- Ну, так... – хмыкнула Ивернева. – Скольким мы сегодня мозги промыли!
- Кушайте, кушайте, - добродушно проворчал я. – Восполняйте калории.
Жослен накрыл нам столик в гостиной, увешанной дорогущими старинными гобеленами, и девчонки охотно подкреплялись.
- Молодцы, что про эгрегор не рассказали… - я подлил «боевым подругам» горячего какао.
- А фиг им! – задорно выразилась Света.
Наташа заливисто рассмеялась.
- Вспомнила, как Андропов Иванова вычислил! Это ж он тебе про Форда сболтнул…
Девушка затихла, взглядом умоляя не сердиться.
- Наташенька, миленькая, - я взял ее безвольную ладошку обеими руками, - не расстраивайся! Ерунда это всё! – помолчав, добавил: - Послезавтра Барух явится сюда…
- Мы поможем! – выпалила Светлана, и осеклась.
- Нет, девочки, - серьезно качнул я головой, - это игры для мальчиков. Встретимся в среду, о`кей?
Девушки закивали.
- В Центральном парке, наверное, - прикинул я. - В замке Бельведер – местные туда не ходят…
- Будем, как штык! – пылко заверила меня Наташа.
- Как два штыка! – поправила ее Светлана, и мило улыбнулась.
Пятница, 5 мая. День
Нью-Йорк, Форест-хиллз
…Напольные часы издали долгий звон – одинокий набатный удар проплыл, угасая, по анфиладе от малой приемной до гостиной.
«Босс подъедет часам к четырем», - припомнил я. Времени мало, но три часа у меня есть. Осталось "мелочь пузатую" извести, по имени Габа.
Аидже уверяет, что черный колдун помешан на культе вуду – не на пошлом гаитянском новоделе, а на древних темных таинствах, спрятанных от непосвященных в африканской глубинке. Дескать, Габа не просто колдун-бокор, а жрец-хунган.
- Хулиган, - буркнул я, спускаясь по лестнице и сворачивая в левое крыло, к часовне. Ну, разумеется…
Приглушенный бой барабанов настиг меня еще в коридоре. Тупые удары чередовались в диком ритме, пуская эхо под своды. Дубовая дверь часовенки, прикрытая наполовину, выпускала душную вонь – запах горячего воска смешивался с дымком сожженных трав.
Я остановился на пороге. М-да…
Габа умудрился превратить постную молельню в замызганное святилище духов-лоа. Рядами горели черные свечи, на приступочке наяривал магнитофон «Сони», частя записью обкуренных барабанщиков, а посередке криво торчал кривоватый шест, символизирующий «дорогу богов».
Худой и мелкий Габа, утопая в коротких, обтрепанных штанах плясал вокруг столба, напоминая бесхвостого черта, и брызгал водой из кувшина, чертя струйкой магический круг.
Решение пришло мгновенно.
«А поучаствую-ка я в церемонии!» - мелькнуло в голове.
- Папа Легба, отвори ворота, - заунывно тянул колдун, шевеля острыми лопатками. – Папа Легба, отвори ворота и дай мне пройти! Отвори ворота, чтобы я смог возблагодарить лоа Эрзули и Геде!
Белый петух, привязанный в сторонке, блестел бусинками глаз. Встряхнув гребешком, он словно подпел черному жрецу:
- Ко-о…
Юркий Габа, вертясь и пританцовывая, щепоть за щепотью усыпал пол мукой. Пот струился по лицу цвета сажи, костлявый торс блестел в огнях свечей, как антрацитовый, а я будто бы включился в ритуал, дожидаясь выхода на сцену. В роли лоа Легбы.
Гримасничая и повизгивая, Габа водил пальцем по просыпанной муке, рисуя символы веве, знаки-маячки, вызывающие духов. И я переступил порог.
- Папа Легба! – хрипло взвыл хунган, пуча глаза и воздевая руки. – О, Папа Легба! Ты явился!
- Ты звал меня, - я торжественно возложил руки на костлявые плечи, вытягивая энергию из трепещущей негритянской тушки. – Ниспосылаю благодать на тебя!
Габа забился в экстазе. Вцепившись в истошно орущего петуха, он схватил нож и махом отсек голосящую голову.
«Красное и черное…», - мелькнуло у меня.
