Над ним воцарилась недоуменная тишина. Вопрошавшие ожидали, что он станет молчать или отбояриваться, и горячее желание жертвы пооткровенничать их ошарашило. После паузы тот же голос прогундосил:
— А это хто ище та-акой?
— А это тот, кто меня туда послал.
— На кой?
— Эта бабка — его родня. Он просил кое-какие вещички забрать.
Его тут же пнули:
— Врешь, сука! Это тебя гад-мэр послал! Это ты на него, сука, шакалишь!
— И на него тоже, — охотно согласился Быков. — И чего?
— Тьфу!
— Харэ болтать. Надо кончать, падлу. Разнюхивать он тут у нас будет!
— А чего кончать-то? Может, просто проучим, да и хрен с ним?
— Не. Россиль жестко велел: кончать! — нарочито громко продолжал голос
— Мало ли чего он велел. Мокруха -то на нас, не на нем будет!
— Да ладно тебе. Жмуриком больше — меньше, какая разница? А за губером не пропадет! Плохо, что ли, он нам в прошлый раз забашлял?
— Ага, забашлял: всего пятьсот басов на троих.. Раз в кабак сходить. А пахали — целый день.
Ну, ты дуру-то не включай! Там делов-то было, на вэсэмпо подгрести, да мужичка отмутузить. Тоже мне, пахарь.
— А то нет? Мы сколько до этого вэсэмпо пилили и назад? Цельный день ушел!
— Харэ трепаться, пацаны, чо делать будем?
— Кончать! Пива хочу. Буксы горят.
— Погодим. Пусть расскажет, чо ему воще тут
надо.
Быков с понятным интересом вслушивался в дискуссию, но свое мнение обнародовать не спешил. Что-то ему подсказывало, что это чревато новыми пинками.
— Ну, кончим. А потом его куда?
— Куда — куда: придушим, на Исеть, и в воду. Пусть плавает.
— Не, вначале надо в него грамм триста влить. Будто он сам, по-пьяни.
Лязгнуло, и заорали одновременно:
— Атас, пацаны! Менты!
— Валим!
— А этот?
— Да хрен с ним! Топот. Тишина.
Новый топот, более увесистый.
С Василия сдернули мешок, посветили фонариком в лицо и ласково спросили:
— Ты кто такой?
— А вы кто?
— Мы — милиция! Спасли мы тебя, понимаешь? Можешь теперь радоваться!
Быков довольно неискренне улыбнулся. Искренне радоваться ему мешала смесь чего-то прогорклого с чем-то луковым, которой разило от здоровяка в мундире при майорских погонах.
Ангел-спаситель
Освободители быстро и доходчиво объяснили Василию ситуацию прямо на заднем сидении патрульной «лады». Почему-то она была разукрашена надписью «охрана» и номерами телефонов. Получалось, что он, конечно, может написать заявление о похищении. В свободной стране живем. Писать можно, что заблагорассудится. Но тогда, де, придется подробно изложить, где и при каких обстоятельствах его похитили, пройти экспертизу, а потом...
— Не, я все понял. Заявлений не будет, — заверил Быков, но и после этого его не отпустили.
— Тут с вами хочет кое-кто поговорить, — многообещающе пообещал пахучий майор, сидевший рядом с водителем. Машина вырулила на какой-то бульвар и, мягко приседая на амортизаторах, понеслась между ветвистыми деревьями.
— А это мы где? — поинтересовался Быков.
— На Химмаше. Это у нас микрорайон такой, Нижнеисетский. А там завод.
— Так вы меня на этом Химмаше нашли?
— Типа того, — сразу потерял интерес к теме пахучий майор, и заговорил о более интересном для себя. — Ты вот что, мужик. Тебя сейчас очень большой человек будет того, расспрашивать. Так ты это... Не гони, понял? Честно, прямо, по делу. Договорились?
— Ну, конечно! — горячо заверил его Быков. Майор с подозрением покосился:
— Ты серьезно?
— Конечно!
— Ты это... Я тебя по-хорошему прошу, внял? Отчего-то местные явно не любили, когда с
ними сразу соглашались и охотно шли навстречу их просьбам. Вот будто все: и менты, и их то ли друзья, то ли супротивники, привыкли, что им только и хотят, что насолить.
— Майор, я ж понимаю, — со всей доступной ему душевностью объяснил Быков. — Я ж сам люблю с большими людьми общаться. Чего я себе, враг?
«Большой» человек — грубоватое, недовольное чем-то лицо, волосы ежиком и глаза несколько калмыцкие — принял Василия по-свойски. В машине на обочине.
Ежась от утреннего холодка — за всеми его приключениями вечер и ночь пролетели, как кошмарный сон — Быков по привычке мысленно составил словесный портрет визави и пришел к выводу, что это, скорее всего, вице-мэр неряшливого града
Катеринбург. Догадка оказалась верной. Большой человек, не протягивая руки, мельком оглядел изрядно потертого и чумазого сыщика, и сказал:
— Я — вице-мэр. Меня зовут Владимир Георгиевич. У меня к вам доверительный разговор. Вы, наверное, уже в курсе, что ситуация у нас в городе непростая?
— И вам здравствуйте. Меня зовут Василий Денисович.
— Да-да, здравствуйте, я знаю. Насколько я понял, вы уже контактировали с моим Шефом?
— Мэром? А как же. Сподобился. Кунгусову ирония Быкова не понравилась, и
он не стал этого, скрывать:
— Как всякий порядочный человек на таком посту, Аркадий Михайлович, кончено, очень занят. Он просто физически не может все успеть. Поэтому вынужден полагаться на помощников. А они разные бывают. Вот и в вашем случае, боюсь, он положился не совсем на тех, на кого надо бы. Вас же Тешков привлек, да?
— А как вы вообще обо мне узнали? — спросил в ответ Василий.
— Я, кажется, вас о чем-то спросил?
— Но вы, кажется, обещали разговор? А в разговоре спрашивают оба.
— Согласен. Узнал я о вас... У меня есть осведомители в группировке «Уралмаш». Вы, наверное, слышали о ней?
— Кое-что.
— Да, из-за мафиозного губернатора наш город знаменит не лучшим образом. «Уралмаш» пользуется покровительством нашего губернатора. И вот мой человек сообщил, что они собираются убить какого-то приезжего москвича. Естественно, я не мог допустить убийства, и связался с милицией. Попутно кое-что выяснил о вашем приезде. Так что своим спасением вы обязаны именно мне.
— Это для меня большая честь, — хмыкнул Василий.
— И естественно, я хочу от вас ответной любезности.
— Например?
— Держать меня в курсе событий. Поверьте, я с мэром в одном лагере, но... У нас иногда правая рука не знает, что делает левая.
— А это плохо?
— Что же в этом хорошего?
— Но, помнится, в Библии именно это и рекомендуют: чтобы правая не знала, что делает левая.
— Что вы все задираетесь?
— Понимаете, какая штука. До сих пор, стоило мне проявить согласие и желание сотрудничать, меня тут же начинали пинать ногами. Вот я и решил слегка поартачиться. И, похоже, здесь у вас это самый правильный стиль поведения: пока меня никто не пинает.