семья, это было все равно что повесить на грудь табличку «убейте меня кто-нибудь». Не исключено, что в этом мире даже специально для такого случая изобрели бы премию Дарвина.
— В таком случае, зачем одерживать победу, которой не сможешь гордиться? — слегка растерялся король.
Похоже, заклинатели Шэнь мерили все гордостью и престижем. Почему-то этот простой и в общем-то уже известный факт вызвал у Дана глухое раздражение.
Как будто гордость принца стоила дороже, чем безнадежность служанки Лю и ужас ее маленькой сестры.
— Для меня это не был вопрос победы, — ответил он, — И я не считаю это своей победой. Я сделал то, чему должно было быть сделанным. Вот и все.
Король приподнял бровь, ничего не говоря. По его мимике Дан понял, что он желает объяснений, но считает ниже своего достоинства просить о них.
И он объяснил:
— Этот человек угрожал моим людям. Прощать подобного я не собираюсь ни ему, ни кому-либо еще.
Бросив мимолетный взгляд на украшавшие тронный зал картины, юноша вдруг почувствовал прилив вдохновения для небольшой речи, чего никогда не замечал за собой прежде.
— Я много размышлял, отец. Над тем, как устроено наше общество. Я читал и расспрашивал, смотрел и слушал. Долгие годы я сидел во дворце Чиньчжу, не обращая внимания на мир вокруг и принимая как должное службу евнуха Вона, служанки Лю и остальных. Я считал, что это было их обязанностью, ведь я принц, а они слуги.
— И это действительно их обязанность, — подметил король. В алых глазах зажглась искорка интереса.
— Да, но разве только у них есть обязанности? — с жаром возразил Дан, — Разве только они несут ответственность? Я принимаю их службу, но что я даю им взамен? Сейчас простонародье полностью беспомощно. Они неспособны позаботиться о себе сами. А те, кто мог бы заботиться о них, кто мог бы защитить их, — сидят в своих дворцах и знать не знают, что происходит за их пределами. Разве такова обязанность заклинателя? Разве…
Он демонстративно кивнул на картину.
— Разве этого хотели предки Шэнь? Разве за тем нам дана наша сила, чтобы использовать её лишь ради собственной выгоды? Или все-таки кому больше дано, с того больше и спрашивается? В легендах говорится, что люди шли на службу к заклинателям ради защиты и безопасности, так разве не предательством будет для заклинателя отворачиваться от их бед?
С запозданием он понял, что в запале забыл про собственное суждение и назвал собеседника «отцом». Но то ли принцу позволялись определенные послабления, то ли Его Величество счел подобное нарушение не заслуживающим того, чтобы прерывать увлекательную беседу.
— Твои слова звучат мудро, — задумчиво заметил король, — Но что конкретно ты собираешься делать?
Дан промедлил с ответом.
— Если Небу и вам будет угодно избрать меня наследным принцем, — осторожно заговорил он, — Я постараюсь взять на себя ответственность за всю страну и реформировать её, чтобы дать простонародью безопасность и безусловное право на защиту жизни и достоинства. Но пока я просто один из принцев, все, что я могу сделать — это позаботиться о людях, что служат мне. И потому я заявляю открыто и прямо, в присутствии свидетелей: каждый, кто причинит вред слугам дворца Чиньчжу, их семьям или близким, будет иметь дело лично со мной. Независимо от статуса, будь он простой бандит, заклинатель, демон или Светлый Небожитель, я не прощу его.
«Правда, большинство из них размажут меня и не заметят», — мысленно добавил он. Но озвучивать, естественно, не стал.
Как ни смешно, он говорил правду. И если бы вместо Нёнмина обидчиком Лю был кто-то поопаснее, он бы все равно не сдал назад и постарался найти способ что-то сделать.
По крайней мере, Дан надеялся, что ему бы хватило на это отваги.
Король же, выслушав его речь, широко улыбнулся.
— Если бы каждый из моих сыновей столь глубоко понимал суть правления! — во всеуслышание объявил он.
Дан постарался не выдать внешне, как его перекосило от лицемерия этих слов. Да, Ваше Величество, можно подумать, вы в первый раз за шестьдесят семь лет правления слышите, что у короля, оказывается, есть ответственность перед подданными. Только почему-то за эти шестьдесят семь лет вы и пальцем о палец не ударили, чтобы изменить веками сложившийся порядок, при котором заклинателю позволено все, а простолюдин бесправен; чтобы хотя бы приструнить бандитов, что творят свои дела прямо в столице, пользуясь тем, кто принцы и члены кланов сидят в своих дворцах и не волнуются ни о чем за их пределами.
И ведь что самое интересное, в период собственной борьбы за титул наследного принца тогда еще не король Шэнь Юшенг вместе с юным Лунь Танзином из клана Лунь строили амбициозный проект реформирования городской стражи. Однако по забыванию предвыборных обещаний короли Шэнь могли дать сто очков вперед даже привычному демократическому строю.
От мысли, что собравшиеся придворные сейчас видят в нем очередного популиста, который забудет свои громкие слова на следующий день после коронации, Дану вдруг стало противно.
А между тем, король продолжал:
— Ты вырос, сын мой. Очень вырос. Ты стал мудр и силен; вода, которой ты был, обратилась в несокрушимый Твердый Лед.
В первый момент последняя фраза показалась Дану довольно странной. Но уже секунды спустя он вспомнил, что читал в книге о пути Воды, что практики, связанные со льдом, делились на Хрупкий Лед, который легко разбить, и Твердый Лед, по прочности сравнимый с металлом.
Заклинатели настолько привыкли к своей магии, что без раздумий вворачивали её в метафоры.
— Когда-то я сказал, что ты ленив, нерасторопен, не принимаешь участия в государственных делах и все внимание уделяешь разврату и удовольствиям. Я урезал твою свиту, чтобы преподать тебе урок. И я вижу, что этот урок пошел тебе на пользу. Поэтому в знак признания твоего развития я позволяю тебе набрать в свою свиту еще до двадцати человек. Любого пола.
— Милость ваша безгранична, Ваше Величество, — поклонился Дан.
«Считай, что дело именно в твоем уроке, ЧСВ такое ЧСВ», — мысленно добавил он.
— Продолжай в том же духе, и она будет еще больше, — ответил король, — Я хочу, чтобы человек, которого я назову своим наследником, был совершенен во всем. Пока что ни один из вас к этому не приблизился. Но вчера ты сделал серьезный шаг к этому.
— Благодарю… отец.
Даниил не нашелся, что сказать еще. Но показалось ему, что с каждым словом короля вокруг его шеи свивается невидимая петля.
Выскочек никто не любит. Особенно когда их хвалят в твоем присутствии.
— Можешь идти, — отпустил,