Святая матерь бо…
— Ты в порядке? — хрипло спросил Остин, когда член вошёл полностью.
— У-угу. — Кэм отрывисто кивнул и положил руки Остину на ягодицы. В его глазах отразились и боль, и удовольствие. — Просто прошло время.
Следующие несколько минут Остин целовал и трогал Кэма везде, куда мог дотянуться. Он не двигался, пока Кэм не начал просить. А потом всё резко изменилось. Оба были внимательными, но никак не медленными или нежными. Оба отпустили себя. Движимые страстным желанием и жаждой, они интуитивно вернулись к сознанию дикаря, разбуженному в неволе.
Кэм подмахивал на каждый толчок и требовал продолжения.
— Блядь, только не останавливайся. — Кэм зажал пятками ягодицы Остина и, притянув к себе, жадно засосал его губы. — Не останавливайся. Не останавливайся.
— Я не… — Остин просунул руку между их телами и, взяв в ладонь член Кэма, начал его надрачивать. — Не смогу. — Почувствовав себя наркоманом, подсевшим на Кэма и ощущение скользящего в его заднице члена, Остин понял, что не в состоянии остановиться. — Мне нужно… нужен ты. — Он вышел и снова въехал на всю длину, вызвав у обоих громкий стон, затерявшийся в жадном и мокром поцелуе. — Ты нужен мне. — Он сплёлся языком с языком Кэма, царапая и покусывая его зубами. А внутри… казалось, что вот-вот разразится шторм. Остина то и дело накрывало мощными и смутными эмоциями, после ухода которых он чувствовал себя уязвимым и беззащитным.
Один трах не может изменить чувства человека, но он может заставить кое-что осознать.
По опыту Остина первой всегда приходила похоть, но это был не его случай. В какой-то миг последних шести месяцев Остин начал влюбляться в Кэма, и сейчас пути обратно уже не было. Слова типа «дружба» и «братство», возможно, даже «товарищи по оружию» притупили понимание, но теперь Остин осознавал всё чётче.
Особого опыта, чтобы сравнивать, не было, но определённые вещи были ясны как божий день. Не слова жены приносили Остину успокоение. Не в собственном доме хотел он проводить время. Не тело Джейд хотел он исследовать, чувствовать рядом и ублажать, доставляя безмерное удовольствие.
Всматриваясь в точёную фигуру Кэма, Остин осознал, что подобное притяжение не могло быть вызвано психологической травмой. После всего, через что они прошли, вполне понятно желание сделать из Кэма тихую гавань, где можно укрыться от любых невзгод. Но это было другим.
Остин трахал распростёртого под ним мужчину всё сильнее и быстрее не потому, что чувствовал успокоение, а потому что любил его.
Остин не знал, насколько сильно он встрял, — он в любом случае не собирался выискивать особый смысл, — но теперь точно понимал, чего хотел, точнее, к чему всё вело.
— Давай помогу тебе кончить. — Он поцеловал Кэма, пока у обоих не осталось в лёгких воздуха. Остин тоже был на грани. — Господи. — Погружаясь в задницу Кэма до основания, он почувствовал, как яйца поджались и напряглись, как от макушки до копчика прокатилась волна знакомого покалывания, и всосал нижнюю губу Кэма.
— Близко, — прохрипел Кэм. — О чёрт, Остин! — Он вжался затылком в подушку и выгнулся дугой. — Кончай тоже. Сейчас!
Будто у Остина был выбор. Он уже проиграл эту битву. Въехав в задницу Кэма глубже, Остин увидел, как член Кэма вытолкнул первую струйку спермы, и его накрыло. Бёдра пульсировали — одно от накатившей боли, — но Остин не остановился. Содрогаясь, постанывая и задыхаясь, оба отдались на волю своего оргазма.
Остин прошёлся пальцами по мокрому члену Кэма и глубоко вдохнул, чувствуя, как рот наполняется слюной. Это было опьяняюще, почти до головокружения.
Когда их тела вытолкнули последние капли семени, Остин поднёс мокрый палец ко рту Кэма и провёл им по губам. Кэм высунул кончик языка, и Остин, тут же приникнув к его губам, всё слизал. Их языки встретились, страстно смакуя солёный вкус возбуждения и друг друга.
