Читать интересную книгу Русские кругосветные мореплаватели - Николай Нозиков

23 декабря прибыл чиновник от наместника и передал разрешение на выгрузку товаров в амбары. До него на корабли приезжал директор таможни Гопу для измерения величины корабля и определения размера пошлины, которую нужно с них взыскать. На корабли привезли из таможни лестницы из красного дерева, чтобы. Гопу мог удобнее войти на верхнюю палубу. Гопу приехал на большой разукрашенной флагами лодке, которую сопровождали три других таких же лодки. На кораблях его торжественно встретили и оказали большие почести.

Самый обмер корабля продолжался всего только несколько минут. Как Крузенштерн, так и Лисянский после обмера кораблей принимали у себя в каюте Гопу, угощали вареньями и сладким вином. Вернувшись к себе в таможню, Гопу прислал на корабли чиновника, который поблагодарил от его имени командиров за прием и угощение. В подарок команде он прислал по восемь четвертей пшеничной муки, по восемь кувшинов местного вина — шамшу — и по два быка на каждый корабль.

Кантон, расположенный на левом берегу реки Жемчужной, с внешней стороны походил на огромную деревню, а внутри на большой гостиный двор: каждый дом служил одновременно и лавкою. Улицы, в сущности, представляли торговые ряды, довольно строго распределенные по характеру торговли, они были узки и многолюдны. На набережной дома принадлежали европейцам. Даже самые лучшие китайские строения производили не очень благоприятное впечатление, а дома небогатых китайцев — прямо жалкое. Многие из домов, кроме двери, которая завешивалась рогожею и тонкими бамбуковыми ширмами, не имели никакого сообщения с внешним миром.

Некоторые наши моряки бывали в гостях у богатых китайцев, осматривали их дома, внутреннее устройство, сады. Каждый богатый дом состоял из нескольких больших вымощенных кирпичом четырехугольных дворов, где вдоль стен стояли беседки со стульями, столами и горшками цветов, а в саду росли плодовые деревья. В некоторых домах посередине сада был пруд или большая глиняная чаша для золотых рыбок. Дома были большею частью двухэтажные, по две комнаты в каждом. В верхнем этаже жили женщины; посторонних туда не пускали. В Кантоне имелось множество буддийских храмов и капищ, весьма оригинальных по своей архитектуре, построенных столетия назад. Наиболее красивы и величественны были дворец наместника богдыхана, резиденция монгольского генерала, коллегия Конфуция, императорский храм, пятиэтажная пагода, магометанская пагода и четыре буддийских монастыря.

Русские моряки поражались большой городской каменной стеной, которой окружен был город. Стена была более 10 км в окружности, 12 м высоты и 7 м ширины. На ней было много пушек. Перед стеною вырыт глубокий ров.

Город состоял из двух частей: внутренней и внешней. Во внутреннюю часть города европейцам вход был воспрещен. Город принадлежал к числу первых торговых городов мира. Кроме европейских и американских кораблей, вывозивших отсюда ежегодно более чем 300 000 т разных товаров, вся Индия и морской берег Азии к югу, до самого Малакского пролива, вели с ним обширную торговлю.

В Китае никто не был избавлен от телесного наказания; мало того: каждый мог наказывать низшего по рангу, как ему вздумается. Всякий государственный чиновник имел право наказывать чиновников низших классов, а сам император предоставлял себе право наказывать министров и высших чиновников. Так, например, император Киеньлонг приказал однажды высечь двух своих совершеннолетних сыновей, из которых один царствовал во время пребывания наших судов в Кантоне. Неудивительно, что в Китае все подчиненные слепо повиновались своим начальникам.

Вся торговля с иностранцами находилась здесь в руках одиннадцати гонгов, которые имели исключительное право покупать непосредственно от иностранцев их товары и продавать им китайские произведения.

Китай производил все необходимое для человека: «Здешние животные, птицы, рыбы, плоды и зелень — отличного качества, — говорит Крузенштерн. — Обыкновенная пища китайцев состояла из риса и хлеба, выпекаемого из сарачинского пшена. Любимыми напитками являлись чай и нечто вроде вина, шамшу, которое также делалось из сарачинского пшена. Чай пили без сахара, наливая его в чашки с крышками, в которых он настаивался. Несмотря на огромные богатства Китая, такой бедноты, как здесь, мы нигде не видели. Улицы городов изобиловали нищими, по сравнению с которыми бедняки, жившие всю жизнь и из рода в род в лодках, казались богачами».

Богатые китайцы — большие гастрономы. Они платили много за ласты морских рыб — прожор, птичьи гнезда, тухлые яйца и т. д.

