же, поиграй со мной, — лыбится, облокотившись на столешницу.
— Ты первый, — откидываюсь на спинку дивана и складываю руки на груди.
— Капучино, — меня бесит, что он угадывает. Хочется соврать. Из упрямства.
— Ладно, — вздыхаю и подаюсь к столу. Закусив губу, думаю, сопоставляю, стараюсь провести параллель между ароматными напитками и Демьяном. — Предположу… Американо!
— Какао.
— Нет, — он точно врет. Где Голицын и где какао?! Это как гопник и этикет, черт побери.
— Да, Лиза, — победные нотки так и скользят в его голосе. — А с недавнего времени еще и мороженое с цветами мандарина. Прикинь, отстой?
Я никогда не пробовала этот десерт. Обычно беру ванильное. Максимум с карамелью, но это редкость как полеты на Луну.
— Вкусное?
В креманке белоснежный десерт с оранжевым топпингом или джемом, — хрен разберешь — смотрится аппетитно.
— Ахуительное, — кивает. — Как ты.
— Демьян, — шикаю, озираясь по сторонам. — Почему какао?
От взгляда невыносимого студента и его слов хочется снять пиджак и расстегнуть как минимум все пуговицы на блузке. Жарко, блин. Можно взять ламинированное меню и обмахиваться им, но тогда я выдам себя с потрохами.
— Рая приучила.
— Кто?
— Любимая женщина, — глядит на меня цепко, внимательно, покусывая внутреннюю сторону щеки.
Моя реакция на его слова совершенно неправильная. Первый порыв — уйти. Немедленно. Бросить ему в лицо что-то ядовитое, а потом вылить все, что на столе, на голову. Мамочки, это точно ревность… Лизок, улыбайся. Держи удар!
— Ясно, — у меня от приторности моего любезного тона скулы сводит.
— Что именно? — склоняется над столом, точно стараясь прочесть эмоции.
Не на ту нарвался, мальчишка!
— Что у тебя есть та, кто готова заботиться, — прячусь за чашкой капучино, делая глоток. Очень вкусно…
Не везде его готовят правильно. Пена и шоколадная крошка — вот главное отличие. Худшее я пила в аэропорту пару лет назад, где умудрились переборщить молока.
— Это наша домработница. Она растила меня с детства, — Голицын пододвигает мне шоколадный мусс, а себе чизкейк.
У меня на лбу написаны пристрастия, что ли?
— А родители?
— Обязательно расскажу, но позже. Ты же не хочешь опоздать на лекции?
— Спасибо за заботу, Демьян, — язвлю, но не злюсь. Пытаюсь скрыть довольную улыбку.
— Будешь должна, — хмыкает.
— Кому должна — всем прощаю, — медленно слизываю с ложки десерт, наблюдая, как дергается кадык на мощной шее студента.
Чувство мстительной эйфории приятно разливается в груди. Понимаю, что веду себя глупо, провоцируя подобным образом, но… Если он позволяет себе более чем прямые высказывания в мой адрес, то почему я должна молчать? Не девочка уже.
— Лиза, я надеюсь, ты выживешь, — зрачок у Голицына расширяется, перекрывая радужку. Взгляд становится черным. Порочным.
Мелкие иголочки будоражат меня от ступней до колен, а потом мурашками поднимаются выше, посылая импульсы между ног. Сжимаю бедра, ощущая возбуждение. Черт, у меня потоп в трусах.
То, что я произношу дальше, загущает воздух между нами и выжигает кислород. Я не просто затеваю опасную игру, я провоцирую, и Демьян это понимает.
Глава 21
ДЕМЬЯН
— Надеюсь, ты выдержишь и не разочаруешь, — усмехается Лиза, будоража меня своим ведьминским взглядом.
Су-у-учка!
Хотя… Умница, выдра. Приняла новые условия. Я бы даже выебнулся, если бы стояк болезненно не упирался в ширинку.
