Она и сама задавалась тем же вопросом, а задумавшись, слишком резко дернула за шнурок, и он порвался.
– Черт!
Ти Джей подошел к рюкзаку и вынул тот же мешочек, что и прошлой ночью – тот самый, в котором лежала пачка чипсов, – и достал из него… зубную нить!
– Вот, вместо шнурков.
Она медленно взяла нить.
– Кажется, я влюблена в твой рюкзак.
– И в мой спальный мешок.
– И это тоже.
– И в мое сексуальное тело.
– Ты забыл, о чем мы с тобой договорились?
– Не затрагивать тему твоего сексуального тела. Так я и не касался твоего – упомянул только о своем.
Он сделал наивные глаза и улыбнулся:
– Во что еще ты влюблена?
Не дождавшись ответа, продолжил:
– Позволь, угадаю. В меня?
– Ха!
Он немного помолчал, потом философски изрек:
– Существует много видов любви, знаешь ли!
– Как много? – с улыбкой уточнила Харли.
– Есть такое понятие, как «глубокая симпатия». – Например, то, что ты чувствуешь к семье. Хотя иногда… это даже несопоставимо с глубокой симпатией.
– Согласна, – кивнула Харли.
– Есть еще влечение…
– То есть вожделение, – поправила она.
– И это тоже, но я имел в виду нечто большее, чем одна жаркая ночь. Это когда ты не можешь без кого-то… хотя бы какое-то время.
Она с любопытством уставилась на него: он говорит о них?
– Без всяких обязательств?
– Да.
– Это для людей ветреных или тех, кто боится глубоких чувств.
– Может быть.
– Вроде тебя, если вспомнить каждую твою интрижку, – сладенько пропела Харли.
– Чайник называет котел черным?
– Эй, у меня сто лет не было интрижек!
– Дело не в количестве…
Понимая, что он прав, она прикусила язык… на минуту.
– Я никогда не видела, чтобы ты чего-то боялся. Спускался вместе с братьями со скалы на сноуборде и выжил, чтобы рассказать эту историю. Видела, как ты болтался над обрывом, куда взобрался без страховки, ухватившись за выступ кончиками пальцев, так что от смерти тебя отделяли лишь мгновения. Черт, я однажды видела, как ты не испугался разъяренной гремучей змеи!
Ти Джей не отрывал от нее глаз:
– Это просто испытания на выносливость.
– Хочешь сказать, что боишься чувств, эмоций?
Он не ответил, но это уже и не требовалось: его молчание само по себе было ответом. Кто она такая, чтобы продолжать эту тему? Ведь если речь шла именно об этом страхе, то тут между ними царит абсолютное согласие.
– Скажем, ты прав, – кивнула Харли, чтобы снять напряжение. – И существуют разные виды любви.
– Да, и что же?
– В таком случае вполне возможно, что я тебя люблю.
Он едва не упал, запутавшись в собственных ногах, чего она в жизни не видела, поэтому рассмеялась.
– В точности как люблю наблюдать за этими медведями: со всем уважением и на почтительном расстоянии, что очень полезно для моего здоровья.
– И кто из нас в таком случае смешной?
Ти Джей последовал за Харли к неисправной камере, после того как она нацепила темные очки и намазала губы гигиенической помадой, причем то и другое долго искала в рюкзаке, на что он лишь покачал головой.
Но, господи, какое же это удовольствие – наблюдать за ней.
– Что со мной не так? – спросила она.
– Нет-нет, все в порядке.
– Ты улыбаешься…
– Ладно. Может быть… – Он провел пальцем по ее виску. – Может, я тоже тебя люблю.
Она затаила дыхание, и он это понял.
– Так же как мы оба любим тех голодных злых медведей.
Она тихо рассмеялась.
– Значит, мы квиты.
– Квиты.
Добравшись до склона, Харли обнаружила неисправную камеру и принялась за работу, пока Ти Джей читал сообщения на своем телефоне. Стоуну звонили два клиента насчет зимних походов – прекрасно! Кену был нужен Ти Джей, чтобы уладить вопрос с налогами, прежде чем Кэти его убьет, – ничего хорошего. И у Ника был вопрос к Харли.
– Ник хочет знать: ты меня уже поколотила?
– Такая возможность существует.
Ти Джей ухмыльнулся.
– Хочешь кому-то позвонить?
– Определенно нет.
Она пожала плечами в ответ на невысказанный вопрос.
– Семейные радости.
Он понимал. Не раз они с братьями доводили друг друга едва не до безумия, но, слава богу, всегда стояли друг за друга.
Родители Харли хоть и не были заодно, но как-то ладили: не пили, не били детей, на столе всегда была еда. И все же какими бы милыми и добрыми они ни были, Харли с сестрой не получали и сотой доли той поддержки от своей семьи, которую получал Ти Джей.
Ее родители всегда шли на поводу у своих слабостей: чему быть, того не миновать. Но Харли хотела в жизни стабильности, и ее надежды и мечты удивляли родных. Они любили ее, но не понимали. И все же, несмотря на отсутствие этого понимания и поддержки, Харли выросла невероятно выносливой, твердо стояла на ногах и была самым мягкосердечным существом из всех, кого Ти Джей когда-либо знал, хотя и не любила выказывать слабость или просить о чем-либо…
Никогда.
– Я знаю, что тебе приходится много работать, чтобы помогать родителям и Скай. Если тебе самой когда-нибудь понадобится…
– Не понадобится.
Она оглянулась и послала ему улыбку, чтобы смягчить тон.
– И ты бы делал то же самое для своей семьи, если бы пришлось.
Собственно, и делал.
Значит, она помнила. Помнила, каково это – быть старшим, отказаться от личной жизни, чтобы заботиться о Кене и Стоуне.
– Все это было так давно!
– Ты не часто говоришь о своей юности. Хотя я знаю, как плохо тебе приходилось, особенно когда отец еще был жив.
Все в Вишфуле знали его отца, отличавшегося на редкость мерзким характером. Он был профессиональным наездником на быках, выступал на родео, жестоко обращался с животными и еще более жестоко – с сыновьями. Особенно с самым младшим, Кеном, которого Ти Джей старался защитить, когда мог, даже ценой собственной шкуры.
– Как я сказал, это было давно.
– И все же ты стараешься проводить как можно больше времени вне дома.
– Я проводник, поэтому постоянно в экспедициях и походах, – напомнил Ти Джей.
– Твои братья тоже, однако не отправляются в трехмесячные путешествия на Аляску и не шляются по Канаде: все больше работают здесь, на месте.
– Именно потому, что они остаются, езжу я: кто-то же должен сопровождать такие экспедиции. Кстати, они очень дорогие и приносят нам бо́льшую часть дохода.
– Ти Джей, – проговорила она с пугающей мягкостью, – и кто из нас лжец? Мы оба знаем, что здесь, дома, тоже хватает дел.
Поскольку именно это и было правдой, он промолчал.
– Так от кого ты бежишь?
Черт… Как она сумела обернуть все против него?
– Я скажу тебе правду, если скажешь ты.
– Не скажешь.
– Скажу, – пообещал Ти Джей, выдержав ее оценивающий взгляд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});