– А мы можем потом пойти на пляж?
Неужели вместо того, чтобы пройтись по магазинам, она действительно хочет по-настоящему узнать Рио?
Спустившись с горы, они зашли пообедать в его любимый ресторанчик, и Лука как бы между делом спросил:
– Твоя семья действительно не выплачивает тебе содержание?
В голубых глазах мгновенно вспыхнула обида, которую всего пару дней назад он принял бы за искусную игру.
– Разумеется, нет, – выдохнула Серена и, чуть помолчав, неохотно добавила: – Сестра и ее муж снимали для меня квартиру в Афинах, но при первой возможности я сполна им все верну.
Когда же она перестанет его удивлять? Почти все охотно принимают подачки от родственников, но эта женщина, выросшая среди богатства и унаследовавшая целое состояние лишь затем, чтобы сразу же его лишиться, упрямо пытается сохранить полную независимость.
Заметив, что Лука смотрит, как она набросилась на огромную порцию фейжоады, традиционного бразильского блюда из черных бобов, свинины и фарофы, Серена смущенно покраснела.
– Сестра тоже много ест. Это реакция на то, что в детстве отец выдавал нам совсем крошечные порции.
Злясь на подонка, исковеркавшего детство своих дочерей, Лука протянул руку, сплетая пальцы с пальцами Серены. Поразительно, как быстро он привык к таким простым ласкам, никогда его прежде не интересовавшим.
– Ты даже не представляешь, как приятно встретить женщину, умеющую наслаждаться тем, что она ест.
Серена отвела глаза, и Лука почувствовал, как она напряглась.
– Не сомневаюсь, что ты привык к куда более сдержанным женщинам.
Неужели она ревнует? Эта мысль неожиданно затронула в нем что-то сугубо мужское, и это мужское заставило его купить ей бикини, чтобы она смогла вдоволь накупаться и понежиться на пляже, куда они изначально идти не собирались.
И теперь они лежали в обнимку, а три крошечных черных треугольничка лишь подстегивали его желание, не столько прикрывая, сколько подчеркивая женские прелести Серены. Хорошо, хоть для себя он выбрал свободные шорты, скрывавшие естественную реакцию мужского организма.
Подавив стон, он вспомнил, как она запротестовала в магазине:
– Я ни за что этого не надену!
– Поверь, увидев, что местные девушки носят на пляже, ты еще успеешь почувствовать себя не в меру закутанной.
Подобрав под себя одну ногу и обняв колено второй, Серена задумчиво разглядывала заходящее солнце. А потом она вдруг захлопала в ладоши.
– Мне нравится здешний обычай, – пояснила она, улыбаясь и в очередной раз поражая его своей простотой и искренностью, так не вязавшимися с его собственным цинизмом.
Впервые за много лет задумавшись обо всем этом, Лука вдруг понял, как давно он по-настоящему не наслаждался простыми радостями. Даже вся его юность ушла на то, чтобы исправить нанесенный отцом вред, а на себя самого у него почти не оставалось времени, да и с любовницами он всего лишь занимался сексом, обходясь без ненужных сложностей, так что подобный день в обществе прекрасной женщины был для него чем-то совершенно непривычным и немыслимым.
Пока Лука старательно все это обдумывал, солнце село, и теперь он мог различить лишь светлые волосы и пухлые губы Серены.
– Пойдем отсюда! – прорычал он, разглядывая ее голодными глазами, и Серена сразу же поняла, что у него на уме.
– Пойдем, – охотно согласилась Серена, чувствуя, как все ее тело пульсирует от сексуального желания.
– Куда мы едем? – спросила она уже в машине, разглядывая из окна незнакомые улицы.
– Ко мне домой, в Альто-Гавеа, это совсем близко.
Дальше они ехали молча, а когда добрались до места, Лука сразу же подхватил ее на руки и понес на второй этаж, где, раздевшись, быстро принял душ и, выйдя из ванной, во всей своей первозданной мужской красоте, велел:
– Иди сюда.
Она безропотно подчинилась, и Лука одним движением снял с нее свободное платье, затем развернул, развязал верх купальника, позволяя черным треугольникам обнажить грудь, снова ее развернул, запустил пальцы в трусики, потянул вниз, заставляя их свалиться на пол… Стоя перед ним совершенно обнаженной, Серена чувствовала, как ее переполняет ощущение заключенной в ней женственности и целостности. А еще она наконец-то смогла освободиться от всю жизнь преследовавших ее демонов. Она отлично понимала, что пока что ей еще не удалось окончательно их побороть, но вырваться из оков хотя бы на пару часов было уже огромным шагом вперед.
Взяв за руку, Лука повел ее за собой в ванну. Все ее тело уже горело в нетерпении, так что он без лишних слов поднял ее на руки, и она охотно обвила его ногами, но Лука вдруг хрипло застонал и остановился.
– Что-то не так?
– Здесь нет презервативов, дорогая. Придется нам немного переместиться.
А сама она об этом даже не подумала… На руках отнеся ее в спальню, Лука уложил Серену на кровать и умелыми движениями облачился в прозрачную броню.
Раздвинув ей ноги, он уселся между них и вопросительно на нее посмотрел:
– Готова?
Не в силах говорить, Серена лишь кивнула, и Лука сразу же глубоко в нее вонзился, заставляя выгнуться дугой и обвить его ногами, и под стремительным яростным натиском Серена всего за пару минут достигла пика наслаждения.
Даже не верится, что после мучительного первого раза теперь так легко унестись в бесконечность…
Изо всех сил вцепившись ему в плечи, Серена чувствовала, как все ее тело содрогается от мощного спазма и, как бы отвечая на ее разрядку, достигает разрядки и сам Лука, его тело сотрясается, он еще пару раз ритмично двигается и падает на нее сверху, а она еще крепче обнимает его руками и ногами, все еще чувствуя его внутри себя.
Через пару секунд он все-таки с нее скатывается и ложится рядом, а на его губах играет загадочная улыбка.
Приподнявшись на локте, он осторожно проводит пальцем по ее щеке.
– С тобой я забываю обо всем на свете.
Странно, почему это признание оказалось вовсе не таким приятным, как она представляла? Словно он вообще не хотел этого говорить, но зачем-то сказал…
Но стоило Луке еще раз ее поцеловать, как все ее тревоги развеялись.
Когда три дня спустя зазвонил телефон, Серена возилась на кухне.
– Мисс Депиеро? Сеньор Фонсека просил передать, что сильно задержится и к ужину не придет.
– Понятно, спасибо.
Отложив телефон, она задумчиво посмотрела на тушившуюся на суперсовременной плите курицу. Задержится и к ужину не придет.
Откуда взялось это дурацкое разочарование? Ну и что, что она весь обеденный перерыв потратила на покупку ингредиентов, а сразу же после работы бросилась на кухню?
Как же глупо она себя сейчас чувствует. Особенно если вспомнить известное клише, в котором женщина готовит своему мужчине ужин, а потом расстраивается из-за того, что все пошло совсем не так, как ей хотелось бы?