Затяжной поцелуй, под конец превратившийся в томный, прервался, и оба погрузились в уютную тишину с невысказанными словами. Оба чувствовали их при взгляде друг на друга. Отсвет зелёного в карих глазах Остина сиял теперь ярче, а темнота в серебристой дымке Кэма исчезла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Остин ожидал этого и совершенно не удивился, когда Кэм отвёл взгляд — помнил, что зрительный контакт для него иногда был трудным делом. Так что нежно поцеловал Кэма в лоб и медленно вытянул обмякший член.
— Давай приведём себя в порядок, мистер Эм-Би-Эй, — тихо сказал Кэм. — А потом ты поспишь.
Глава 12
Во сне Остин крутился и ворочался. Под одеялом он был совершенно голым, но память вернула его в то время, когда конкретная пара брюк стала причиной его похищения. Сегодня Остин пережил так много флешбэков… Возможно, поэтому они никак не прекращались.
***
Через несколько дней наручники вернулись, аптечка и ключи снова оказались у Психа, и на этот раз опасность отступила от мужчин. Оба могли двигаться, хоть и осторожно, да и лихорадка спала.
— Думаешь, это станет новым веянием моды? — сухо пошутил Остин, надевая штаны. Они были не только грязными, но и в мелких резаных дырках после встречи с ножом мучителя. — Если бы мой отец увидел свои уничтоженные штаны, то, наверное, расплакался бы.
На самом деле всё было неправдой, но в их семье эта шутка стала расхожей: отец Остина чрезвычайно гордился своей компанией. Он успешно руководил строительным бизнесом, лично созданным с нуля, и покупал всякие модные футляры для защиты своих визитных карточек.
Однажды матери Остина даже пришлось выдержать серьёзное противостояние, потому что отец собирался купить наволочки с логотипом компании. А на Рождество и дни рождения Гриффин Хантли в качестве особого подарка раздавал ручки, одежду, полотенца, кофейные кружки, кепки и блокноты — и все со своим логотипом. Само семейство Хантли было ходячей рекламой «Г. Х. Констракшн».
При мысли о родителях Остин почувствовал в груди острый укол печали. Он ужасно по ним скучал и даже представить не мог, насколько сильно расстроена мать. Мэгги принадлежала к тому типу женщин, которые одной рукой отвешивали подзатыльник, а другой угощали яблочным пирогом.
— А чего твоему отцу заморачиваться? — Кэм выглядел озадаченным. — Он что, покупает тебе одежду?
Остин фыркнул:
— То ещё было бы зрелище. Нет. — Он тыкнул пальцем в логотип на правой штанине. — Бизнес моего отца.
Какое-то время Кэм рассматривал Остина, а потом задумчиво кивнул.
— Ну, тогда всё ясно. Ты мне сразу показался непохожим на строителя.
Остин не знал, обижаться ему или радоваться.
— И что это должно значить? — Ладно, фраза прозвучала немного ершисто.
— Спокойно, солдат, — протянул Кэм и лениво улыбнулся. — Просто говорю, что ты не такой уж… хм… расслабленный? Чёрт, даже не знаю. Для обычного разнорабочего ты просто выглядишь немного зажатым. — Он кивнул своим мыслям. — Так и вижу тебя в костюме.
Остин решил всё-таки обидеться. Человека в костюме обычно не описывали словами типа «забавный», «рискованный» или «беззаботный». Или «расслабленный». Вместе с костюмом в комплекте обычно шли прилагательные «хмурый», «чопорный» и «напряжённый».
Но опять же, разве Остин не был таким? Возможно, не напряжённым, но он находил свою жизнь довольно спокойной и размеренной. В то же время он не мог вспомнить, чтобы жаловался на нехватку экшена. Он вёл безопасную жизнь. Довольную и комфортную.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Кэм, наверное, добавил бы ещё «до чёртиков скучную».
— Я бухгалтер, — пробормотал Остин и сел на свою койку.
— Вот как, — тихо рассмеялся Кэм. — Ну, теперь всё сходится. — Он усмехнулся и почесал лоб. — Уверен, ты постоянно в костюме.
Остин бросил на него косой взгляд: