Мои глаза прищурились, улавливая движение под столбчатым навесом. Помяни черта…
Салех чем-то смахивал на Саддама Хуссейна – такой же плотный, смуглый, с пышными усами и тяжелым взглядом жгучих глаз. Как и «прототип», он обожал полувоенный стиль в одежде, да чтобы на ногах блестели тяжелые, тупоносые ботинки со шнуровкой. Но самое примечательное скрывалось внутри «бармалея» - чудовищное самодовольство и аномальное высокомерие.
Пожалуй, Салех – единственный из «апостолов», кто получал нескончаемое удовольствие от самого наличия Силы, а уж когда он ее прикладывал, то просто жмурился от блаженства. Араб всегда был наособицу, подчеркнуто не замечая «соратников». Меня он открыто презирал, Аидже еле терпел, а Оуэна, похоже, ревновал. А то, как же! Чего это барин не его, Великого и Ужасного, приблизил к своей тушке, а какого-то, там, Чэнтри?
- Меня еще беспокоит Габа, - расцепил я зубы, следя за Салехом. – Он дик и непредсказуем.
Подумав, краснокожий кивнул.
- Будем играть теми картами, что выпали! – он потянулся, как огромный кот, и прислушался: - Едут, вроде…
Я глянул на далекий выход из долины, где лесистые склоны почти смыкались. Там всклубилась пыль, а секунду спустя блеснули фары «Джипа Чероки». Ворча двигателем, машина одолела подъем, и с шуршаньем развернулась на щебенчатой площадке рядом с фургончиком.
Из передних дверец еле выбрались два мордоворота в степенных черных костюмчиках и непременных солнцезащитных очках.
- Оуэн, - прогудел тот, что сидел давеча за рулем.
- Где? – басом поинтересовался его сосед.
Видимо, по одиночке им никак не удавалось осилить пару слов подряд.
- Здесь! – в тон отозвался Чэнтри, подбегая трусцой.
- Садись, - буркнул крупногабаритный водила.
«Ковбой» юркнул на заднее сиденье.
- А ну, стой! – крикнул Салех, становясь в позу ганфайтера – ноги шире плеч, руки малость разведены, голова и плечи опущены. Нарушая обеты, он покачивался во хмелю - припухшее лицо багровело, словно от натуги, толстые губы подергивались, а глаза горели угрюмой чернотой.
И все бы ничего, да только голос подвел араба – грубый, со злою хрипотцей, басок сорвался, взвиваясь по-петушиному. Опозорившись, Салех выпростал длинные костистые руки в сторону Чэнтри, и трубно заревел:
- Кус ом мак!
Тратить энергию на «бармалея» было просто глупо – я врезал ему по морде, зато от всей души. Салеха крепко приложило о загудевший фургон. Пластаясь на манер распятого, араб съехал по гофрированному борту с облезлым призывом: «Drink Coca-Cola!»
И тишина...
Оба мордоворота глянули друг на друга, морща гладкие лбы, и водитель рокотнул:
- Поехали!
Оуэн, выглянувший из машины, нырнул обратно, сложив для меня колечком большой и указательный палец: «ОК!»
«Чероки» развернулся, брызнув каменным крошевом, и покатил вниз, качаясь на ухабах.
- Нам по дороге, - усмехнулся Аидже, кивая на корраль. – Седлаем, и двигаем к каньону - зайдем с тыла. Сам не знаю, докуда хватит Лопеса с Гереро… Проверим?
- Давай…
Откровенно говоря, не любил я ездить верхом, на машине мне привычней и приятней, но Ленточный каньон технике не одолеть…
Неожиданно за спиной взревел двигатель. Шаркнули покрышки, и щебенка дробно сыпанула по днищу. Я обернулся.
Прямо на меня мчался, разгоняясь, давешний фургон. За рулем подпрыгивал Салех, щеря зубы и пуская розовую слюну. Осатанел, и решил задавить? Чтоб с хрустом, с чавканьем…
Рядом со мной замер Аидже. Он в упор смотрел на араба, ловя его зрачки, черные, как дула. Вот только «бармалей» видел не краснокожего, а дерево, кряжистый столетний дуб...
Угловатый фургон, размалеванный красным и белым, резко вильнул вбок. Погромыхивая будкой и сминая передок, врезался в щербатый валун. Салеха вытряхнуло из кабины – вышибив ветровое, араб врезался в кремнистую землю. Череп лопнул, как расколоченный горшок с серой, склизкой овсянкой. Скрежетнув, машина плавно опрокинулась, с грохотом накрывая «апостола»...
