привлекающим самок, что забывают об опасности и их можно брать голыми руками. Самки, хотя гораздо умней и осторожней самцов, всё равно по аналогии именуются ТУПАРКАМИ. Пусть и не заслуженно. Тупарь, оказался вкусным. Его начинили пахучими луковками из запасов Нама, обмазали глиной и запекли в углях прогоревшего костра. Когда путники догладывали последние косточки, на прогалине появился молодой наглый енот, привлечённый запахом жареного мяса и, не опасаясь людей, принялся ворошить объедки. Он долго выбирал кусочки полакомее, совсем по-человечески отряхивал их цепкими передними лапками и только после этого аккуратно клал в пасть. Когда енот жевал, мордочка его приобретала потешный, чуть вороватый вид, вызывающий смех зрителей. Впрочем, громкий смех енота тоже не пугал. По окончанию представления, зверек почесался и направился к кустам. Провожавший его цепким взглядом Абза, успел-таки перехватить движение Нама и предупреждающе поднял палец, показывая, что бы тот не вздумал прихлопнуть животное бичом. А когда енот скрылся, многозначительно пожевав губами изрёк:
– Нет, старина, это существо не было нашим завтраком. И не от того, что я стал сентиментален, а от того, что слыхал, и неоднократно, будто подобные твари являются разносчиками болезней, опасных не то, что для сервов, а даже и для рокан.
Позже, Шаруп много раз вспоминал это происшествие и гадал – действительно ли Абза руководствовался тогда исключительно соображениями безопасности или в этом загадочном серве скрывалось что-то ещё, кроме всепоглощающего цинизма. Нечто такое, что не позволило ради куска свежего мяса убить доверчивую лесную тварь. Но это было много позже. А сейчас, засыпая, Шаруп думал совсем о другом. Он думал, думал и всё ворочался и сон от этого к нему не шёл. Наконец, убедившись, что Адор и Нам равномерно сопят, он вылез из-под навеса и присел рядом с Абзой, наблюдавшим за игрой пламени на углях. Немного помолчав, Шаруп задал вопрос, весь день не дававший ему покоя.
– Мастер Абза, скажи, как тогда, возле развалин, тебе удалось запустить колёсник?
– А-а-а-а… Ты всё об этом думаешь? А сам разве не понял? Ты же постоянно за мной подглядывал.
Шарп смутился, но не сильно. Он и правда, отойдя от колёсника на указанное Абзой расстояние, всё время старался рассмотреть, что же тот делает, какие манипуляции производит. И, о, чудо! Каким-то образом едва видимые движения шефа, едва уловимые запахи реактивов, даже будто сами обрывки мыслей Абзы, сложились для него тогда в мозаику, незнакомую, но вместе с тем, отчего-то понятную. Словно сам Абза не скрываясь, пытается донести до него суть происходящего.
– Я понял, мастер. Но не всё. Это какая-то химическая реакция? С высвобождением энергии?
– Ну, почти.
– А почему же тогда Нам этого не знает? Он ведь такой опытный, а про потайной блок даже не догадывался.
– Наму и не надо знать слишком много. Это не его уровень. А насчет остального – ты в целом прав. Это действительно что-то вроде химической реакции. Точнее химическая индуцируемая ядерная реакция. А этот «потайной блок» – катализатор энергии. И знаешь, что, парень, никогда не пытайся это повторить. Если ты попробуешь самостоятельно вскрыть блок и запустить реакцию синтеза, колёсник и всё вокруг разнесет на части зарядом взрывчатого вещества. Роканы умеют хранить свои секреты.
– Но, мастер, откуда всё это знаешь ты? Если это секрет рокан…
– Уровень. Это мой уровень. А остальным сервам достаточно иметь представление о том, где находится аккумулятор и как его заменить. И вообще – спи, давай! Завтра будет необычный день. Мы вплотную приблизились к полосе отчуждения и нам предстоит пересечь её.
– Что такое полоса отчуждения?
Абза тихонько засмеялся.
– Завтра всё узнаешь. Тебе ещё многое предстоит узнать мальчик. Вам обоим. Всем нам.
***
– Ну что, Гахидж, вот и свиделись. Здравствуй!
Перед Седым и Двоеносом вырос, будто из-под земли, здоровенный лысый детина, разом перегородивший всю тропу своим крупным, ширококостным и при этом очень сухим и гибким телом. Он был одет в маскировочный комбинезон, который на глазах у путников сменил покровительственный буро-зелёный окрас, на весёленький синий. Это явно было проделками детины, так как сам по себе защитный комбинезон такие дурацкие и неуместные в лесу расцветки принимать не может.
– Поговорим? – Снова обратился он к Седому.
Однако беседа задалась не сразу. Для начала Двоеносу, попытавшемуся скинуть с плеча карабин, ловко подсекли ноги и уперли в затылок бронированного шлема сразу два короткоствольных штурмовых импульсника.
– Не дергайся, парень. – Посоветовал ему Седой и спокойно развел руки в стороны, ладонями вперед, показывая, что полностью отказался от сопротивления.
Детина, довольно подмигнул Седому и тоже посоветовал Двоеносу:
– И правда, не дергайся. С такого расстояния и доспех не защитит. Этот древний экзоскелет не способен полностью поглотить ударную волну от заряда штурмовки, тем более при выстреле в упор. Внешних повреждений почти не будет, а вот внутренности твои развалятся на запасные части. А ты, Гахидж, можешь опустить руки. Я никогда не сомневался в твоем благоразумии. Даже после того, как ты решил слегка опустошить наше хранилище.
Седой опустил руки, затем не спеша, без резких движений, снял шлем.
– Ну что ж… Здравствуй, Ястреб. Я всегда знал, что рано или поздно нам снова придётся встретиться.
– Конечно. Этот мир велик, но не слишком густонаселён. Тут вообще не с кем особо поговорить, так ведь?
– Согласен. Ты только за этим организовал нашу встречу? Или хочешь поквитаться за склад?
– А сам как думаешь? Кстати, мне приятно, что ты помнишь моё «мантикоровское» прозвище. Обычно окружающие именуют меня Хак.
– Теперь окружающие обычно именуют меня Седой.
– Да, я вижу. Ты сильно сдал за два десятилетия. Вот, что значит уйти из-под опеки рокан.
– Об этом не жалею. Скажи лучше, что ты намерен с нами делать?
– С вами? Пока меня интересуешь только ты. И я намерен предложить тебе прогуляться вглубь леса. Там есть чудесная полянка, где можно посидеть и отдохнуть. Вытянуть усталые ноги. Снять доспехи. Если конечно захочешь. А заодно, отведать отвара из трав, который ты так когда-то любил.
Усмехнувшись, Седой покорно склонил голову.
– Ну что ж… Пойдём. А травяной «бодряк», я и сейчас люблю. Благо бродяги тоже могут позволить себе пить его хоть каждый день.
– Вот и хорошо. А твой спутник, пока останется здесь в компании двух моих ребят.
– Сгодится.
– Ну, тогда тронулись.
Перед тем, как скрыться в зарослях вслед за незнакомцем, которого он называл Ястребом, Седой обернулся и подмигнул Двоеносу.
– Сиди смирно. Может статься – мы ещё поживём.
Долго идти не пришлось. Полянка и вправду была красивая – почти