и уселся на диван в ожидании ответа. Он пришел сразу, но ясности не дал: «Рад слышать, брат. Сейчас занят. Отзвонюсь, как освобожусь. Около полудня жди». Я просидел так всю ночь, утро и день. Телефон зазвонил в районе трех часов дня.
– Алло.
– Что‐то случилось?
– Джерри, мне очень нужно с тобой встретиться. Дело жизни и смерти. Ты меня знаешь, по пустякам бы не звонил.
– Знаю, знаю. Но дело в том, что я не в городе, вернусь послезавтра вечером.
– Нет, Джерри, дело очень серьезное. Я могу к тебе подъехать?
– Это будет опасно. Ну если такая необходимость, то можем встретиться в небольшом городке неподалеку от моего местонахождения. От тебя в ста километрах. Если приедешь сегодня – дай знать. Жди в пабе «У озера». Он стоит у дороги прям при въезде в городок. Там еще написано «гостиница». Громкое слово, но ночь перекантоваться можно. Однако скажу откровенно – чертовски отвратительное место.
– Да, Джерри, я выезжаю.
– Хорошо. Я брошу тебе координаты, не потеряешься. Буду ждать.
Два часа езды я еле пережил. Даже немного укачало. Расплатился с водителем и вышел у назначенного паба. Ловил попутки, ибо ни одно такси не соглашалось меня везти в такую глушь ни за какие деньги.
В грязном пабе меня встретила девушка с метлой, что пыталась прочистить крыльцо. Внутри горел желтый свет, пахло дешевым пивом и подгорелым хлебом. За столом сидел Джерри.
– Есть будешь?
– Не отказался бы. Три дня почти ничего не ел.
Джерри подозвал к нашему столу грузную женщину, сделал заказ. На столе появилась горячая солянка, от нее поднимался пар и аромат чеснока, на второе был вареный картофель, шашлык, овощи, большие хлебные куски, которые Джерри ломал руками, и пузатый графин с клюквенным соком. Джерри не приемлет алкоголь.
При виде еды я позабыл зачем сюда приехал. С жадностью хватал хлеб, макал его в солянку и прихлебывал ею. Когда покончил с супом и половиной картофеля, тогда запил все это соком, облокотился на стул и взглянул на Джерри.
Он улыбался.
– Ну что, брат, рассказывай, к чему такая срочность?
Я посвятил его во всю историю, ничего не утаивая.
– А почему ты отказался отработать?
– Да не хочу. Завязал. Тем более работать на него… это каторга.
– Но и двадцать миллионов это совсем ненормально.
– Я почти год, девять месяцев, работал на него, каждый день с его ребятами выезжал на «решение вопросов», – двумя пальцами изобразил кавычки. – Поэтому жить начал лишь после того, как получил последние деньги и уехал в своем направлении. Еще раз гробить жизнь под его началом нет желания.
– А тебе не кажется, что он изначально хотел на тебя выйти? Ну не спроста же такая запредельная цифра. Особенно если смотреть, что пострадала твоя машина.
– Он просто знал, что выхода у меня нет. Права липовые, и машину я брал…
– Так вот именно! Он знал, что у тебя нет другого варианта. Либо деньги, либо работа.
– Бред!
– Бред – это то, что ты сейчас с ног сбиваешься и ищешь бабки. А это, как мне кажется, ничего не бред, а вполне логичное объяснение его запрашиваемой сумме. Он платит нам, поэтому примерно знает сколько у нас на счету. И знает сколько попросить, чтобы ты ушел в ноль, если не в минус. А ты же не хочешь остаться с голым задом, поэтому согласишься на работу. Ему нужны киллеры.
– В твоих словах есть доля истины. Это вполне объясняет пятнадцать миллионов и данные любого другого.
– Так о чем я и говорю. Он не дурак и знает, что мы работаем по одному. Если вместе, то у нас есть босс, тогда все заказы обговариваются лично с ним. Мы пешки. А тут. Он просто не знал, что мы в курсе существования друг друга. Поэтому, брат, все просчитано: либо ты отдаешь деньги и остаешься ни с чем, либо работаешь. Уверен, ему и не нужны твои деньги, он дал тебе десять дней на обдумывание варианта «отработать». Я знаю, как ты работаешь, и не удивлен, что он захотел заполучить именно тебя.
– Боюсь, что вынужден его разочаровать.
– Думаю, он расстроится.
– Так ты поможешь мне?
– Естественно! Спрашиваешь еще. Я дам тебе все десять штук, которых тебе не хватает. И ты ничего не продаешь. Не возражай! Слушать ничего не хочу! Ты попросил помощь – получай. Значит дам десятку. А если в какой‐то момент захочешь избавиться от оружия, то лучше продай его мне. Не потеряешь ни копейки. Возьму по себестоимости. Даже доплачу. Но не смей сбагривать налево. Понял? Отлично. Послезавтра буду в городе, сниму деньги, на следующее утро привезу все. Вот, напиши тут свой адрес. И не беспокойся ни о чем. О, неплохой район, – прокомментировал Джерри, когда получил салфетку с моим адресом. – А сейчас доедай. Заказать еще что-нибудь? Нет? Как угодно. Доедай, а я пойду, у той барышни выбью комнату на ночь для тебя.
Он вернулся с ключами, на брелоке которых значилась цифра восемь.
– Тебе поспать нужно. Завтра заеду в районе шести утра, перекусим, и я отвезу тебя на станцию – десять километров отсюда, – там сядешь на первый поезд и за час с небольшим доберешься до города.
– А ты где ночуешь? – осведомился я, допивая клюквенный сок.
– В машине. Все, давай, до утра, брат. Отдохни.
Я направился к комнате номер восемь. Поспать не удалось. Сначала достал тетрадь, хотел написать о наболевшем, но пришлось выключить свет, ибо меня раздражала отогревшаяся муха, что носилась по комнате и со всей силы билась о люстру. В темноте лежал на кровати в одежде и слушал как апрельский ветер шумел за окном. Изо всех щелей поддувало. Укутался в куртку и считал минуты до приезда Джерри. Он появился без четверти шесть. Мы плотно позавтракали, и он отвез меня на ближайшую станцию.
Сразу по возвращению в город я направился в больницу к Руслану, там уже сидела Вика. Рассказал, что решил вопрос с деньгами – займу у друга. Радость Вики и Руслана сложно описать. Он сразу затараторил:
– Максон, отдам все по возможности, честное слово. За машину расквитаюсь. Правда!
Ладно уж, главное, чтобы они поправились.
Два дня ожидания дались мне с трудом. Снова ни спал и ни ел. Кусок в горло не лез. Двадцать четыре часа в сутки кипятился чайник и заваривался черный крепкий чай. В квартире горел свет во всех комнатах. Мне было страшно.
Неловко, что Джерри дает мне такую большую сумму. Судя по тому, что я закончил работу, то не знаю, как буду возвращать.
Сегодня утром я получил деньги.
Джерри согласился со мной позавтракать. В компании мне было не так одиноко и куда более спокойно. Сидели напротив, и я смотрел на него и думал, что не ощущаю те восемь лет, которые