На званых обедах ставилось несколько больших столов, за каждый из них садилось по четыре — шесть человек. Кушанья подавали одно за другим в фарфоровых чашках. Каждому гостю давали по две костяные палочки длиною около 30 см, заменявшие вилку и нож, глиняную или фарфоровую ложку и очень маленькую чашку, из которой после каждого блюда пили шамшу. Скатертей китайцы не знали, вместо салфеток были куски тонкой бумаги, служившие одновременно и носовым платком. Костяными палочками пользовались очень проворно и искусно. Большую чашку сарачинского пшена китаец съедал при посредстве палочек вдвое скорее, чем европеец с помощью ложки.

Жен китайцы обыкновенно покупали. Мужчина уславливался о цене с родителями невесты, причем никогда раньше ее не видел. Невеста отправлялась к жениху в дом в запертом паланкине, ключ от которого посылался жениху. Если жених был доволен своею покупкою, он оставлял ее у себя, в противном случае отсылал ее обратно. При этом жених терял не только заплаченные вперед деньги, но должен был уплатить еще столько же в Виде пени за обиду. Переезд невесты к жениху происходил с большой торжественностью, церемониями и музыкой.

Одежда мужчин состояла из длинных брюк, балахона из тонкой шерсти вместо рубахи, полукафтана и верхнего платья с широкими рукавами. Верхнее платье носили только богатые; рабочие носили широкие фуфайки, в зависимости от погоды надевали их от одной до пяти. Зимою верхнее платье подбивали мехом. Головные уборы состояли из черной атласной шапочки — скуфьи — с черной, синей или красней шишечкой наверху и из шляпы с полями. Верх ее покрывался голубым шелком, а низ — плюшем или бархатом. Мандарины и чиновники носили на петле, имеющейся у шляпы, стеклянные шарики, золотые, белые, голубые и красные. По этим шарикам отличались государственные чины. Красного цвета шарик считался самым высоким знаком, затем шли голубой, белый, золотой. Кроме того, мандарины имели нашивки на спине и на груди.

Сапоги и башмаки шили одинаково: подошвы делали толщиной в 2,5 см, носки обрубленные, голенища и переда бывали из атласа и подбивались шелком, под подошву клали шерсть или бамбук. Сапоги носили черного цвета, башмаки — разных цветов. Сапоги были только у богатых, башмаки — у всех без исключения. С башмаками носили чулки, сшитые из какой-либо легкой материи.

Знатнейшие мандарины и чиновники действовали тиранически, проявляя полный произвол в отношении зависящих от них людей. Нередко бывало, что начальник, увидев у своего подчиненного какую-либо вещь, понравившуюся ему, брал ее без всякого стеснения. Один из купцов Кантона Пакина уверял Лисянского, что не носил с собою часов, опасаясь, как бы наместник или начальник таможни Гопу их не отняли, как это однажды уже с ним случилось: наместнику понравились его часы, и он положил их себе в карман. Китайская вежливость требовала, чтоб Пакина, став на колени, благодарил наместника за такое милостивое к нему снисхождение, хотя внутренне и проклинал его.

Китайское правительство чрезвычайно жестоко обращалось с виновными и с подозреваемыми в каком-либо преступлении. Здесь считалось в порядке вещей поломать за какой-либо пустяк руки, ноги или пальцы. Трудно передать, как жестоки были пытки и мучительны наказания.

Нищета в Китае достигала такой степени, что многие семьи принуждены были бежать и заниматься грабежом на море. Флоты морских разбойников разъезжали у самых берегов и нападали на небольшие суда и приморские города. Перед самым приходом «Надежды» в Макао триста китайских пиратских судов подошли к местечку близ Кантона и совершенно разграбили его.

Привезенный «Надеждой» и «Невой» груз пушных товаров был продан за 200 тыс. руб. золотом. Лучшие шкурки бобров и черно-бурых лисиц оставили, чтобы выгоднее продать их в Петербурге и в Москве. На 150 тыс. руб. купили в Кантоне чая, шелка, фарфора и других китайских товаров.

Когда все было кончено и нагруженные суда приготовились к отходу, последовала неожиданная задержка со стороны китайского правительства, наложившего арест на русские корабли[36]. После бесконечной переписки, личных переговоров, угроз и просьб удалось получить свободу, и 9 февраля «Надежда» и «Нева» снялись с якоря. Совершив благополучное плавание Южнокитайским морем, суда экспедиции вошли в воды Зондского архипелага и 25 февраля в третий раз пересекли экватор.