деятельности. Работая начальником секретариата НКВД Шапиро, скрыл прямые показания и материалы на Николаева, Прокофьева и Исакова, изобличающие их в заговорщической деятельности.
Так Шапиро в контрреволюционных целях было скрыто большое количество материала, изобличающего ряд ответственных работников НКВД в антисоветской деятельности.
Позднее все эти люди были арестованы.
Шапиро И. И., допрошенный по существу предъявленных обвинений, виновным себя признал и дал показания о своей преступной деятельности.
Руководствуясь ст.145 УПК РСФСР —
ПОСТАНОВИЛ:
Шапиро И. И. привлечь к уголовной ответственности по ст.58, п.1 «а», а меру пресечения оставить прежней, т. е. содержание под стражей.
Следователь следственной части НКВД СССР
мл. лейтенант госбезопасности Лебедев
Пом. начальника следственной части НКВД СССР
лейтенант госбезопасности Шварцман
ЦА ФСБ РФ. АСД № Р-24334. Т.1. Л.2, 3. Подлинник.
Машинопись. Подписи-автографы.
№ 24
Из протокола допроса Шапиро И. И.
11 февраля 1939 г.
О порядке сдачи валюты, изъятой во время арестов.
[…]Например, в феврале или марте 1937 года по распоряжению ДЕЙЧА были переданы для сдачи в финансовый отдел 12–13 тысяч долларов, изъятых при обыске у ПЕШКОВОЙ […]
Вопрос: Велся ли у вас какой-нибудь учет поступающей валюты?
Ответ: Нет, никакой учет не велся, потому что вся валюта, которая мне приносилась (таких может быть два – три случая), мною тут же отдавалась в финотдел по квитанции, так что в учете не было необходимости.
Вопрос: Для того, чтобы создать условия абсолютной бесконтрольности?
Ответ: Нет, так как всегда можно было проверить по 2-му отделу, какая валюта сдавалась, а по финансовому отделу – что эта валюта сдана в финотдел […]
Допросили:
Помощник начальника следственной части НКВД СССР
лейтенант государственной безопасности Родос
Следователь следственной части НКВД СССР Лебедев
ЦА ФСБ РФ. АСД № Р-24334. Т.1. Л.145–150; то же: Т.2. Л.3–8.
Копия. Машинопись.
Подписи-автографы Шапиро и Родоса.
№ 25
Из протокола допроса обвиняемого БАРКАН Иуды Рувимовича[102]
15 февраля 1939 г.
Вопрос: […] Для каких целей хранилась антисоветская литература?
Ответ: […] Дагин предложил мне обратиться к Шапиро за получением от него указаний по направлению литературы. И несмотря на ряд моих обращений к Шапиро, я до дня моего ареста так указаний и не получил.
ЦА ФСБ РФ. АСД № Р-24334. Т.1. Л.151.
Заверенная копия. Машинопись.
№ 26
Сообщение от агента «Ахарова»
позднее 28 февраля 1939 г.
Находясь в камере № № 83 и 64 с арестованным Шапиро Исааком Ильичем, по его словам – бывшим начальником 1-го спецотдела НКВД, старшим майором и депутатом Верховного Совета РСФСР, я неоднократно с ним беседовал. В разговорах он высказывал много раз мысль, что применяемые НКВД физические методы допроса приводят к осуждению людей невиновных, а с другой стороны, дают возможность настоящим врагам прятать их единомышленников, оговаривая ни в чем неповинных людей. По его словам, он – один из этих ни в чем не повинных людей.
Одной из главных причин происходящих неправильностей при арестах и следствии он считает недостаточное развитие агентурной работы. Благодаря этому, по его словам, аресты производятся часто по ложным показаниям, которые не проверяются достаточно. Следствие же считает достаточными показания, не проверенные агентурно.
Резолюция: «Тов. Шварцман. По распоряжению т. Кобулова посылаю Вам этот материал. 28.II. 39».
ЦА ФСБ РФ. АСД № Р-24334. Т.1. Л.272.
