то, видишь, царапина так чешется, что аж в телеге еду.
Толпа получилась порядочная: его воины и деревенский народ встали огромным полукругом на полянке. Все разглядывали шестерых мальчишек, смущённо мявшихся в середине. Дети в одинаковых кожаных доспехах, с одинаковыми деревянными мечами. Самый низкий из них всё никак не мог затянуть шлем: тот был слишком велик и болтался на голове. Наконец, Ежи подошёл к нему и помог. Мальчик стал похож на гриб, глаза едва виднелись из-под шлема.
Деревенский десятник обернулся и кивнул Трому, мол, можно начинать. Тром поманил его к себе, вытянул больную ногу, хрустнул шеей. Самый удобный стул в деревне, похоже, ничем не отличался от всех остальных. И шкура, сложенная вдвое на сиденье, ничуть не делала его удобнее.
Марк стоял по левую руку, а Ежи встал справа. Пора было начинать.
— Ты, — указал вождь на худощавого парнишку выше остальных, — И ты, — на плотного карапуза со свинячьими глазками.
Мальчики встали шагах в пяти друг напротив друга.
— Эй, Ежи, а им всем точно по десять?
— Да, вождь. Всем шестерым уже минуло. Вот этот, самый младший, — он указал на плотного карапуза, — Неделю как десятилетка.
— И тот тоже? — Тром кивнул на самого мелкого, похожего на гриб.
— А как же? Этот едва не старше всех. Родители у него тоже мелкие. Все знают, отец его из холуёв. А он вот в воины прётся. От горшка два вершка, а туда же. Ну, выйти-то на поединок я ему не запрещаю, пусть получает тумаков на здоровье.
— Начинайте! — грянул Тром.
Малыши стали сходиться. Пухлый напрягся и выставил меч вперёд, держа двумя руками. Высокий приблизился и с опаской ударил пухлого по мечу, потом ещё раз. «Тук, тук» — звенело дерево.
— У нас три десятка воинов в деревне, — рассказывал Ежи, — И тридцать пять учеников младше шестнадцати годов. Каждую весну пять-десять человек отправляются в город или на заставы. Сорок бойцов из нашей деревни защищают горную страну в разных уголках.
— Молодец, Ежи. У вас уже и не деревня вовсе, город почти. А сила превыше всего. Пока сёла пополняют войско, рабами нам не бывать!
— Стараюсь, как могу. Нарочно сюда вернулся из Северной Рудни, родную деревню поднимать, да есть сложности у нас.
В это время худой попытался ударить карапуза в бок, а не по мечу, но слишком трусил и не дотянулся. И чуть не получил в ответ по лицу. Оба разошлись, запыхавшись больше от волнения, нежели от боя.
— Говори, — серьёзно ответил Тром.
— Нам не хватает оружия и доспехов. Тех, кто уходит отсюда в поисках ратной славы, мы отпускаем со сталью, готовыми к бою, как положено. Да в деревне всё меньше запасов. Последний обоз давненько приезжал.
Маленькие воины сошлись снова. Длинный попытался уколоть плотного в лицо, но плотный отбил меч в сторону и с криком обрушил несколько сильных ударов сверху. Первые два высокий мальчик принял на свой меч, на третьем рука дрогнула, он получил по лбу своим же оружием, а на четвёртом вообще выпустил деревяшку из рук. Плотный продолжал лупцевать безоружного, и ещё два удара пришлись по шлему, прежде чем Ежи остановил их. Избитый рыдал и держался за лоб, а победитель, раскрасневшись, сжимал меч двумя руками и тяжело дышал.
— Уберите эту плаксу, — Тром махнул рукой.
Из толпы выбежала женщина и обняла мальчика. Они быстро ушли.
— Теперь ты и ты, — выбрал вождь следующую пару.
А победитель гордо отошёл в сторонку.
Новая пара ждала команды.
— Писарь, сюда бегом! — рядом тут же появился мелкий слуга с сумкой через плечо, доской в руках и угольным карандашом, — Запиши про эту деревню. Будет тебе оружие, Ежи. Приступайте там!
Один из пары замахнулся на другого с двух рук, завёл деревянный меч аж за спину. Второй стоял. Первый ударил, сильно, аж со свистом рассекая воздух, но второй отскочил. Первый замахнулся опять, второй попятился назад.
— Ещё одно, вождь… — осторожно начал Ежи.
— Говори, чего мнёшься? — Трома всегда раздражало хождение вокруг да около.
— Нам бы бабу боли, а лучше двух. Наша месяц, как помёрла. Деревня почти вдвое выросла, пока она целительствовала. Под конец еле справлялась, так что двух лучше.
— Эй, бедолага! — Тром окликнул писаря, — Это тоже запиши, — затем повернулся к Ежи, — Будет. А как с простыми бабами на селе? Есть, что пощупать?
— С простыми завсегда у нас хорошо было, — Ежи улыбнулся, не отрывая глаз от поединка, где отчаянный уже вовсю гонял трусливого, — У нас и банька есть славная. Может, растопить?
— Недосуг мне с этой царапиной.
— Понял, вождь.
Отчаянный догнал, таки, труса и вдарил ему по колену. Мальчик схватился за ногу, упал и зашипел, катаясь из стороны в сторону. Тром подумал, что там больше притворства, чем боли. Очередной холуй. Ежи всё не объявлял конец. Тогда второй мальчик размахнулся мечом на лежачего, и только тут Ежи крикнул:
— Довольно!
Двое мужиков в охотничьих накидках оттащили корчащегося. Гомон поутих.
Тром услышал громкий шёпот позади:
— Десятник, про животину не забудь.
«Трусливые собаки, сами боитесь спросить, доброго воина просите, где хоть капля смелости надобна. Поделом таким — пусть всю жизнь бойцам служат».
— Кто там шипит, как змея под гнилым бревном? Сюда его, быстро! — приказал он Ежи.
Воин поманил человека из толпы, и к ним подошёл сгорбленный старик.
— Ну? — грозно спросил вождь.
Тем временем, последняя пара вышла на полянку. Мальчишка-«грибок» высоко задирал голову, чтобы видеть соперника из-под шлема. Они ждали команды, но Тром не спешил её давать. Хотелось воздать шипящему по заслугам.
— Я просто слежу за скотом, вождь, — робко ответил старик.
— Что тебе надо?
— Лишь просьба. Два года тому, из-за мора среди коров, овец и свиней, осталась их лишь пятая часть. Приплод народиться не успевает — деревенские съедают. Нам бы пополнить стада…
— Так ты, значит, плохо следил, раз столько их помёрло, теперь шепчешь тут за спиной, денег из казны клянчишь! Лучше следить надобно! Убрать с