Но Кириллу этого мало. Он обхватывает рукой мою шею, вынуждая повернуть голову. Впивается губами в губы. Глубоко, с языком. Жадно, ненасытно. Щетиной царапает нежную кожу, перекрывает все пути к отступлению. Голова кружится, моя крепость рушится и падает. Как же остро мне этого не хватало! Его грубости на грани удовольствия, дикости, необузданности. Я отвечаю так же голодно и нетерпеливо. Двигаюсь навстречу его толчкам, стону в губы. Шепчу что-то невразумительное, кажется, прошу не останавливаться.
На кухонной столешнице начинает звонить телефон. Мой телефон. Это мелодия, которую я установила специально на Серёжу. Будто насмешка, издёвка судьбы. Всё для того, чтобы мы наконец остановились, одумались!
Кирилл замедляет толчки и оставляет на виске влажные следы от поцелуев. Нас потряхивает от эмоций.
— Ответишь? Своему доброму и ласковому…
Отрицательно мотаю головой, коротко всхлипываю. То, что я натворила, ни один нормальный мужчина не простит. Никогда. Это конец. Точка.
— Ты к нему не вернёшься, — заверяет меня Кирилл.
Хочу ответить, но он со злостью опрокидывает на пол тарелки. Они бьются разлетаясь на кусочки. Противный звон давит на барабанные перепонки, провоцирует.
— Псих! — бормочу бессвязно. — Ты точно псих!
Кирилл учащает движения. Двигается грубее и безжалостнее, чем до этого. Телефонный звонок стихает, затем повторяется в полную силу.
Низ живота обдает жаром, я дрожать начинаю. Прикрываю глаза, откидываю голову на плечо Кириллу. Он ловит губами мои губы, срывает с них каждый крик и каждый стон. Прижимает меня к себе крепко, до боли в рёбрах. Оргазм оглушает, слепит. Спазмы не прекращаются. Пульсирует так сладко и сильно, что, если бы не руки Кирилла на моих бёдрах, я точно потеряла бы равновесие.
Из глаз брызжут слёзы, узоры на плитке превращаются в сплошное пятно. Самсонов надавливает на мою поясницу, заставляя лечь на стол, выходит из меня и кончает между ягодиц, будто помечает собой. Точно так же, как было в наш первый раз. Очередное дежавю.
Я ощущаю, как горячие капли семени стекают по внутренней стороне бедра. Выпрямляюсь, вновь всхлипываю. Телефонный звонок не смолкает ни на минуту. Давит на нервы! Кирилл пытается меня обнять, но я его отталкиваю и, осторожно ступая по полу, чтобы не поранить ступни, подхожу к телефону. Беру его в руки, выравниваю дыхание. Звонок прекращается.
Обернувшись, замечаю, что Кирилл успел привести себя в порядок. Рубашка заправлена в брюки, только волосы слегка взъерошены. Это я непонятно на кого похожа… Испачканная, полуобнажённая, кожу печёт от его поцелуев.
Он сжимает челюсти, несколько секунд сверлит меня глазами, а потом идет к выходу из кухни.
Я качаю головой. Безумие. Полнейшее безумие. Что я творю? Всё это у нас уже было…
Взгляд цепляется за пакеты с покупками. Мы с Кириллом планировали совместную трапезу, но всё закончилось совсем не так, как должно было. И это только первый вечер в доме. Что же будет дальше?
— Эй, а ужин?! — спрашиваю Самсонова истеричным голосом.
— Спасибо за предложение, — отвечает он, не оборачиваясь. — Я насытился.
— Окей. Тогда кто разбил, тот пусть и убирает посуду! — выкрикиваю Самсонову вслед.
Он не отвечает. Кажется, выходит на веранду, чтобы покурить. Нам обоим нужно успокоиться.
Я вновь качаю головой, осматривая масштабы бедствия, и, развернувшись, иду в свою комнату. Всё это время сжимаю телефон в руках — боюсь, что он вот-вот зазвонит и завибрирует. Лишь в комнате меня накрывает. С такой силой, что сама едва сдерживаюсь, чтобы что-нибудь не разбить. Мне хочется, очень! Ненавижу себя за слабость, за то, что предала Серёжу. На телефоне десять пропущенных звонков от него!
Я ухожу в ванную комнату, намыливаю тело густой пеной, смывая с себя следы Кирилла. Злюсь, люблю и одновременно сильно его ненавижу.
Вытерев тело махровым полотенцем и закутавшись в халат, возвращаюсь в спальню и сажусь на кровать.
