Читать интересную книгу Щит и меч Венеры - Ольга Степнова

На кладбище, в кронах высоких деревьев, неприлично весело щебетали птицы. Здесь было прохладно и тихо. Жара, городской шум, смог, суета, остались далеко в стороне, — за забором, ограждающим территорию мертвых.

— Привет, бабуль! — Я положила цветы на могилку. — Соскучилась по тебе! Сейчас подмету здесь, поставлю цветочки в воду и поболтаю с тобой.

— Зачем ты купила бледно-голубые гвоздики? — ожил голос бабки. — Они, наверное, еще и голландские?! Да в них удобрений больше, чем непосредственно самих цветов! Холодные, бездушные, словно пластмассовые! И опять ровно шесть штук!!

— Не ворчи! — засмеялась я. — Тебе не угодишь. Если бы я принесла семь красных роз, ты тоже осталась бы недовольна.

— Но ведь ты не принесла семь красных роз, откуда ты знаешь?!

— Знаю и точка.

— Ну хорошо, ладно, спасибо! — неожиданно смирилась бабка.

Я взяла веник, припрятанный за оградкой, подмела гранитную плиту, протерла портрет на памятнике, выбросила старые цветы и поставила в пластиковую бутылку с водой новые. Потом скинула босоножки и устроилась на скамейке с ногами.

— Асечка, кажется, ты запуталась, — грустно сказала бабка.

— С чего ты взяла?! — возмутилась я.

— Не забывай, я нахожусь в такой форме существования, что скрыть от меня ничего невозможно.

— Тогда ты должна знать, что…

— Что Константин Жуль не твой человек.

— Не смей так говорить!

— Не забывай, я нахожусь в той форме существования, что ты не можешь мне ничего запретить, а я могу говорить все, что вздумается! — Бабка захохотала.

— Давай не будем ссориться, ведь только что помирились!

— Давай. Тебе нужно срочно поехать куда-нибудь и перекусить, иначе испортишь желудок.

— Не хочу есть.

— Хочешь! Не зарабатывать же гастрит из-за того, что в твоем доме поселилось какое-то чмище с матерщинной фамилией!

— Бабуля! Ты не можешь знать слово «чмище»!

— Я теперь тут все знаю, — вздохнула бабка. — И прям не знаю, куда от этих знаний деваться.

Я глянула на часы. Было около восьми — на сборы для похода в самое дорогое заведение в городе оставалось чуть более двух часов.

— Ладно, бабуль, мне пора. У тебя тут теперь полный порядок.

Я помахала портрету рукой, взяла сумку и пошла по дорожке к воротам.

Птицы прекратили свой веселый галдеж, а верхушки деревьев стал трепать внезапно поднявшийся ветер. Вокруг не было ни души, только памятники — старые, покосившиеся, почти падающие кресты и огромные, монументальные постаменты, отсвечивающие мрамором или гранитом. Даже в смерти нет у людей равенства…

И вдруг я услышала чье-то тихое бормотание. Голос был спокойный, мужской, он с кем-то беседовал, но ответа не получал и солировал в негромком шелесте листвы, которую теребил ветер.

Меня одолело жуткое любопытство. Я замедлила шаг, огляделась и заметила, что неподалеку, у скромной могилы с деревянным крестом сидит парень и, размахивая руками, говорит что-то, обращаясь к памятнику. Я улыбнулась. Значит, не одна я, как сумасшедшая, разговариваю со своей умершей три года назад бабкой. Значит, есть еще люди, которые верят, что, закончив земное существование, их близкие не уходят…

Я подошла ближе, прислушалась…

— Я прямо не знаю, как мне выкручиваться, — расслышала я слова.

Парень, сидевший ко мне спиной, показался очень знакомым.

И голос этот я слышала…

— Понятия не имею, батя, что делать! — Парень руками обхватил голову. — Меня подставили так, что от этого дерьма теперь не отмоешься. В милицию что ли идти?! Да не могу я в милицию! — вдруг во весь голос заорал он. — Что ты в этом, бать, понимаешь, что?! У меня спарринги каждый день, тренировочные бои! Я заявлен на претендентский бой! Если я его выиграю, то смогу сразиться в официальном бою за звание чемпиона мира! Батя, я не могу сейчас в милицию, ты пойми! Дело получит большую огласку, меня начнут таскать на допросы, журналисты переврут все факты и обстоятельства, мое имя начнут трепать на каждом углу и чемпионства мне не видать! А самое главное, батя, она, она больше не сможет относиться ко мне хорошо!! Я очень, очень боюсь ее потерять, хотя, в общем-то, у меня ее никогда не было… Я боюсь ее, люблю ее, любуюсь ею издалека, мечтаю о ней, ну ты же все знаешь про это, бать… Только если я стану чемпионом мира, только тогда у меня появится шанс….

Я рассмеялась. Я узнала его.

