прихода спартанцев; но каждая сторона предпочитала, чтобы сражение начала другая.
Начали битву все-таки персы. Они узнали, что спартанцы уже вышли из своего города и поспешно идут к Марафону; больше откладывать сражение было нельзя.
Десятого сентября утром греки увидели, что персы выходят из своего лагеря и спускаются в равнину. Мильтиад тотчас отдал приказ своим воинам готовиться к битве. Вскоре греки уже стояли впереди своего лагеря на склоне холма; они выстроились по филам; на правом фланге – это было самое опасное и почетное место – стоял полемарх со своею филой; каждой из остальных фил командовал ее стратег; левое крыло занимали платейцы. Воины стояли в несколько рядов; впереди – самые храбрые и сильные. Желая затруднить персам обход своей фаланги, Мильтиад растянул ее фронт, насколько было можно. Строй вышел равным персидскому, но, чтобы сделать его таким длинным, пришлось ослабить центр, построив его совсем не глубоко, тогда как фланги сохранили все свои восемь рядов.
Персы уже были в середине равнины и шли, широко развернув свой фронт, а греки все еще оставались неподвижны. На жертвеннике перед их строем все время жрецы закалывали жертвы, и Мильтиад в венке просил у богов знамений. Но знамения были или неясны, или неблагоприятны для начала наступления. Но вот, когда персы уже перешли речку, прорезывавшую посередине равнину, и были всего на каких-нибудь восемь стадиев (1,5—1,25 версты, 1,6—1,3 км) от греков, Мильтиад счел знамения благоприятными и дал сигнал к наступлению. Зазвучали трубы, фаланга дрогнула и тронулась вперед. Сомкнувшись тесно, сдвинув плечо к плечу и щит к щиту, выставив копья вперед, шли воины в такт под звуки флейты; глухо гудела земля под мерными и тяжелыми ударами тысяч ног. Строй двигался ровно; казалось, будто громадная железная волна сползает сверху в равнину.
В фаланге было много крестьян. Они любили свои поля, как любят их только земледельцы. Среди них они родились и жили, вспахивая и засевая их каждый год так же, как пахали и сеяли их отцы и деды, которых приняла в свои недра та же родная земля. И вот пред ними был враг, который шел топтать эти поля, грозил осквернить могилы отцов и разрушить родные святыни. С злобой и ненавистью шли они на него.
Когда враги были уже почти на выстрел друг от друга и персы уже налаживали свои луки, чтобы стрелять, Мильтиад дал новую команду, и греки, не разрывая фаланги, с криком «Алала! Элелеу!» ринулись бегом на персов. Не успели те выпустить своих стрел, как греки уже стояли перед ними; луки ничего не могли сделать больше: начался рукопашный бой. Греки поражали врагов копьями, а когда они ломались, брались за мечи.
Бой был упорен. Как и предполагал Мильтиад, персы прорвали ослабленный центр растянутой фаланги и погнали здесь греков вглубь долины. Но крылья греческого строя устояли и, сомкнувшись, опрокинули и отбросили оставшихся персов. Затем они обратились на персидский центр, увлекшийся преследованием, окружили его и разбили.
Персы бежали, греки преследовали их и загнали в болото, которое лежало в северо-восточном углу равнины. Персы вязли в трясине, и греки настигали, избивали их массами и топили, придавливая своими тяжелыми щитами в жидкую грязь. Уцелевшие персы бросились к своим кораблям, поспешно столкнули их в воду и отплыли. Но и здесь на самом берегу были еще горячие стычки: греки хватались за корабли и бросали в них огонь; семь кораблей досталось в руки афинянам.
Конницу Датису так и не пришлось пустить в дело: слишком быстро и неожиданно было нападение греков, а когда в рукопашной схватке смешались свои и чужие, уже поздно было действовать всадникам.
Поле битвы осталось за греками, но опасность еще не миновала: персы от Марафона поплыли не обратно к Эвбее, а вдоль Аттики, огибая Суний, к Афинам. Греки видели это со своих высот.
Принеся богам жертвы и оставив небольшой отряд под командой Алкивиада подбирать мертвых и сторожить их тела, поспешно двинулись они к Афинам. Когда утром персы подплыли к Фалерской гавани, они увидели на Киносарге близ здания гимнасия марафонских победителей, снова готовых к бою, и не осмелились высадиться. Они отплыли к Эвбее, а оттуда отправились в Азию.
Поединок греческого гоплита и персидского воина.
Рисунок на вазе. V в. до н.э.
Враг был побежден; родные поля и святыни спасены; слава персидской непобедимости поколеблена смелым натиском фаланги свободных граждан. Ликованием наполнились Афины.
Как раз в это время пришел двухтысячный отряд спартанцев. В три дня спешным маршем сделали они переход от Спарты до Афин и только на один день опоздали к сражению. Они прошли на поле битвы, рассматривали трупы павших персов и, воздав похвалы мужеству афинян, ушли обратно в Спарту.
Между тем афиняне приступили к погребению павших. В уважение к их подвигам и доблести их удостоили небывалого почета: их похоронили на самом поле битвы, в большой братской могиле; на холме были поставлены столбы, на которых написаны были имена павших. Воспитание их детей государство взяло на свой счет. В красивой речи архонт воздал хвалу их доблести. В другой могиле похоронили тела платейцев и рабов; закопали также и павших персов, ибо греки считали грехом оставить мертвого без погребения, будь он даже враг. Но персам не был насыпан могильный холм.
II. Саламин (480 г.)
Поражение при Марафоне поколебало славу непобедимости персидского войска, и порабощенные царем народы стали смелее мечтать об освобождении от персидского ига.
Из Египта и Вавилонии сатрапы доносили о глухом брожении, все больше и больше охватывавшем страну. В 486 году в Египте вспыхнуло открытое восстание; для усмирения пришлось посылать туда войска из Азии, и только через два года удалось вернуть к покорности старое царство фараонов. Громадной державе «царя царей» начинало грозить распадение, и было ясно, что только новые победы над греками, только покорение всей Эллады может восстановить в прежней силе пошатнувшееся могущество грозного повелителя. Новый поход на Грецию был необходим.
Марафонский воин (стела Аристиона).
510 г. до н.э.
На этот раз дело хотели повести так, чтобы уже никакие неожиданные неудачи не могли расстроить предприятия. Невиданной силы войско должно было двинуться на Грецию вокруг через Фракию; громадный флот должен был сопровождать его, плывя вдоль берега. Сложные и дорогие сооружения были предприняты, чтобы сделать поход легким и беспрепятственным.
Но Дарий умер в самом начале приготовлений. Начатое дело