принадлежал королевству Португальскому. «И какой Король сейчас царствует в вашем королевстве?» — спросил старик. «Это весьма добрый Король, — отвечал я, — что зовется Доном Педру, он есть сын весьма благородного Короля Дона Афонсу, что был в битве при Саладу, каковой [Дон Педру] есть Король весьма справедливый и любящий свой народ». «Да будет тебе угодно, — сказал старик, — сказать мне, сколько детей мужского пола имеет сей король». Я сказал ему, что [Король] имеет троих сыновей,
ss. [
scilicet, «а именно»], первый носит имя Дона Фернанду, и другой — Дона Жуана, и третий — Дона Диниша. «И у него нет других?» — спросил мавр. «Воистину нет, — отвечал я, — насколько мне то известно». И он стал упрашивать меня, дабы я хорошо подумал, не было ли [у Короля] еще какого-нибудь сына. И по причине вашего[, сеньор,] малого возраста мне не пришло на память ни ваше рождение, ни положение. Однако же тот старик еще много раз осаждал (aficasse) меня, неизменно прося, дабы я хорошо обдумал (que esguardasse bem), имел ли Король помимо тех троих сыновей еще какого-нибудь, на что я всегда отвечал ему отрицательно и даже, много раз, с клятвою, как тот, кому на память не могло прийти больше того, что всякий раз он ему [старику] отвечал. Наконец, однако, видя, в какой осаде он меня держит, я стал обдумывать то со злым умыслом [с намерением дать лживый ответ] (com femenca), как вдруг мне пришло на ум достоверное воспоминание (nembranca) о вашем рождении. И тогда я сказал ему: «Друг, то есть весьма великая правда, что у Короля есть еще один маленький сын, коего зовут Дон Жуан, однако я не помнил о нем, поскольку промеж себя мы не держим внебрачных детей на том же счету, что и законных». «Потому-то я тебя и спрашивал», — сказал он; и, вымолвив сии слова, вздохнул весьма глубоко и опустил лицо, заплакав. Каковою вещью я был весьма изумлен; и так как он продолжал пребывать таким вот образом в своем плаче и печали, я много молил его, дабы он сказал мне причину, что на то его подвигла. И хотя он много раз отвечал мне отказом, но, вконец осажденный моими просьбами, сказал: «Друг, мой плач не таков, чтобы у меня были для него основания, и не думай, что я плачу о некой вещи, что присутствует в настоящем, — но [я делаю то] вследствие знания о потере, коей надлежит постичь моих земляков и друзей. И поскольку твой жребий привел тебя сюда, слушай хорошенько, что я тебе сейчас скажу. Знай, что сему Королю Дону Педру, коего вы сейчас имеете вашим Королем в сем королевстве, не суждено долго жить, вследствие же его смерти вместо него будет царствовать Инфант Дон Фернанду, его старший сын, каковой будет женат на женщине, чрез чье посредство королевство, по смерти ее мужа, будет ввергнуто в великий переворот, и два других сына чрез обман своей невестки будут сосланы в Кастилию, где окончат свои дни. И, наконец, тот маленький сын, коего ты зришь как наименее ценного в сравнении с его братьями, еще сделается в сем королевстве наподобие малой искры, из коей возгорится весьма великое пламя, ибо придут дни, когда он первым отмстит за бесчестье своего брата, а затем, чрез выбор народа, будет провозглашен королем; каковой будет иметь великие столкновения с королевством Кастильским, из коих всегда будет выходить победителем, и он станет первым Королем Испании, что обретет владения в Африке, и то будет первоначалом изничтожения мавров. И он сам, либо же члены его рода, еще придут к сему фонтану, чтобы дать напиться своим коням».
— Смотрите же теперь, сеньор: тот, кто сии вещи таким образом слышал и [затем] видел их происходящими в том самом порядке, поверит в то, что город Сеута уже приведен под вашу власть. И посему я вновь говорю то, что уже сказал: что вы можете отправляться с доброю удачей, когда пожелаете, ибо имеете все сообразно вашему желанию, как пляжи, так и якорные стоянки.
Король был таким человеком, что держал подобные суждения на невеликом счету. И посему он начал смеяться, принимая в шутку слова Афонсу Фуртаду, говоря, чтобы тот, все же, поведал бы ему в точности то, что он ему поручил, ибо он [Афонсу Фуртаду] хорошо знал, что [Король] послал его вовне сего королевства главным образом не ради чего иного, кроме лишь той цели, веря, что он был таким лицом, что сумеет испытать и узнать не только подобную вещь, но так же и иное, гораздо большее дело, когда бы то ни потребовалось; чтобы он, посему, оставил бы те речи и сказал, была ли та якорная стоянка поверх камня или же поверх песка, или же поверх весьма твердой поверхности (bassa), или же, может статься, море там было столь высоко, что большие корабли могли стать на якорь подле городских стен, или же, может статься, чрез посредство уровня воды или течений кораблям выпадет некоторый труд при морском приливе или отливе.
Все сии доводы немногому послужили в отношении капитана, ибо он так и не пожелал никоим образом сказать более того, что уже сказал. И тогда Король попросил приора, дабы тот поведал ему расположение города вкупе со всеми прочими вещами, что он ему поручил.
ГЛАВА XVIII.
О том, как послы возвратились, и об ответе, что они доставили
— Сеньор! — сказал приор. — О том, что я зрел, равно как и о том, что обнаружил, не подобает мне давать вам ответа до тех пор, пока вы не прикажете принести мне четыре вещи, ss. [scilicet, «а именно»], две меры песка, и один моток лент, и пол-алкейри [156] бобов, и деревянную миску.
— Берегись, — сказал Король, — ибо нет здесь с нами капитана с его пророчествами! — И тут он стал смеяться и говорить, чтобы [приор] перестал шутить [с ним] и дал бы ему сообщение о том, о чем он его спрашивал.
— Сеньор, — сказал приор, — не в моем обычае шутить с вашею милостью — и все же я повторяю вам, что без оных вещей я не дам вам никакого ответа.
Уже стала брать Короля известная досада, ибо ему думалось, что послы не справились (nao arrecadaram) со своим делом тем образом, как он им приказал.
—