях писал о потерях в 8000–10 000 человек.
Конечно же, эти цифры слишком сильно занижены.
С другой стороны, тот же генерал Филипп-Поль де Сегюр определил потери Наполеона в Бородинском сражении в 40 000 солдат и офицеров. Но эта цифра, похоже, несколько завышена.
При этом, без всякого сомнения, пытаться проверить эти данные очень сложно, практически невозможно.
А существуют ли вообще убедительные способы просчитать потери армии? Этим вопросом задается историк В.Н. Земцов, и он дает на него следующий ответ: таких способов два. Первый из них – это сопоставление ведомостей состава армии до сражения и после сражения, второй – это подсчет на основе поименных списков убитых и раненых офицеров.
Соответственно В.Н. Земцов и проводит эти операции, внося в них необходимые, по его мнению, коррективы.
Получается, что на утро 27 августа (8 сентября) в строю у Наполеона гипотетически могло быть 97 275 человек. Поэтому общие потери Великой армии в боях при Шевардино и Бородино могли составить 32 000–34 000 человек.
Однако, как утверждает историк, данный способ подсчета имеет явные недостатки. Он пишет:
«Помимо того что мы вынуждены были оперировать рядом округленных цифр, мы не в состоянии учесть тех, кто, будучи легко ранен или контужен во время сражения, к 20 сентября уже встал в строй!»
Второй способ основан на пропорции между потерями офицерского и солдатского состава, которая составляет от 1:17 до 1:20. Исходя из того, что в Бородинском сражении наполеоновская армия потеряла 49 генералов и 1928 офицеров, усредненные общие потери могли бы составить 38 500 человек.
Приводя эти данные, В.Н. Земцов отмечает:
«Однако следует помнить, что немалое число бойцов, несмотря на раны, продолжало оставаться в строю, в том числе надеясь на награждение. В то же время не меньшее количество солдат было рассеяно, находясь вне своих частей, и только постепенно, 8 сентября, а нередко и позже, смогло к ним присоединиться».
На наш взгляд, более близка к действительности следующая оценка: около 35 000 человек убитых, раненых и пропавших без вести.
Фабер дю Фор. Бородинское поле после сражения
А как оценивали потери русских участники сражения с наполеоновской стороны?
Например, генерал Жан-Луи Шарье написал потом так:
«Русская армия совершенно деморализована <…> В битве 7 сентября она потеряла более 50 тыс. человек».
Наполеон сразу после сражения написал своей жене Марии-Луизе, что русские потери оцениваются в 30 000 человек. А вот позднее, во многом в пропагандистских целях, он написал австрийскому императору Францу о потерях врага в 40 000–50 000 человек. С этого, собственно, цифра русских потерь в 50 000 человек и вошла в мемуарную литературу.
На наш взгляд, наиболее близка к действительности следующая оценка русских потерь: около 45 000 человек убитых, раненых и пропавших без вести.