Я очень люблю сыры. Когда перестала работать печень, сыры были самой большой потерей в моем рационе.
– Ну как вам этот вид?
– Прекрасно, а что есть не из козьего, а из твердых сыров?
– М-м-м, да вы профи, могу предложить вам Гардизон или Мачкилу. Один вид сыра из молока коров, которые пасутся на высоте больше тысячи метров над уровнем моря. У него тончайший аромат и высокая степень твердости. Второй вид сыра – от коров, которые с предгорий. Оба сыра имеют трехлетнюю выдержку.
– Давай оба, будет интересно.
Я провел минут пятнадцать в этом магазине и попробовал с два десятка разных сортов. Но поняв, что меня ведь ждет ягненок и нужно двигаться, я поблагодарил витрину за приятный экскурс и удалился, испытав забавное чувство, что, даже несмотря на то что я ничего не купил, витрина вроде как осталась благодарной. А я запомнил названия нескольких сыров, которые мне очень понравились, и двинулся дальше.
На небоскребе, на самом верху, был шикарный ресторан. Когда я еще поднимался в лифте, мне на коммуникатор пришло несколько сообщений, что в этом небоскребе я могу выбрать квартиру для проживания, что мне выпущена дисконтная карта со 100 % скидкой на три месяца для того, чтобы завтракать, обедать и ужинать в этом самом ресторане. И что мой сегодняшний обед мне дарят владельцы этого здания, за то, что я пришел к ним. Еще мне пришло несколько предложений по работе в этом здании. Ну как несколько, мне предложили все, от сантехника до управляющего. Я с интересом пробежался по условиям работы: очень приличная зарплата и договор составлен таким образом, что работать я могу ровно столько, сколько посчитаю нужным.
Меня обслуживала прекрасная официантка, яркая блондинка с ярко-синими глазами, в платье, которое достаточно неожиданно заканчивалось в самых неподходящих для этого местах. Я бы назвал это не платьем, а полузакрытым купальником с мини-юбочкой. Но оно эффектно показывало и прекрасную трешечку, и точеную фигуру этого прекрасного экземпляра женского рода. Кстати, то, что это женский род, в общем, тоже было недостаточно сильно скрыто. Настолько недостаточно, что мои обновленные чресла второй раз за несколько часов вдруг напомнили о том, что я мужчина. Мурашки пробежали по телу, и горячая волна побежала по внутренней стороне ног. То, что девушка – робот, меня, конечно, смущало, но мужики ведь как устроены: сначала глаза, потом уже мозг. Мне нравилось мое состояние, не то чтобы я хотел броситься и завалить этого модуля прямо тут на столе, нет, все-таки мне было уже за шестьдесят, и, несмотря на апгрейд моего тела, гормональный фон был спокойным. Но то, что я сейчас испытывал серьезное влечение к противоположному полу настолько, что мне было даже все равно, что это робот, нравилось мне само по себе. Я настолько широко улыбался, что наверняка выглядел похотливым дебилом со стороны. Но в милой девушке программа была зашита правильная, и потому она, продолжая светить своими прелестями, стояла и ждала, когда я сделаю заказ.
– Кхм, мне говорили, что у вас для меня ягненок подготовлен.
– Да, конечно, мы готовились к вашему приходу, ягненок будет готов с минуты на минуту, а сейчас не желаете ли аперитив?
– А желаю, давайте мне белого сухого на ваш выбор.
Ну а чем черт не шутит, из всего алкоголя в Родном я только и мог, что пить белое сухое. Мой организм так и не научился употреблять ничего крепче слегка забродившего виноградного сока. Да и его я не мог выпить больше стакана. А мне тут принесли целую бутылку какого-то изысканного вина. На коммуникаторе пришло сообщение, в котором был рекламный видео ролик о том, что первый винный дом “«Табула”» презентует мне вино, которое является вершиной коллекции, и ему больше ста лет. Я промотал до описания сомелье, который рассказывал о том, какой вкус и какое послевкусие должно быть у этого вина.
Вино принес официант-мужчина, который представился Томом. Он открыл вино настоящим штопором, сделал это галантно и изысканно, и налил мне в бокал на дегустацию. Я взял бокал тремя пальцами и пригубил вино. Оно действительно было изумительным и чудесным, и я кивнул. Том налил мне полный бокал до краев.
– Благодарю, а где девушка?
– Она сейчас принесет вам сыр к вину, вы не будете возражать?
– Нет конечно, сыр – это изумительно.
– Мы взяли на себя смелость и выбрали сами для вас сыры из тех, что вам понравились в сырной лавке, вы не будете возражать?
– Возражать? Нет, что вы, я сейчас все-таки, видимо, в раю.
– Нет, “«Рай”» – это вон на той крыше, а у нас тут “«Небеса”».
Это что у робота, юмор? Или просто он ответил серьезно? Но мне шутка зашла в самую душу, я смеялся от всего сердца, а Том, вежливо улыбнувшись, оставил бутылку и исчез.
Появилась девушка и принесла тарелку, где в форме египетской пирамиды был выложен сыр, который со всех сторон был полит медом и еще чем-то. В пирамиде были воткнуты пластиковые шпажки, чтобы можно было брать ломтики сыра, не испачкав руки. Девушка представилась:
– Если вам будет удобно, вы можете называть меня Мила. Мы рассчитали комфортное время вашего пребывания у нас и будем приносить блюда по этому времени, оно у вас в коммуникаторе. Если вы желаете ускорить или поменять что-то, вы можете это сделать и голосом, и через коммуникатор.
– О нет, все прекрасно.
Я пил вино и смотрел на город с высоты птичьего полета. Я удивился двум факторам: что мой организм стал совсем по-другому реагировать на алкоголь, точней он перестал на него реагировать вообще. Я вспомнил отчеты, что те самые плоды, на которых я провисел несколько дней в радуге, каким-то образом перестраивают метаболизм человека, что он перестает пьянеть. Ну вот и славно, мне лично это только на руку. Пить вино ради его вкусовых качеств я мечтал всю жизнь. И я проглотил ради эксперимента фужер вина в три глотка. Том нарисовался как из воздуха и налил мне фужер опять.
– Как вам вино?
– Это изумительно, спасибо.
Я смотрел на Табул с высоты птичьего полета, город был прекрасен. Это был ультрасовременный город, совершенный в своем роде. Недалеко от башни, где я был, шла стройка. Там работали краны и все время летали квадрокоптеры. Все небоскребы были с изюминкой, каждый из них чем-то отличался от другого. Синее, как небо, стекло с золотой каймой на прямой башне. Или небоскреб в форме ракеты, который уходил в небо, оставляя