Читать интересную книгу ТАЙНЫ ТРЕТЬЕЙ СТОЛИЦЫ. - П. Лотинкин

Майор хватко, как пистолет на тренинге, вы хватил устаревший, большой и тяжелый аппарат:

— Алле?! Зотин на проводе!

В трубке раздался до боли родной голос же­нушки, и его широкое лицо почтительно окамене­ло.

Метеор, деликатно глядя в тарелку, отрезал кусочки рыбной котлетки. Он прекрасно знал способности своего референта, и представлял, что сейчас втолковывают майору.

Про то, что Тешков. — горазд только коман­довать, а вот вице-мэр может не только запросто улучшить их жилищные условия. Он и в дальней­шем, когда надо будет получить участок получше для строительства настоящей дачи, может помочь. И вообще: слушай, что тебе скажет Кунгусов, и приложи все силы, чтобы он остался тобой дово­лен.

Жена говорила, майор покорно внимал, хотя все эти слова уже ничего не решали. Метеор знал, что все было решено гораздо раньше.

Когда-то майор был курсантом Свердловского артиллерийского училища. Он гордо шел по плацу парадным шагом под плакатом: «Жизнь — России, Честь — никому!»

И она у него была, эта его Честь.

Однако вскоре Партия, Родина, Армия и суп­руга — вся дамская компания — очень быстро, чет­ко и доходчиво объяснили, чего стоит эта честь.

И с младенчества привыкший подчиняться бабьим капризам, уверовавший, что все мужики-козлы, а посему должны слушаться женщин бес­прекословно, бывший офицер стал тем, кем стал. Подкаблучником в погонах. Иного тем, которого с пеленок убеждают в их неполноценности, не дано.

Чему Кунгусов был искренне рад. В конце концов, три четверти избирателей Чирнецкого — как раз матери и жены таких, как у этих, покор­ных до тупости здоровяков. Что и вдохновляет.

Когда Зотин, засунув назад огромный мобиль­ник, вытирал вспотевший лоб, вице-мэр будто бы ради вежливости спросил о главном:

— Ну, как дела? Как служба? Говорят, вы вче­ра какого-то москвича арестовали?

— Не, мы его только задержали. Шибздик в квартиру бабушки залез.

— Какой бабушки?

— А хрен ее знает... В общем, дело как было?

Тешков вчера дал команду; быть наготове возле дома по Фрунзе. Мы что, мы заняли позицию. По­том, он дал отмашку: взять мерзавца в квартире такой-то, и все там обыскать на предмет диска от компьютера! Мы это мигом. Все обшмонали. Шкета догола раздели, и чуть не наизнанку вывернули. Но диска не нашли. А потом, как и приказано, от­везли к себе, на базу.

— А что это за тип, за диск и вообще чего ради, вся бодяга?

— Не могу знать. Но я так понял, что этот типчик что-то вынюхивал. Кажется, по заданию самого ЧАМа. И, похоже, вынюхал лишнее. Но о подробностях я не в курсах.

— А как бы мне побеседовать с этим типчи­ком?

— Так это... — смутился майор, — его, наверное, уже того. В расход пустили.

— Кто? Ваши? — удивился Метеор.

— Не, мы с этим уже не связываемся. Не те времена уже. Мы его, как Тешков велел, парням Россиля отдали. А они такие... На мордах написано: забрали, чтоб того. Замочить.

Если до этого момента Метеор еще сомневался: стоит ли случай с захватом какого-то москаля его внимания, то теперь всякие сомнения в существен­ности происходящего отпали. Он давно подозревал Тешкова в двойной игре. И ничуть не удивился тому, что тот помогает и команде губернатора.

Однако выходило, что Тешков опять его опе­редил, и ходячее доказательство его двурушничес­тва уже онемело навсегда. Жаль.

Впрочем, даже от мертвяка уже есть немалая польза: благодаря нему — выяснилось, что мэр что-то затеял мимо своего ближайшего помощника. Тревожный знак. Но своевременный. Кто предуп­режден, тот вооружен. Банально, но, как и всякая банальность, точно выведено.

—Слушай, майор. А как бы обнаружить: куда они этого... ну, того, кого вы задерживали... дели?

—Так это... Купальный сезон уже открылся, — простодушно поведал мент. — Так что он, скорей всего, утонул. Значит, в сводке будет. Не сегодня, так завтра. Всплывет, так сказать, хе-хе.