Досматривать сцену, где «зомби» сосет кровь, я не стал – противно. А уж пополнять хунганом ряды моих верных слуг – совершенно без толку. Дикарь хуже безумца, он, как муха паутиной, обмотан чудовищными суевериями и табу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Издалека донесся мелодичный бой. Два часа.
Покусывая губу, я замешкался – и нервно хихикнул. Ну, и чего ты маешься, собственно? А коллектив на что?
- Хосе! – воззвал я. – Мануэль!
Гереро нарисовался первым, не топоча, как Лопес, а двигаясь стремительно и бесшумно. Воздвигся статуей командора – и поедает меня глазами.
- Там Габа, - махнул я рукой на звук тамтамов. – Устроил в часовне священную помойку. Убей его, а Седрику передай, чтобы навел порядок.
- Всё сделаю, хозяин, - пророкотал Хосе.
Кланяясь, он развернулся, удаляясь по коридору - и суя руку к наплечной кобуре. Из дверей гардеробной выглянула Элспет. Проводив подведенными глазами широкую спину телохрана, она подскочила ко мне и чмокнула в уголок губ.
- Простите, сэр… - залепетала горничная, рдея румянцем.
Я ущипнул ее за щечку, и словно включил свет в девичьих глазах – они засияли.
* * *
На улице было тепло, деревья шелестели свежей листвой, но Барух вылез из лимузина, обряженный в кашемировое пальто. Рукою в перчатке нахлобучил на голову фетровую шляпу, и зашагал к дверям, постукивая изящной тростью с литым серебряным набалдашником.
Глаза его, правда, смотрели настороженно, то и дело скашиваясь на «духохранителей» - Аидже и Чэнтри.
- Вот, решил навестить тебя, так сказать, во плоти, - добродушно проворчал главный буржуин, зыркая исподлобья.
- Уэлкам, сэр, - изобразил я скупую радость встречи.
Слуги выстроились у дверей, благостно улыбаясь, и Барух подрасслабился.
Войдя в холл и сняв пальто, он передал вещи хлопочущим Седрику с Элспет, а я проводил врага в кабинет.
Всё, как полагается – огромный полированный стол, кожаные седалища и даже новенький комп «Sovintel». Мои зубы непроизвольно сжались.
- Как устроились? – благодушно поинтересовался олигарх, развалясь в кресле. – Малютку Элспет не огорчали? Хе-хе…
- У меня нет привычки обижать девочек, - наметил я улыбку.
- Кстати, дом записан на ваше имя, Майкл, - хитро улыбнулся "босс", - и жалованье прислуге тоже за ваш счет!
- С вами приятно иметь дело, мистер Барух, вы держите данное слово.
- А, вы про вложения? – оживился Бернард-младший, поняв меня по-своему. – Пустое! Это же очень выгодно! В Новороссийске займемся автосборкой. Будем гнать супы «Кэмпбелл» из местных овощей… Потом подойдет черед какой-нибудь электротехники или электроники. Закупать сырье – не интересно, тем более что советские рабочие - умелые, грамотные и… да, знаменитая русская смекалка тоже имеет место быть. Проекты уже согласованы и утверждены в вашем Совмине и Госплане…
Мы говорили об успехах, скользя по поверхности смыслов. Барух был реально увлечен инвестициями и стартовыми капиталами, а я предвкушал финал.
Вранье, будто целитель лишен возможности убить. Был бы мотив, а трупы найдутся… Если мой пациент страдает от боли, я могу снять ее – или заставить корчиться от пыточных терзаний. Обратное действие есть у всего.
Я способен исцелить человека, избавляя от неизлечимой хвори, но те же руки нашлют страшную болезнь, недолгую, но мучительную.
А мотив у меня есть...
- Ну, что ж, - бодро прокряхтел Барух, вставая. - Рад был нашей встрече. С удовольствием задержался бы на файв-о-клок, но – дела!
Мою протянутую руку он крепко пожал, а я, удерживая розовую и ухоженную пятерню буржуя, поклонился на прощанье:
- Желаю здравствовать.
«Босс» покровительственно улыбнулся, и вскоре его голос разнесся по коридору:
- Джентльмены, нам пора!
В тот момент я ощущал приятное опустошение – мавр сделал свое дело. Иногда возвращать долги приятней, чем найти клад…
Пересчитав оставшиеся дни, я кивнул. Всё правильно. Мой враг умрет в День Победы. Я не подгадывал специально к дате, просто так вышло.