Читать интересную книгу Хуже не бывает - Кэрри Фишер

И, демонстративно развернувшись, он направился прочь из дома.

– Куда это ты собрался? – Сьюзан не ожидала такой вспышки гнева, отповедь Крейга подействовала на нее как кислота, которая гурмански разъедала ее хорошее мнение о себе.

– Я направляюсь в свою уютную лачугу, готовиться к выходным. Мне это позволено? – прокричал он через плечо и зашагал прочь от нее по кирпичной дорожке к гостевому домику. Сьюзан расстроилась, обнаружив, что перегнула палку, и, возможно, в самом деле была совершенно не права. Но даже если она и не права, это не имело значения. Ничто сейчас не имело значения, кроме того, что она пошатнула основы дружеских чувств, которые совсем недавно были между ними. Дружбы, что вознесла ее на высокий уровень неодиночества.

– Хорошо, послушай, я прошу прощения, что так глупо и назойливо себя вела! – крикнула она вслед ему.

Крейг замер на полушаге, держась за дверную ручку и слегка подняв одну ногу.

– Ты можешь повторить? Я едва слышу тебя из-за визга этой машинки и…

Сьюзан прервала его по-детски непосредственно:

– Хорошо. Я прошу прощения за то, что вела себя как последняя задница.

Крейг кивнул, выслушав ее с закрытыми глазами. Через секунду он открыл их и улыбнулся.

– Обалдеть, спасибо. Советую тебе повторять мне эти слова дважды в день до скончания времен. – Он открыл дверь. – Мы с Ангеликой вернемся в воскресенье днем. Самое позднее – в воскресенье вечером. Я беру с собой мобильник на случай, если тебе взбредет в голову мне позвонить. Но только при крайней необходимости, если вдруг одна из твоих голов или обе внезапно загорятся И еще, пока я в отъезде, не будешь ли ты так любезна избавить меня от этого парня, Хойта? Он не только вгоняет меня в депрессию, но еще курит сигары, а сегодня утром попросил меня его обнять. Это сводит меня с ума. Я всю жду, что обнаружу его труп с головой в духовке, воняющий на всю кухню.

Сьюзан улыбнулась.

– Хорошо, Чарли-Вонючка. Я завтра же позабочусь об этом, – сказала она вслед Крейгу. Но он исчез в своей комнате, захлопнув за собой дверь-ширму. Сьюзан подождала минутку, на случай вызова на бис, но никто не появился, тогда она развернулась и направилась к машине.

Что в ней было заурядного, так это восхищение незаурядным. Ее нервы потеряли окончания. Они продолжали двигаться все дальше, просачиваясь в будущее, выполняя странную работу и интуитивно постигая, как лучше всего справиться с данной ситуацией или даже с ситуацией, которая не завершилась бы столь удачно взаимными уступками.

Сьюзан казалось, что она превратилась в лавину нарастающей, несокрушимой силы, и все вокруг вливалось в этот поток, усиливая его мощь. Ей казалось, что целый мир жадно борется за ее внимание, борется и побеждает, наполняя ее удовлетворением, не отказывая ей ни в чем. Короче говоря, она была счастлива, что она здесь.

Да, ее эксперимент без лекарств оказался весьма успешным. Она медленно зашагала к ждущей ее машине, предчувствуя неизбежные овации.

– Добрый вечер, леди и джентльмены, и добро пожаловать в «Зал Версаль». Давайте поаплодируем Дорис Манн! Порадуйте Тони Миллера! Сложите вместе ваши ладони – и пропади все пропадом – ваш брак! Ваши карточные домики! Ваш холодный потребительский лоск, пусть все летит к черту, потому что, детка, я чищу плиту! Вы в ней с головой! Плавание! Продажа! Эге-гей, принц! До свидания, вы прекрасные слушатели! Спасибо, Детройт!

Затем Сьюзан сообразила, что если намерена разговаривать сама с собой, лучше подождать, пока она не окажется вне пределов слышимости. Этот город опасен для нее. Болтливая девушка может попасть в беду. Захлопнув дверцу машины, она вставила ключ в зажигание, завела мотор и выехала с дорожки. Включив радио на всю катушку, она направилась к… ну, это неважно. Она была полна энергии и готова ко всему, движущая сила вновь сконцентрировалась в ее сильных руках, удерживая ее, щедрая дочь, скорее домой, успеть к жатве. Дом и страстное желание всего-всего-всего.

Оксиконтин

Остановившись у винного магазина купить сигарет, Сьюзан обнаружила, что рядом с ней у прилавка стоит Тони, татуировщик из «Летающей свиньи». Он дал продавцу двадцатидолларовую купюру, расплачиваясь за бутылку граппы, и ждал сдачи.

Он сунул бутылку под мышку и направился к выходу, чуть не сбив Сьюзан с ног.

