какое тяжёлое, а тут ещё Киев сдали. Злой был. А вот за вашими успехами следил. Несколько раз сам звонил и спрашивал, как там самый нахальный капитан ВВС воюет.
Сталин встретил нас с Жигаревым вполне приветливо. Подробно расспрашивал о том, как воевали, о настроении в эскадрильи и в авиагруппе, в составе которой мы вроде как числились.
— Мне доложили, что немцы начали избегать вступать с вами в бой и издали соответствующий приказ. Это правда?— Сталин чуть прищурившись посмотрел на меня.
— К сожалению, правда, товарищ Сталин,— я вполне откровенно горестно вздохнул.
— Почему к сожалению?
— Так ведь совершенно невозможно стало работать,— я пожал плечами,— Только соберёмся подраться, а они драпают. У меня лётчики расстроенные все ходят.
Сталин улыбнулся; — Молодцы! А товарищам лётчикам передайте, чтобы не расстраивались. Немцев на всех хватит. И всё же, в чём, по вашему, причина такой результативности вашей эскадрильи?
А дальше пошёл уже, как говорится, деловой разговор. Узнав, что я подготовил методичку, Сталин попросил передать её ему для ознакомления. Благо с аэродрома я поехал на встречу не переодеваясь и несколько тетрадей с записями лежали у меня в планшете, который охрана, когда сдавал пистолет, осмотрела, но оставила при мне. Сталин читал быстро, но было видно, что внимательно. Пару раз возвращался к уже прочитанному и делал, по своей привычке, пометки на полях красным карандашом. Наконец он закончил с чтением, не спеша набил трубку табаком и прикурил. Над столом, покрытым зелёным сукном поплыл ароматный дым.
— Есть мнение, что ваш опыт и разработанная вами методика подготовки пилотов истребительной авиации, должны быть размножены и переданы для ознакомления всем лётчикам нашей авиации. Оставляйте свои тетради. Я распоряжусь, чтобы их незамедлительно отправили в типографию. И я рад, что не ошибся в вас, товарищ Копьёв.
Хотел я, было, спросить о поисках месторождений алмазов, но воздержался. Раз Сталин сам этого не сказал, то, значит, не моего это ума дело.
Нам дали два дня отдыха перед награждением, а затем весь лётный состав эскадрильи, плюс Гайдар с Данилиным, в новенькой, только что выданной форме, отправился на автобусе в Кремль.
Старший лейтенант Шилов, старший лейтенант Юсупов, лейтенант Гоч и младший лейтенант Филонов стали Героями Советского Союза. Все остальные получили ордена Красного знамени. Так же Знамя получили и Гайдар с Данилиным, при чём последнему награждению было видно, что очень порадовался присутствовавший на церемонии нарком Внутренних дел Л.П. Берия. Не часто армейцы балуют подчинённых грозного наркома представлениями к орденам. Я получил, к некоторому удивлению моих подчинённых, орден Красного знамени. Как позднее сказал Жигарев, против моего награждения второй звездой Героя выступили представители ГлавПУРа, высказавшиеся в том плане, что не стоит награждать высшей наградой слишком часто, да ещё в то время, когда армия повсеместно отступает. Но не смотря на их сопротивление меня и Гайдара, как комиссара эскадрильи, наградили орденами Ленина в соответствии с пунктом Приказа № 0299, в котором говорилось, что " командир и комиссар эскадрильи, уничтожившей в воздушных боях не менее 15 самолетов противника и потерявшей при этом не более 3-х своих самолетов, представляются к ордену Ленина". Мда, иконостас у меня на груди получился солидный. Хотя слухи о том, что мы любимчики Сталина оказались слегка преувеличены. Да и не всесилен Иосиф Виссарионович, что бы не писали о нём в будущем, и вынужден учитывать мнение других.
После церемонии решили обмыть награды в ресторане. После недолгих размышлений выбор пал на "Арагви". Посидели вполне душевно, но в меру. Блюда выше всяких похвал, особенно для нас, привыкших к фронтовой трапезе. Коньяк тоже был превосходный. В честь знаменательного события налили по сто грамм и нашим лётчикам-залётчикам.
А на следующий день на общем построении приехавший главком авиации генерал-лейтенант Жигарев зачитал приказ наркома обороны Советского Союза И.В. Сталина о присвоении почётного звания гвардейской 13-ой отдельной истребительной эскадрилье, за боевые подвиги, организованность, дисциплину и образцовый порядок с вручением особого знака отличия гвардейского знамени. Теперь мы стали именоваться 13-ой отдельной гвардейской истребительной эскадрильей специального назначения. Народ воодушевился настолько, что, казалось, прикажи и они голыми руками разорвут в клочья всё Люфтваффе.
Ещё два дня ждали, когда с завода перегонят для нас новые самолёты. Наши было решено списать. Облётывать новые машины начали 2-го октября. В этот же день немцы начали наступление на Московском направлении.
3-го октября вечером получили приказ вылететь утром следующего дня в Кубинку. Задача ставилась прикрыть Москву с этого направления. Я даже несколько раз перечитал текст приказа. Смысла в нашем перебазировании туда именно сейчас не было. Вернее пока не было. Днём немцы бомбить столицу не рисковали, предпочитая действовать ночью. А вот у нас в эскадрильи опыт ночных полётов был только у двоих; у меня и у Гоча. Ну и много мы новоюем вдвоём? Зато чуть позднее, когда немцы подойдут вплотную к Москве, наше присутствие в той же Кубинке очень даже будет кстати. Бывал я там в своём прошлом-будущем. Пару раз по службе на аэродроме в новом городке и один раз в качестве туриста в танковом музее. Насколько я помнил из истории, Кубинку немцы не возьму.
Прилетели в Кубинку, на этот раз, без транспортника. Смысла гонять его за 60 километров не было. Техники прибыли на новое место на автотранспорте, отстав от нас лишь на несколько часов. Встретили нас, можно сказать, с распростёртыми объятиями. Многие уже были о нас наслышаны, так что никаких проблем не возникло. Разве что к нашей стоянке началось, буквально, паломничество. Все хотели посмотреть на наши истребители, украшенные рядами звёздочек по числу сбитых. Ну а мы с удовольствием привлекали этих "паломников" к работам по устройству землянок для личного состава и навесов для самолётов из макскировочных сетей, которые мне удалось буквально с боем вырвать из цепких лапок интендантов. Пока есть такая возможность, надо обустраиваться. Со старшиной Федяниным на будущее решили соорудить что-то вроде полукапониров для каждого истребителя.
Как раз прикидывали с Кузьмичём объём работ, когда к нам подошёл хмурый Гайдар. К слову сказать, нашего комиссара народ любил. И не только за то, что он любимый многими, особенно молодёжью, писатель, но и за то, что не смотря на свой статус и звание он, когда было нужно, одевал комбез техника и наравне с ними копался в моторах, чистил авиапушки и пулемёты, набивал патронами ленты. Да и характер у него был общительный и весёлый и от стоянок самолётов то и дело слышался