- Седлаем, - невозмутимый индеец зашагал к конюшне.
- Спасибо, Аидже, - вытолкнул я. - Не выйдет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Ми-иха!
Улгэн сбежал с горки проворной трусцой, расплываясь – и смыкая глазки в щелочки.
- Однако, красиво вы его! – он восхищенно поцокал языком, глядя на пыхтевших рейнджеров, обступивших фургончик. – Шибко! Там Барух. Он-лайн, однако!
Пригасив в себе сполох жестоких фантазий, я быстро поднялся к ранчо. У дверей кабинета реял Габа, неприятно вращая белками глаз.
«Вот только тебя мне и не хватало!»
- Выйди, - холодно приказал я, и черный колдун тихонько прикрыл дверь за собой.
А с мерцавшего экрана уже вовсю улыбался мой враг.
- Уикэнд! – развел он руками. – Ваш ответ, Миха?
Непринужденно развалившись в кресле, я сцепил пальцы и глянул на черно-белое изображение.
- Да.
- Отлично, отлично! – радостное кудахтанье Баруха тут же обрело деловой тон. - Вам будет предоставлен особняк в Нью-Йорке, в чудном местечке Форест-Хиллс, и открыт счет в швейцарском банке… - он замер на паузе. – Как только начнется наше с вами сотрудничество, я сразу переведу десять миллионов.
- Люблю круглые цифры, - юморок дался мне с трудом. – Записывайте.
Надиктовав главному буржуину соблазнительные котировки на ближайшие торговые сессии и фьючерсы на лето, я поскреб по сусекам памяти.
- И еще кое-что. Четвертого мая норвежцы обнаружат колоссальные запасы природного газа в Арктике, а к концу года в их секторе Северного моря будут открыты тридцать пять месторождений, нефтяных и газовых. М-м… А, да. Двадцать восьмого июля цена золота превысит двести долларов за унцию… Арабы повысят цену нефти на четырнадцать с половиной процентов в будущем году…
Барух слушал меня, как Моисей Иегову. Его рука медленно потянулась к телефону, нащупала трубку – и в провод канул приказ:
- Первый транш – перевести.
- Спасибо, - вымолвил я. – Пригодится в хозяйстве…
«Убью медленно, - мелькнуло в голове, - с особой жестокостью и цинизмом!»
Глава 11
Глава 11.
Вторник, 2 мая. День (подглавка откорректирована)
США, Нью-Йорк
Светлана даже головой покачала – таких «майских» она точно не припомнит! Целый ворох давних и смутных хотений исполнились как по волшебству. Тесный самолет с синим глобусом «Пан-Ам» на киле девушку не впечатлил, зато пересадка в Лондоне… Лондон! Тот самый «Ланден из зэ капитэл оф зэ Грейт Бритн». Город «двухпалубных» красных автобусов, чопорных полисменов-«бобби» и величавого Биг-Бена…
Свету будто подхватил и унес разноцветный ветер, нездешний вихрь, карусельный самум! Атлантический океан долго мерцал под крылом, похожий на синюю плиссированную юбку…
...Аэропорт им. Джона Кеннеди гудел, словно колоссальный улей. Утробно свистя, "Боинг" подкатил на остатках инерции к терминалу «Пан-Ам Уорлдпорт», прямо под огромную эллиптическую крышу. Эта «летающая тарелка» немного роднила порт с Шереметьево, но лишь внешне - суть она покрывала иную и чуждую.
Шевелева надеялась, что за время полета хоть немного обвыкнет, притерпится, да куда там… «Мадэ ин не наше», как выражалась ее мама, буквально кричало со всех сторон, лезло в глаза и уши.
«Новое поколение выбирает Пепси!» - фальшиво улыбались красотки с рекламных щитов. «Впустите тигра в ваш бензобак!» - рычал усатый-полосатый с плакатов «Эссo».
Распродажа! Скидки! Успей купить! Не хватает – возьми кредит! Деньги! Деньги! Деньги!
«Бедная нация, - вздохнула Светлана, - одна торговля на уме…»
- Уэлкам, девушки! – покровительственно заулыбался Марк, ввинчиваясь в галдящую сутолоку. – Не отставайте!
Света с Наташей засеменили следом, держась за Оти, словно за ледоколом. Никаких досмотров, никаких очередей – все трое вышли к стоянке легко и просто, как будто уже настал коммунизм, и границы отменили за ненадобностью.