Подлинник. Рукопись. Подпись-автограф.
№ 27
Из протокола допроса И. И. Шапиро об «освобождении»
Шнейдермана Марка Павловича.
31 марта 1939 г.
Вопрос: В 1938 году вы работали в НКВД?
Ответ: Да, работал.
Вопрос: Какую вы занимали должность в этот период?
Ответ: С мая 1938 г. я исполнял обязанности секретаря Особого Совещания при НКВД СССР, а основная должность у меня была начальник 1 Спецотдела НКВД и начальник секретариата НКВД.
Вопрос: Какая же была ваша функция как секретаря Особого Совещания?
Ответ: Я ведал составлением плана заседаний, распределением дел для просмотра прокурорами, техническое оформление и реализацией решений Особого Совещания […]
Вопрос: Вы тем самым добились освобождения ШНЕЙДЕРМАНА из-под стражи.
Признаете в этом себя виновным?
Ответ: Виновным в этом себя не признаю.
ЦА ФСБ РФ. АСД № Р-24334. Т.1. Л.155–158.
Копия. Машинопись.
№ 28
Из заявления арестованного ФРИНОВСКОГО М. П.,
бывшего наркома водного транспорта СССР
11 апреля 1939 г.
МАССОВЫЕ ОПЕРАЦИИ.
[…] По массовым операциям в самом начале была спущена директива ЕЖОВА в полном соответствии с решением правительства и первые месяцы она протекала нормально.
Вскоре было установлено, что в ряде краев и областей и, особенно, в Орджоникидзевском крае, были случаи убийства арестованных на допросах и в последующем дела на них оформлялись через тройку, как на приговоренных к расстрелу. К этому же периоду стали поступать данные о безобразиях и из других областей. В частности, с Урала, Белоруссии, Оренбурга, Ленинграда и Украины.
Особенно сильно возросли безобразия, когда дополнительно к проводимым массовым операциям в краях и областях была спущена директива о репрессировании инонациональностей, подозрительных по шпионажу, связям с консульствами иногосударств, перебежчиков. В ленинградской, свердловской областях, в Белорусской ССР, на Украине стали арестовывать коренных жителей, обвиняя их в связях с иностранцами…
…Поступающие к нам массовые сигналы о так называемых «перегибах», по существу разоблачающие нашу вражескую работу, по указанию ЕЖОВА, оставались без всякого реагирования. В тех же случаях, когда не было возможности, вследствие вмешательства ЦК, прикрыть, заглушить тот или иной разоблачительный сигнал, шли на прямые подлоги и фальсификацию.
Верно:
Мл. следователь следственной части НКВД СССР
сержант государственной безопасности КУПРИНА
ЦА ФСБ РФ. АСД № Р-24334. Т.1. Л.166–168.
Заверенная копия. Машинопись.
№ 29
Из собственноручных показаний ШАПИРО И. И.
19–20 апреля 1939 г.
Преступления, творившиеся в НКВД […], являлись отнюдь не случайностью и не случайными преступлениями.
Они являются и вытекают из всей системы преступлений, предательской деятельности заговорщической организации в НКВД, возглавлявшейся Н. И. Ежовым, бывшим Наркомом, в которой и я принимал свое участие […]
В августе 1937 г. я был назначен (после ухода с этой должности Дейча) начальником секретариата. Вскоре после вступления в должность я столкнулся с рядом вопиющих безобразий и недостатков, как я тогда расценивал творящиеся преступления в работе НКВД: искривление и искажение следственной работы, дутые дела, необоснованные аресты, массовые заявления на неправильные методы ведения следствия, полное забвение агентурной работы и т. д. и т. п. Полагая, что все это является следствием неправильной работы в отделах, и что нарком об этом не знает, я при своих служебных докладах наркому ЕЖОВУ ставил его в известность и обращал его внимание на те или иные вопиющие упущения в работе […].
Однако, к моему удивлению, ЕЖОВ никак не реагировал на мои серьезнейшие