комнатах, где воевали, нет стреляных гильз. Ни одной, хотя все оконные проемы исклеваны пулями. Про документацию, пропаганду и прочее говорить нечего. Хозяева организации подготовились к вопросам, которые им будут задавать после окончания военной операции.
Единственное, что здесь осталось от «Азова», — противотанковая мина, лежащая прямо в холле на центральном входе. Очень странная мина. Ее доработали. Сверху она обклеена скотчем, под который подложена квадратная пластина. Еще под миной проходит толстый белый кабель — просто мрак. Даже зябко стало, пока я фотографировал маркировки мины. Может быть, она поставлена на неизвлекаемость, может быть, под скотчем специальный взрыватель с радиоприводом — не знаю, не специалист.
Назад, в батальон, ехали молча. Я думал о том, сколько всякой погани осталось на освобожденных территориях, сколько сокрыто грязных тайн. Где вот сейчас воспитанные в бандеровской идеологии подростки из «Пилигрима»? Ответ очевиден — сидят на «Азовстали» и ждут смерти. А где дядечка, который их воспитывал? Сидит в Киеве. С него-то спросят? Не знаю. Не факт.
У выезда из Мариуполя стояли джипы МЧС. Подъемный кран разбирал баррикаду из многотонных булыжников с надписями «Слава Украине». Баррикада эта полностью перегораживала улицу, и ее давно все прокляли вместе с Украиной. Офицер МЧС очень внимательно отнесся к нашей информации о странной мине, пообещал выехать на место вот прямо сейчас и предложил нам поехать вместе. Но нам еще предстоял долгий путь через паромные переправы, по жутким дорогам в объезд огромного города. Огромного и искалеченного, истерзанного боями. Но все, что сделано человеком и им же сломано, можно починить. К городам это тоже относится.
Чуть позже я узнал, что «капеллан Мохненко» благополучно выехал в США. Что стало с остальными подростками — неизвестно, среди пленных, сдавшихся на «Азовстали», их не было.
4 апреля 2022 года
ВЕЖЛИВАЯ ЗАЧИСТКА МАРИУПОЛЯ
«ВОЮЮТ НАЦИКИ ЖЕСТОКО»
Плацдарм, занятый «Азовом» в Мариуполе, неумолимо сокращается. Утром в понедельник командование ДНР сообщило, что «почти весь центр города зачищен».
Враг уплотнился насколько возможно, но сдаваться пока не собирался. На «Азовстали» нацисты выбрали такую тактику: основные силы укрылись в цехах и подземельях, а мобильные группы наносили беспокоящие удары и даже контратаковали в плотнейшей частной застройке Левобережного района. Мои друзья-авиаразведчики подтвердили:
— Вчера весь день висели над «Азовсталью», веришь, за все время съемки ни одного человека на поверхности не видели, все в укрытиях. Но бой в застройке был жестокий. Вот мы почему приехали на помощь штурмующим «Азовсталь»? У них оператора беспилотника ранило взрывом из гранатомета, точно в лицо осколки получил. Воюют нацики жестко, хорошо, что артиллерии у них больше нет, но стрелкового оружия сколько угодно. Боя не боятся, даже его навязывают.
— А наши?
— Наши стали совсем другие за месяц, я имею в виду мобилизованных. Я когда в феврале встретил толпу этих растерянных людей в таких касках-грибах… Только один подошел ко мне с вопросом: «Что, теперь я могу стрелять по укропам?» А теперь из них выделились бойцы, целые штурмовые группы сформировались из самых азартных. Такие к себе остальных подтягивают, и подразделение уже воюет.
«ПОКОЛЕНИЕ ВОЙНЫ» ИЗ ГРОЗНОГО
И я хорошо слышал, как они воевали. Справа от нас, метрах в пятистах, рубились отчаянно, так что все шальные пули шли над нами. Группа зачистки двигалась по параллельным улицам в сторону «Азовстали». У нее была задача — изъять все оружие, отметить не-разорвавшиеся боеприпасы и собрать всю документацию, как выразился командир, «имеющую отношение к периоду украинской государственности». Задержание подозрительных лиц. Ликвидация диверсантов. Прямо не говорилось, все и так знали — есть вероятность, что «азовцев», воюющих на соседних улицах, могут выдавить на нас, причем в любую минуту…
Наша броня, старенький БТР-70, пришла за нами к знаковому месту — станции техобслуживания за выгоревшими девятиэтажками, за которые «Восток» воевал почти месяц. Единственное укрытие на сотни метров вокруг. В станцию прилетел снаряд, судя по направлению — из Мариуполя, поэтому в здании все вверх дном. Бойцы, прячущиеся от ледяного ветра, ходили прямо по деньгам — тысячи гривенных монет были рассыпаны по полам, и никто за ними даже не нагнулся, хотя там можно было набрать приличную сумму. Гривна ушла из этих мест окончательно, стала символом кровавой «украинской государственности», а не платежным средством. Так я расшифровал эту сцену.
Пришлось подождать еще десяток минут, пока «инженерная машина» расчищала путь нашей броне. «Азовцы» заблокировали этот въезд в город грузовиком, груженным бетонными плитами. И прострелили ему колеса, а потом машина сама по себе сгорела во время боев. «Ин-женерка» сдвинула эту преграду, даже не напрягаясь. Путь в частную застройку был открыт. Ей тоже досталось изрядно — могилы на обочинах и в огородах, дома снесенные или покалеченные. И среди этого кошмара куда-то идут десятки людей с мешками и тележками. Бойцы из Чечни открыли склад какого-то супермаркета и начали раздавать людям продукты. Вообще, по словам местных, они были поражены теплым отношением чеченцев к «мирняку». Кстати, это слово из тех, еще «чеченских войн». По странному совпадению, на спецопера-цию под Мариуполь из Чечни приехало именно «поколение войны», и в этом временном совпадении было много смыслов.
«МОРДУ ПРОТРЕТ, ТАНК ЗАВЕДЕТ И ДАВАЙ ХАТЫ СНОСИТЬ…»
Именно на «зачистке» ты понимаешь, кем являешься для этих людей — оккупантом или освободителем. Такая вот «полевая социология». Старший нашей группы принципиально ко всем на вы:
— Здравствуйте, милиция ДНР, разрешите осмотреть дом, подвал…
Уходя, мы извинялись за беспокойство. Неприятных инцидентов было ровно два. Не достучались и применили «универсальную отмычку» — лом, вскрыв калитку. В качестве компенсации за сломанный замок щедро отсыпали хозяину сигарет, он был рад — курево в Мариуполе дороже золота. Потом чуть не подстрелили старшего улицы, который метнулся принести нам ключи от закрытых домов.
Молодых парней останавливали, осматривали торс и ноги — нет ли нацистских татуировок. Но вежливо. И нам всегда желали в ответ, чтобы мы вернулись домой живыми, с Победой и скорее.
Иногда взлаивала рация — тормозила нашу группу, мы забегали вперед. Чуть пригревало солнышко, и мы расселись прямо на теплом асфальте под каменной стеной. Точно над нашими головами находилась точка, в которой разворачивалась перед очередным заходом на «Азовсталь» наша «сушка». Бой на соседней улице гремел, и даже сюда прилетело пару раз: наши артиллеристы что-то напутали с наводкой. Из калитки к нам вышла бабушка Оля:
— Сыночки, давайте чаем напою, только чайник вскипел.
Мы знали, что воду здесь носят за три километра, а потому твердо отказались от угощения. Бабушка нам