— Здравствуйте, Щит! — вышла я из-за дерева. — Как странно, что мы с вами здесь встретились!

Он подскочил со скамейки и покраснел так, что его смуглая кожа стала пунцовой. А на шее сильно задергалась какая-то жилка, выдавая бешеный пульс. Вот уж не думала, что такие сильные и тренированные парни способны так испугаться на кладбище. Впрочем, скорее, он смущен тем, что…

— Не волнуйтесь, — успокоила я его. — Пожалуйста, не волнуйтесь! Я сама только что точно так же разговаривала со своей бабушкой, которую похоронила три года назад. Я понимаю! Я вас так понимаю! Поверьте, я не побегу рассказывать журналистам о нашем с вами маленьком сумасшествии! Тут похоронен ваш отец?!

Краска, заливавшая щеки Дьяченко отлила, и он сделался таким бледным, словно собрался грохнуться в обморок. Жилка на шее продолжала пульсировать.

Я почувствовала себя очень неловко.

— Извините, не хотела вас напугать.

— Я не напуган. Я удивлен. — Дьяченко вздернул вверх подбородок. Кажется, он хотел показаться мне выше своего среднего роста. На нем были синие джинсы и черная майка-боксерка, открывавшая смуглые мускулистые плечи. — Действительно, странно, что мы с вами здесь встретились, — пробормотал Щит, подхватывая со скамейки маленькую поясную сумочку, темные очки, ключи от машины с брелком сигнализации и быстро закрывая калитку оградки. — В любом случае рад вас видеть, но, извините, тороплюсь, тороплюсь! — Он сказал это официально-вежливо и оттого очень обидно. И быстрым шагом направился к тропинке, ведущей к воротам.

Я тут перед ним про бабушку, про тайну, про свое понимание, а он: «рад вас видеть, но тороплюсь, тороплюсь!» От возмущения я в горле ощутила комок. Чертов кикбоксер! Говорят же, что спортсмены тупые! Я тут вся из себя Мисс, улыбаюсь ему, сочувствую, а он…

Я посмотрела на его удаляющуюся спину, а потом на памятник, возле которого он сидел. На портрете был изображен дядька средних лет, с небольшими залысинами, приятной улыбкой и лучистыми, смеющимися глазами. «Якушев Григорий Акимович. 1938–2005» — было написано под фотографией.

Якушев!

Я быстро вытащила из сумки свидетельство, найденное в доме Бубона.

Якушев Григорий Акимович!

Так вот почему это имя мне показалось знакомым! Его могила недалеко от бабкиной, я не один раз проходила мимо, фамилия примелькалась!

Но почему Дьяченко называл его батей?.. Почему он так называл человека, свидетельство о смерти которого я нашла в доме Бубона?! Почему Щит так испугался меня? Почему…

Самого Бубона убили три дня назад на берегу реки Радунки. А нос, его накладной нос, я обнаружила на территории Дворца Спорта, где большую часть времени проводит на тренировках Дьяченко.

Мое бедное сердце заколотилось у горла, а несчастная голова готова была развалиться на части от разрозненных, страшных выводов, которые напрашивались сами собой. Да еще ветер разгулялся совсем не на шутку, и верхушки деревьев зашумели уже не умиротворенно, а тревожно и угрожающе.

— Стойте! — крикнула я Дьяченко. — Пожалуйста, подождите, нам надо поговорить!

Дьяченко на мгновение обернулся и вдруг побежал. Я побежала за ним, но он бежал все быстрее и быстрей, у меня не было шансов догнать тренированного спортсмена. Он скрылся за ближайшим кустарником, там, — я знала, — был забор, за котором находилась автостоянка. И точно, через минуту взревел движок, и какая-то машина с пробуксовочным визгом рванула с места. Я остановилась, попыталась отдышаться и собраться с мыслями.

Что он там лопотал у могилы, этот смуглый кикбоксер?..

«Меня подставили так, что от этого дерьма теперь не отмоешься!»

«Да не могу я в милицию! Дело получит большую огласку, меня начнут таскать на допросы…»

«А самое главное, она, она больше не сможет относиться ко мне хорошо… Я боюсь потерять ее…»

Мозги в моей бедной голове медленно закипали. Я чувствовала, что еще немного и сойду с ума. Нет, эти умственные упражнения не для моей блондинистой головы. Нужно все рассказать Жулю. У него крепкие нервы, железная логика, мужские мозги. Он все сопоставит и сделает верные выводы.

Я побрела к машине.

С неба закапали первые капли дождя.

* * *

Чтобы привести себя в порядок и переодеться, я поехала к Кирке.

— Ой! — воскликнула она, увидев меня. — Какая прелесть! Пилинг! Глубокий! Это же дорого! Какая ты молодец, Аська! А я все не могу найти ни денег, ни времени. Это сначала рожа такая красная, а потом нарастет новая кожа — нежная и розовая, как у младенца!