Бля, вот что нам мешает сейчас свалить отсюда и уехать ко мне? Уж я не разочарую…
Желание выдры не только отчетливо вижу по пересохшим губам, которые она постоянно облизывает, по взгляду, которым царапает мне кожу, но и вдыхаю… Запах мандарина концентрируется, становится отчетливее.
Ты же хочешь меня, Ли-и-иза… Нахуя нам эти игрища?! Не желаю больше ждать.
— Мы едем… — меня прерывает сигнал входящего сообщения на мобильный.
12:2 °Cтенин Роман: “ На завтра подтвердили игру”.
Твою мать, как вовремя-то, а!
Перевожу взгляд на Полянскую. Отвернулась и смотрит в окно. Длинные ресницы подрагивают от движения глаз. Едва заметно цепляет зубами нежную кожу нижней губы. Чумовая девочка. Быстро переобулась в отрешенность и спокойствие. Ее не торкает как меня. Хочет, но умело гасит желания. Узнать бы, из-за чего…
— Почему ты одна? — не свожу с нее глаз.
— Я жду своего спокойного, нежного инженера. Ну, или профессора, — вскидывает бровь. Захватывает ложкой мороженое из креманки. Пробует… провокационно. — Вкусно.
— Лиза, это скучно. Не для тебя, — ерошу затылок и приглаживаю волосы. Пиздец, меня ведет…
— С чего ты взял, что я люблю веселье? — убирает от себя посуду и складывает руки на столе. — Сразу после школы я поступила в универ. Оттуда в аспирантуру. Даже сейчас я еще мечтаю о научной степени. Самый безбашенный поступок в моей жизни: воровство двух початков кукурузы на чужом поле.
— Шутишь? — разглядываю ее, пытаясь увидеть смешинки в глазах.
Не верю ей. Она же огненная. Чувствую, сука! Там шквал драйва!
— Отнюдь. Чистая правда, Демьян. Так что, ты зря тратишь время, — опускает глаза, выдавая досаду, разочарование. Хуй поймешь.
Она снова заползает в свою ракушку и прячется. Ну как с ней быть адекватным и терпеливым, если хочется схватить в охапку, привязать к нашим ногам тарзанку и сигануть вместе в пропасть? Услышать, как она орет. Увидеть настоящую, а не слепленную годами преподшу.
Крепись, Дема! Не просри… Терпение, твою мать…
… Спустя неделю Лиза все еще закрыта от меня, хотя заметно расслабляется. Я как мазохист увожу ее домой и забираю с утра. На выходных она моталась куда-то за город, категорически отказавшись от моей помощи.
Игра прошла отлично. Ожидаемо победили. Марат удивил, накосячив лишь раз. Правда, бля, четко. Заряди он в нос сопернику на соревнованиях — словил бы дисквалификацию.
Вскидываю руку, смотрю на часы. Скоро ехать за Полянской. Пока решаю изучить игру конкурентов на студенческий кубок. Матч в воскресенье. Наблюдаю за атаками. Пытаюсь выловить брешь в защите.
Звонок в дверь обескураживает. Мало кто знает, что я у себя на квартире. Чаще ночую у родителей за городом.
Встаю, подтягиваю спортивки со спины и иду открывать.
— Привет, — Вика улыбается, залипая на моем голом торсе.
Только ее не хватало. Пару дней назад ясно же дал понять, что неинтересно.
— И? — не скрываю раздражения.
— Пустишь?
Переминается с ноги на ногу, глядя побитым щенком. Как же бесят бабские примочки. Делаю шаг в сторону, махнув головой. Вика проходит с робкой улыбкой. М-да, перед кем она играет этот спектакль невинности?
Закрываю дверь и жду объяснений.
— Дем, я… — поправляет волосы у виска, — Давай попробуем не расставаться? Я все-все для тебя сделаю. Мне все равно, что ты спишь с другими. Это неважно, если ты со мной. У нас же было…
Прерываю ее,