Открыв галерею, я смотрю фотографии Серёжи. Вот мы в парке гуляем, вот в кино ходили на премьеру какого-то нудного блокбастера. С Серёжей было тепло и уютно. Ни одного плохого момента не припомню. И всё бы ничего, но меня тянет к другому человеку, с которым я испытала непередаваемую гамму эмоций, самых разных, позитивных и негативных. Почему так получается? Почему всё так несправедливо?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я захожу в список контактов, кусаю губу до металлического привкуса крови и жму «Позвонить».
Поздравляю, Вита, ты только что благополучно просрала свой шанс на нормальные, здоровые отношения.
— Ну наконец-то! — облегчённо вздыхает Серёжа.
— Привет.
Рассматриваю пушистые тапочки на ногах, ощущая, как с каждой секундой становится всё сложнее. Впрочем, чего я хотела? Правду всегда говорить нелегко.
— Что с телефоном? Почему не отвечала? Я волноваться начал! По телевизору посмотрел сюжет, как девчонку в пригороде Вены маньяк какой-то прирезал.
— Ужас какой. Со мной всё хорошо.
Даже слишком. Низ живота каждый раз сводит спазмами, когда я вспоминаю наш секс с Кириллом. Нормально ли это? Мы словно два безумца. Вдвоём тяжело, но порознь ещё сложнее. Я пробовала — не получилось.
— Я хотел отпроситься у тебя в бар. Не против, если я схожу с пацанами?
— Серёж, не против, конечно. Разве я когда-то тебе запрещала? Но прежде выслушай меня, пожалуйста. Я поговорить хотела. Давно.
На другом конце провода возникает напряжённое молчание. Меня трясти начинает. Я никогда и никого не бросала. Это впервые в жизни. Кирилл в своё время поступил безжалостно, а я по-другому попробую. Мягче, нежнее.
— О чём?
— Серёж, я… ты… Нам нужно расстаться. Наверное.
— В каком смысле, Вит? — недоуменно спрашивает он. — Я уже на море накопил и на полгода аренды. Бабушка твоя пусть в квартире живёт, а мы переедем. Понимаю, тебе сложно ждать меня! Мне тоже непросто. Вон в спортзал каждый день бегаю, сексуальное напряжение снимаю.
— Мне очень жаль, поверь.
Голос предательски дрожать начинает, а слёзы текут ручьём.
— Мне действительно очень-очень жаль. Дело не в расстоянии, Серёж. Совсем не в нём. Во мне.
— Что-то случилось? Ты плачешь!
Я вздрагиваю, услышав шаги в коридоре. Кирилл остыл и теперь возвращается к себе в комнату? Надеюсь, он не уловил ни единой фразы, что я сказала своему парню. Поправка: бывшему парню.
— Со мной всё хорошо, правда. Просто… я была с мужчиной. С другим мужчиной, понимаешь? Серёж, я тебе изменила.
В трубке повисает длительная пауза. Сердце сжимается, затем гулко стучать начинает. Представляю, что он сейчас чувствует. И совершенно не знаю, как всё исправить. Как помочь ему?! Если бы только Серёжа был рядом, чтобы поговорить глаза в глаза. Но он в другой стране, а врать дальше не имеет смысла. Я и так глубоко в этом погрязла.
— С каким мужчиной? — выдавливает из себя Серёжа.
— Это неважно на самом деле. Прости, что так поступила с тобой. Пожалуйста, прости…
— Я… это было очень неожиданно, Вит, — грустно усмехается он. — Будто удар под дых. Сейчас, подожди. Одну минуту. Чёрт… Не знаю, что сказать, реально, мне надо переварить.
— Прости, прошу, прости меня…
Серёжа долго молчит, минуту или больше. Я не тороплюсь отключаться. Затем он первым кладёт трубку, а я обессиленно падаю на кровать, раскинув руки в стороны. Что теперь делать? Как быть? Нужно ли поддержать Серёжу или лучше отойти в сторону?
Измученная своими мыслями, я наконец засыпаю. Несмотря на давящее чувство тоски, стало чуточку легче, потому что с груди скинут тяжёлый камень, который тащил меня на дно. Враньё — это как мина замедленного действия. Рано или поздно рванёт.
Открываю глаза, когда за окнами темно. Мне послышался шум или на самом деле что-то хлопнуло? Успокаивает, что в доме я не одна, буквально за стенкой спит Кирилл. С ним не страшно.
Беру в руки мобильный телефон, там полно сообщений от Серёжи! Разных-разных. Кажется, он пьяный, потому что сидел в баре с парнями, пытаясь заглушить свою боль. Он страдает, а я мучусь угрызениями совести. Интересно, Кирилл так же сильно переживал, когда бросал меня, или у него прошло всё гораздо легче?