ГЛАВАV.ДАВАЙ МНОГО

Уральский пленник

Василий Быков прекрасно знал, что бандиты и менты любят маски не совсем одинаково. Пре­ступникам они нужны всего лишь, чтобы избе­жать ответственности. А вот правоохранители помимо этого, пряча лица, еще и раскрепощаются. Бандюганам что, им просто: они знают, что пос­тупают нехорошо, но делают это из-за трудного детства, от душевной незрелости или с похмелья. Менты же издеваются и мародерствуют по долгу службы. А нормальному человеку тяжело просто так, ни с того ни с сего, мордовать сограждан и покрывать негодяев. Врываться в офисы, ломать мебель, лямзить, что попадется, пугать до смерти беззащитных теток и мутузить ногами робких обывателей — тяжкая и опасная работа. Чтобы ее осилить, надо озвереть, а для этого самое лучшее — спрятать личико.

Когда в квартиру покойной бабушки Дани­ловой, топоча и вопя, что они милиция, ворвались типы в масках, опытный Василий первым делом рухнул на пол. А потом стал присматриваться и прислушиваться: менты это, или бандюганы. Для него это было важно, чтобы выбрать правильную манеру поведения. С некоторыми бандитами иног­да удается найти разумный компромисс.

И судя про тому, что ворвавшиеся его почти не били, и не шибко стремились унизить, выходи­ло, что это, скорее всего, бандиты. Распоряжался у них самый здоровенный. Он и взял Быкова за горло, когда его раздели догола и перевернули все в квартирке:

—                Где диск, сука?

— Не знаю! Я его тут не нашел, — быстро отра­портовал Быков, стараясь не морщиться от запаха чего-то прогорклого с чем-то луковым, которым разило изо рта главаря.

— Врешь?

— Никак нет.

— Ну, пеняй на себя!

Его основательно, но без злобы и оскорблений, попинали. «Точ-но, он-ни не мен-ты» — дергаясь в такт ударам, думал сыщик. Помимо прочего, менты отличаются от бандитов тем, что сулят сгноить в тюряге. Эти про тюрягу и не заикались. Так что, ежась от боли, Василий радовался тому, что наси­лие скоро кончится, и тому, что узнал мимоходом.

Оказывается, в этой квартире он должен был найти какой-то диск. Уже кое-что.

Убедившись, что ничего нового они от Быко­ва не услышат, мордовороты велели ему одеться, натянули на голову мешок и куда-то потащили. Потом его везли, уложив на пол и поставив на спи­ну свои ноги. Потом опять несли. Потом бросили на жесткое. Вдалеке лязгнуло, и минут тридцать было тихо. Он лежал на бетонном полу, который чуть заметно вибрировал, и думал о том, как ему, с одной стороны, повезло. Вот ведь, он бездельничает, полеживает, а его расследование в это время идет полным ходом. Ведь если его захватили, значит, он зачем-то нужен. Наверное, его станут о чем-то спрашивать. А поскольку те, кто его захватил, наверняка знают больше, чем он, то, расспрашивая его, они поневоле кое-что и расскажут.

Вот, уже рассказали, что в квартире должен был быть какой-то диск. Надо полагать, именно этот диск поддавшаяся соблазну старушка прихва­тила вместе с борсеткой погибшего депутата.

Еще выяснилось, что его контакты с помощ­ником мэра контролировались. А еще, похоже, кроме двух уже известных ему сторон: людей мэра и людей губернатора — в этой истории участвует и кто-то третий. Кто-то же слямзил, судя по следам в пыли, то, что лежало в серванте. Скорее всего, этот самый диск.

Вдалеке лязгнуло, и к нему подошли несколь­ко человек. Его опять пнули. Вероятно, у здешних аборигенов такой язык жестов — ногами. Нарочито гундосый голос произнес сверху:

— Ну чо, чмо? Колись, по-онял? Кто тебя на фатеру к бабке пос-сла-ал, ну?

Предотвращая новый пинок, Быков поторо­пился:

— Меня послал Константин Михайлович Пав­лов.

Над ним воцарилась недоуменная тишина. Вопрошавшие ожидали, что он станет молчать или отбояриваться, и горячее желание жертвы поотк­ровенничать их ошарашило. После паузы тот же голос прогундосил: