— Ты дал мне знак, властитель зла. Молю о помощи твоей, Чернобог, в моем чародействе… — Андрей достал бурдючок с кровью комтура, открыл, смочил в ней пальцы. — Создай врата между душами, повелитель мрака, соедини потерянное, верни оторванное, сплавь украденное. Будь здесь человек тот, чью душу принес к твоим ногам… — Окровавленным пальцем Зверев нарисовал в воздухе человеческий силуэт: — Нарекаю плоть утерянную именем творения смертного, при рождении Готардом Кетлером нареченного. Верни душе ее место, могучий Чернобог, открой врата крови, отдай душу душе и плоть плоти!
С легким шипением по следу его пальца пробежала дымка, между князем и истуканом закачался слабый силуэт.
— Отдай душе ее глаза, — торопливо мазнул себя кровью по векам, — отдай душе ее уши, отдай душе ее память…
Палец прикоснулся ко лбу. Андрей затаил дыхание и сделал шаг вперед, в серую пелену. В тот же миг что-то ткнуло его под локоть, зимний холод поверх перчаток полез в рукав.
«Где я?» — не понял он.
— Где я? — произнес вслух незнакомый голос. Не просто произнес — сказал это по-немецки. Но Андрей почему-то понял смысл фразы с той же легкостью, словно она прозвучала по-русски.
«Чужая память, чужие знания и умения», — сообразил он, а рука в черной кожаной перчатке отодвинула занавеску от окна кареты:
— Где мы, Кнут?!
— Сигулда, господин! Через два дня будем в Риге.
— Как мне надоела эта тряска! — откинулся на спинку Андрей. — В Риге возьму хорошего коня и вечером буду в Цесине.
— Ты обещал дать мне отыграться в карты, Готард!
— В другой раз, барон. Поначалу мне надобно до конца исполнить поручение и отчитаться перед магистром.
Андрей сделал шаг назад, облегченно перевел дух:
— Вот и все! Какой пустяк… Послезавтра вечером комтур прибудет в ставку, и я узнаю все подробности. Врата крови открыты. Теперь я могу смотреть его глазами сколько пожелаю, пока в бурдюке останется хоть одна капля.
Князь отступил, склонился перед истуканом:
— Благодарю тебя за милость и помощь твою, Чернобог. Да сохранятся твои силы на вечные времена.
И медленно, опасаясь поворачиваться к богу спиной, отступил к воротам. Здесь снова облегченно вздохнул, прижал жертвенный нож ко лбу, коротко поклонился и двумя руками протянул его шаману.
— Пинетей! Переведи ему: пусть хранит эту ритуальную святыню. Но пусть не забывает, кто из нас хозяин на этой земле.
По лицу хранителя капища пробежала недовольная гримаса, но спорить он не рискнул и склонился перед помещиком.
— Ты темный князь, да? — вдруг спросил мальчишка из толпы. — Ты правитель мертвых, хранитель зла?
Кто-то из взрослых дернул недоросля назад, мужи сомкнулись, пряча дерзкого недоросля за спины.
— Что за бред? Какой темный князь, какое зло? Я стремлюсь к добру и благополучию, как и любой из вас.
— Почему же ты тогда приносишь жертвы злому Вулкану? — не унимался невидимый собеседник.
— Я принес жертву Черному богу потому, — наугад посмотрел в ряды чувашей Зверев, — потому что невозможно создавать добро, не творя зло.
— Мудрено сказываешь, княже, — покачал головой смерд, у которого сын только-только начал выходить на охоту. Андрей даже припомнил его имя: Акрам.
— Чего тут мудреного, Акрам? — пожал плечами Зверев. — Я сохраняю мир и покой в своем княжестве и в нашей России, даю возможность детям не бояться рабского ошейника, а старухам — не трястись за будущее потомков. Разве это не доброе дело? Ради него я убил уже много, много людей, пришедших на Русь с мечом и арканом. Разве есть грех страшнее, деяние более ужасное, нежели убийство? Вот и получается, что, радуя Черного бога многими убийствами, я все-таки служу Белбогу, творю добро. Где ты там, шкет? Хочешь, чтобы твой дом был мирным и счастливым, чтобы твои сестры никогда не стали рабынями, а твоя мать не плакала над разоренным домом? Хочешь приносить добро и радость? Тогда иди ко мне в холопы, я научу тебя убивать.
— Он станет хорошим охотником, княже, — опасливо ответил чуваш. — Будет приносить много подати.
— По русскому обычаю, Акрам, — выдернул из снега бердыш Зверев, — по нашему обычаю, силой в воины никого не берут. Захочет ратной славы, пусть сам приходит. Кстати, кабанчика зажарить кто-нибудь догадался, или про него забыли?
Чуваши дружно повернулись к шаману. Тот переливчато, как-то глубиной горла гыкнул, пристукнул посохом.
— Силамби готовит жертвенную пищу, Андрей Васильевич, — сообщил Пинетей. — Это ее право, невесты всесильного Киреметя.[13] Мы божьих даров никогда не касаемся.
— А вода хотя бы есть? Полей на руки, мне нужно умыться.
— Да, княже… Сейчас, княже… — Акцент старосты опять пропал. Вскоре откуда-то появилась крынка, Пинетей пустил из нее тонкую струйку и спросил: — Коли ты сам колдун, княже, отчего молишься христианскому богу?
— Потому что он самый сильный из богов, — спокойно объяснил Андрей. — Каждому, кто придет в христианскую церковь, примет крещение, станет честно исповедоваться, каяться в грехах и причащаться, он дает защиту от любого сглаза, любой порчи, от любого колдовства. Если ты христианин и призвал Бога, он придет и разрушит вокруг тебя любое чародейство.
— Если бог христиан так силен, зачем ты пришел в наше святилище и приносил жертвы Вулкану?
Андрей засмеялся, хорошенько отер лицо, стряхнул ладони от капель:
— Какие вы наивные, дети мои… Знаешь, Пинетей, пожалуй, я расскажу тебе одну историю. Жил-был когда-то веселый смышленый малец. Такой, как… Где ты там, любопытный пострел? Иди сюда. Как зовут-то?
В этот раз чуваши выпустили вперед мальчишку лет тринадцати, в валенках и полотняной рубахе до колен, вылезающей из-под короткого овчинного тулупчика. Конопатого и голубоглазого, как и большинство новых подданных князя Сакульского. Но тем не менее, на поясе юного мужчины висели два ножа и деревянная ложка в коротком чехле.
— Савман меня зовут, — искоса глянул на Андрея начинающий охотник.
— Тогда и того ловкого мальчонку мы назовем Савман, — предложил Зверев. — Так вот, заметил как-то Савман, что живущий в лесу колдун иногда уходит в заречные горы, а возвращается всегда в новой одежде и с полными серебра руками. Стало ему интересно, откуда чародей все это добро берет? Решил разузнать. Вот как-то утром увидел он, что колдун опять пошел в горы за рекой. Отправился мальчишка проследить за ним. Переплыл следом реку, пробрался следом через пропасти, пролез следом по ущельям — и увидел, как остановился тот у скалы и громко произнес волшебное слово. Тут скала раздвинулась, открыв выстеленную мрамором щель. Колдун вошел следом, а Савман быстро-быстро забрался наверх и увидел в конце щели золотую дверь. Колдун произнес второе волшебное слово, дверь распахнулась. Вошел чародей внутрь, и вскоре вышел в новой одежде и с полными горстями серебра.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});