– Ох, простите. – Он остановился и пристально посмотрел на нее. – Скажите, вы не та чокнутая цыпочка из салона? – Он нахмурился. – Которая напугала девчонку, хотевшую… – Тони кивнул, сам ответив на свой вопрос. – Да, это вы. Волосы у вас другие, вот в чем дело, верно? – Он улыбнулся, и Сьюзан впервые заметила, насколько он гетеросексуален. Этот парень не был геем, как Лиланд, и не походил на любителя престарелых дамочек, как Тор, – нет, он был честным плохим парнем с татуировками, любовью к оружию и надзирающим офицером. Пусть даже Тони и бывший зэк, но, по крайней мере, давайте скажем прямо, он никогда не был ничьей сукой даже в тюрьме. Он был еще натуральнее, чем записной бабник Дин Брэдбери.

– Эй, мне очень жаль, что вы потеряли клиента и все такое. Это просто…

– Да о чем там жалеть? Было весело. – Тони положил сдачу в карман и со смехом покачал головой. Несколько мотоциклистов пронеслись по бульвару. – «Никакие побрякушки не спасут тебя». Прикольно, подруга. – Он понимающе кивнул. – А ты крутая цыпочка.

Сьюзан покраснела. Она заплатила продавцу за две пачки сигарет, затем снова повернулась к Тон и застенчиво улыбнулась.

– Так вы не разозлились?

Тони отмел это абсурдное предположение взмахом большой руки.

– Да вы поймите, – хмыкнул он. – Наш основной бизнес – татуировки. То есть Большая Птица хочет, чтобы мы больше занимались пирсингом, но хрена с два он этого дождется.

Когда они вместе выходили из винного магазина, Сьюзан заметила, какие у Тони светло-голубые глаза и как гармонируют с ними татуировки на голове. Выходя из ярко освещенного магазина в темную ночь, они наступили на коврик у двери, и зазвенел колокольчик, оповещающий продавца о приходе и уходе покупателей. Но Сьюзан предпочла по-своему объяснить звон колокольчика: это знак для нее – остаться с Тони. Соединить их судьбы, пусть на краткий миг, и посмотреть, что из этого выйдет.

Стоя на тротуаре перед магазином, Тони задумчиво оглядел улицу.

– Знаешь, если ты не занята, мы могли бы закончить твое тату. – Он спокойно посмотрел на нее, переложив пакет с граппой из одной руки в другую. – Предпочитаю всегда доводить дело до конца, понимаешь, о чем я?

Сьюзан кивнула. Она прекрасно понимала.

Разве она не пыталась довести дело до конца с Лиландом? И разве он не помешал этому? Зато сейчас она рядом с тем, кто столь же честен, как она. Татуировщик, который предпочитает доводить дело до конца.

– Ты хочешь сказать, сейчас? – Открыв пачку, она встряхнула ее и вытащила сигарету. Когда она собиралась прикурить, Тони взял из ее рук спички, зажег одну и поднес к сигарете, с небрежностью Пауля Хенрейда.[34]

– Сейчас. – Он бросил спичку на землю и выжидающе посмотрел на Сьюзан. – Что скажешь?

Она пожала плечами:

– А где мы это можем сделать? В салоне?

Он задумчиво поскреб щетину на подбородке:

– Да где угодно, на самом деле. У меня или у тебя. Или в салоне. Без разницы.

Сьюзан направилась к бордюру.

– Тогда поехали к тебе.

Он кивнул и пошел за ней. Они замолчали – низко над ними пролетел вертолет.

– Мой фургон тут рядом.

Сьюзан довольно улыбалась, сидя на высоком драном кожаном сиденье оранжевого фургона Тони; наконец-то она нашла простого, настоящего человека. Незамысловатого, непритязательного, отсидевшего татуировщика, желающего хорошо провести время, как и она сама. Ее тревоги позади. Тони завел машину и повернулся к ней.

– Ты не против, если мы сперва заедем к моему дилеру, а? Он достал для меня немного оксиконтина и…

– Конечно.

Тони разогнал двигатель.

– За окси? – Он посмотрел на нее, насмешливо подняв брови.

– За окси, – повторила она с улыбкой. Фургон Тони с ревом помчался по темной улице.

Говард не походил ни на одного из знакомых дилеров Сьюзан. Но у нее и не было возможности часто встречаться с дилерами во время последнего тура по наркотическому кругу. Вместо этого она проделала множество ненужных стоматологических операций, совершая набеги на аптечки дантистов, либо находились друзья, которые покупали ей таблетки пастельных цветов на ужасном черном рынке. Она вернулась к наркотикам, когда ушел Лиланд, считая, что никто не осудит ее за потребность притушить яркую искру боли. Разумеется, они должны были понять, что это вынужденная мера в ожидании лучших времен. Она просто сделала то, что делают любые отвергнутые разумные существа, разве нет?