Во-вторых, время, безвозвратно упущенное Мак-Дауэлом, работало теперь на противника, что привело в итоге к самым печальным последствиям. Уже в пятницу 19 июля на железнодорожную станцию Манассас прибыли первые контингенты армии Джонстона — полки вирджинской бригады Джексона. Положение Мак-Дауэла и его армии, и без того незавидное, стало резко меняться к худшему.
Обязательным условием боевого плана, который был представлен администрации президента в конце июня, была хотя бы минимальная активность армии Паттерсона в долине Шенандоа, направленная на то, чтобы воспрепятствовать воссоединению армий Джонстона и Борегара. «Если силы генерала Дж. Э. Джонстона будут заняты генерал-майором Паттерсоном, а генерал-майор Батлер отвлечет силы, находящиеся недалеко от него, я думаю, они не смогут привести более 10 тысяч, так что мы можем рассчитывать на то, что будем иметь дело с 32 тысячами человек», — заявил командующий северян. Это простое, казалось бы, условие оказалось невыполненным из-за сверхосторожности генерала Паттерсона. Имея 17 тысяч человек против 8340 у Джонстона, он легко дал себя убедить, что противник обладает чуть ли не двойным численным перевесом, и не предпринимал никаких активных действий.
Опытному и искусному Джонстону не составляло особого труда ускользнуть от такого «спящего» врага. Эта задача облегчалась еще и тем, что в армии Шенандоа было то, чего не было ни в армии Паттерсона, ни в армии Мак-Дауэла, а именно: пусть и небольшие по составу, но хорошо организованные и мобильные конные части. Выражаясь языком Наполеона, армия Джонстона имела глаза и уши, в то время [147] как его противник был и слеп, и глух. Командовал кавалерией конфедератов своего рода Мюрат южной армии — Джеб Стюарт. Этот лихой и пылкий офицер блестяще справлялся со своими обязанностями и стяжал себе заслуженную славу одного из лучших кавалерийских командиров гражданской войны. В будущем ему еще предстояло совершать, казалось бы, невозможное, вызывая изумление и восхищение как у своих, так и у врагов.
Что же касается задачи, которая стояла перед ним теперь, то она была относительно простой — он должен был скрыть отступление армии, и с этой задачей лихой Джеб справился, как всегда, с блеском. Кавалерийская «завеса», созданная им между двумя армиями в долине Шенандоа, была столь непроницаемой, что Паттерсон вплоть до дня Бул-Ранского сражения так и не заметил, что враг ускользнул, оставив его с носом.
Скрываясь за этой «завесой», Джонстон двинулся из района Винчестера на восток, и его армия, решившая, что началось очередное отступление, была крайне разочарована. Вдруг был отдан приказ остановиться, и войскам зачитали приказ командующего, открывающий действительное положение дел. Узнав, что они не столько уходят от врага, сколько идут ему навстречу, солдаты Джонстона огласили окрестности громогласным «ура», а затем уже с легким сердцем отправились за своими вождями к железнодорожной станции Пьедмонт. Оттуда им предстояло совершить первую в истории крупномасштабную переброску войск поездом.
Поначалу эта переброска была очень медленной: Джонстон имел в своем распоряжении всего один паровоз, который работал в челночном режиме. Первыми в 6 часов утра 19 июля в вагоны загрузились вирджинцы Джексона, и ближе к вечеру они были в Манассасе. За ними отправилась бригада полковника Бэртоу — джорджианцы и кентуккийцы, прибывшие на место в 8 часов утра в субботу 20-го. Но затем был найден второй паровоз, и дело пошло веселее. Сам Джонстон приехал к Бул-Рану в полдень 20 июля вместе с бригадой Би.
Мак-Дауэл тем временем и не догадывался, что количество его врагов резко увеличилось. Правда, по армии ходили [148] упорные слухи, что Джонстон уже в пути, но командующий не обращал на них внимание. Его войска по-прежнему пребывали в бездействии, поджидая обоз с провиантом: Мак-Дауэл непременно хотел, чтобы солдаты пошли в бой, имея в ранцах трехдневные рационы, а сам тем временем занимался рекогносцировкой местности и разработкой плана атаки.
Основная идея этого нового плана была, как всегда у Мак-Дауэла, простой и логичной. Если нельзя было атаковать правый фланг врага, то следовало ударить по левому, решил он. Обойдя армию Борегара с запада, Мак-Дауэл планировал прервать его сообщения с долиной Шенандоа и армией Джонстона. Но прежде чем воплотить этот замысел в жизнь, нужно было тщательно изучить местность, с которой командующий был совершенно незнаком, и 19 июля, на следующий день после неудачного для него дела у Блэк Берн Форд, он отправил по дороге на северо-запад рекогносцировочную партию во главе с несколькими инженерными офицерами. Информация, которую они доставили, была обнадеживающей: дорога, ведущая от Уоррентонского шоссе вокруг левого крыла Борегара, была достаточно широкой и проходимой. Имелось там и удобное для переправы место, но, наткнувшись на вражеские пикеты, разведчики не рискнули ехать дальше, и повернули обратно.
Полученные сведения не вполне удовлетворили Мак-Дауэла. Этот хладнокровный и расчетливый генерал должен был, прежде чем начинать наступление, знать все до мельчайших подробностей. На следующий день он отправил по тому же маршруту еще один разведывательный отряд, надеясь, что тот окончательно прояснит обстановку. В результате был потерян еще один день, военные инженеры вернулись назад лишь ближе к вечеру, и начинать атаку было уже поздно. Зато теперь Мак-Дауэл обладал всей полнотой информации и мог представить дивизионным командирам план наступательных действий на завтрашний день.
Этот план был очень хорош и, несмотря на потерю времени, которую так эффективно использовал неприятель, он все еще мог принести северянам победу. В диспозиции Мак-Дауэла основная роль отводилась 2-й и 3-й дивизиям Хантера и Хейцельмена общей численностью 13 тысяч человек. Следуя [149] по дороге на северо-запад, эти дивизии должны были обойти неприятеля слева и обрушиться на его фланг и тыл. 1-я дивизия Тайлера оставалась на шоссе у каменного моста через Бул-Ран, где ей предстояло провести отвлекающую демонстрацию, делая вид, что она собирается переправиться именно в этом месте. Бригада Ричардсона из той же дивизии выдвигалась еще южнее, делая угрожающий выпад в сторону брода Блэкберн. 5-я дивизия полковника Майлза оставалась в резерве, чтобы прикрыть отступление армии в случае неудачи.
Выслушав эти предложения, генералы не нашли, что возразить. Все было просто и вполне выполнимо. Они не согласились лишь с намерением Мак-Дауэла отправить 2-ю и 3-ю дивизии во фланговый марш уже вечером 20-го. Людям следует отдохнуть перед боем — в один голос заявили генералы, и Мак-Дауэл дал себя убедить. Он и сам был не прочь передохнуть перед завтрашним днем, а перед отдыхом, конечно, как следует подкрепиться. Мак-Дауэл немедленно исполнил это свое намерение и сел за обильный ужин. Ужин, как всегда, превратился у него в лукуллов пир, и Мак-Дауэл столь активно воздавал должное выставленным на столе яствам, что на утро не смог сесть в седло и сопровождал марширующие войска в коляске.
Свой план был, разумеется, и у Борегара, вернее, даже несколько планов, ибо этот генерал был очень плодовит на всяческие идеи. Еще 18-го числа, сразу после боя у брода Блэкберн, он предложил Джонстону, собрав свою армию севернее железной дороги, обойти неприятеля справа, через проходы в горной цепи Бул-Ран, и ударить во фланг армии Мак-Дауэла. Услыхав орудия Джонстона, Борегар намеревался сам перейти во фронтальное наступление и довершить таким образом разгром противника.
«Наш враг, атакованный почти одновременно на правом фланге, с тыла и во фронт, естественно, предположил бы, что если я смог обойти его и атаковать спереди, то, следовательно, я имею подавляющее численное превосходство, — писал Борегар, — и его войска, будучи молодыми, большинство из солдат первый раз в бою, вскоре должны были податься ужасающей панике». Расчет был, в общем, верным, и [150] план мог бы сработать, если бы войска Борегара не были такими же молодыми и неопытными, как и войска Мак-Дауэла. Но герой форта Самтер не считал нужным принимать в расчет подобные мелочи. Воображая себя наполеоновским маршалом, он полагал, что его армия ничуть не уступает по боевым качествам «ворчунам» Старой гвардии или, по крайней мере, ветеранам Великой армии.
К счастью для конфедератов, Джозеф Джонстон смотрел на положение дел более реалистично. «Я не согласился с планом, — сказал он впоследствии, — поскольку обычно невозможно направлять движения войск, столь удаленных друг от друга, по дорогам, проходящим на таком большом расстоянии, и затем координировать их действия на поле боя». Чтобы не обижать самолюбивого Борегара, Джонстон никак не прореагировал на его предложение и просто ограничился телеграфным сообщением, что он направляется на соединение с его армией.