— Глеб, что это было? — выдыхает за моей спиной Ясинья. — Почему ты так разговаривал со своей мамой?
Резко оборачиваюсь и смотрю в глаза той, которую полюбил. Единственную за всю свою жизнь. Никогда прежде не испытывал подобного преклонения перед живым существом. Женщиной! Она мой ангел, посланный уж в награду или на беду, не знаю. Но за ее чистоту я буду бороться до конца. Не допущу, чтобы ее коснулась грязь, в которой погрязли мои родители. Ни хочу, чтобы она с ними одним воздухом дышала, не то чтобы на одной планете находилась.
Подхожу к девчонке вплотную. Ладонями лицо любимое зажимаю и лбом в переносицу упираюсь.
— Никогда! Слышишь? Никогда не разговаривай с этой женщиной. Нужно будет: на другую сторону улицы при виде нее переходи, — шепчу вроде, а из нутра такие звуки страшные вырываются, что у Яси глаза сразу слезами наполняются. — Эта женщина… она не мама. Она… Ни хочу, чтобы она пятнала даже твою тень своим присутствием.
Яська сразу плакать начинает, но головой послушно кивает. По моему расшатанному состоянию понимает, что спорить нельзя. Она руками меня обхватывает, а потом запрыгивает и ногами овивает. Жмется ко мне со всей силы и носом хлюпает.
— У тебя такие глаза страшные были, — плачет она и по голове меня гладит. — Я испугалась.
Мне кажется, разожми я руки, она даже не почувствует это. Так на мне висеть и останется. Она так вцепилась, словно внутрь меня залезть пытается. Только четко понимаю, что никогда руки свои не разожму. Лучше сдохнуть, чем ее лишиться.
Девчонка моя замирает на мгновение и плакать вдруг перестает.
— Ой, а кто это? — с восторгом шепчет она, все еще всхлипывая, и смотрит куда-то в сторону.
Вспоминаю, что я медведя на тумбочке в прихожей оставил, которого ей купил. Он там с трудом уместился, но сидит. Ждет своей участи.
— А это, — с трудом выдыхаю, словно снова чешуей обрастаю, и, принимая беззаботный тон, выдаю, — а это тебе вместо цветов.
За ухо медведя беру и ей протягиваю. Яська ноги спускает с меня и обхватывает мехового монстра руками. Он чуть меньше ее в высоту и раза в полтора больше в ширину.
— Это лучше цветов! — пищит она от восторга и прижимает к себе Потапыча.
А у меня сердце в груди заходится. Понимаю, что ревную даже к медведю этому гребаному. Бесит меня, что она его обнимает, а меня нет. Руки уже тяну, чтобы отнять и подальше свой подарок закинуть. Только Яська мой маневр просекает. Каким-то чудом засунув плюшевого за спину, назад пятится и сквозь слезы смеется:
— Нет, он мой, — а потом запинается и на него заваливаться начинает.
Ловлю обоих и к себе со всей дури прижимаю. Этот момент навсегда в моем сознании, словно клеймо, запечатлевается как один из самых значимых. Ведь именно после него начинается отчет всех наших последних дней «вместе». Только мы этого еще не знаем и наслаждаемся каждым мгновением.
— Я тебе ужин приготовила, — шепчет Ясинья, когда я ее руками загребаю и к себе прижимаю.
Звучит так, будто я в гребаном Раю очутился. Любимая девушка шепчет какие-то невероятно уютные слова. Впервые ощущаю себя действительно дома. Там, где меня ждут и… Любят?
Только сейчас до меня доходит, что Яся мне так и не сказала слов любви. Может, не готова еще? Так я подожду. Столько, сколько ей понадобится. Потому что четко понимаю в этот момент, когда грудную клетку от чувств и эмоций словно снарядом всю раскурочивает: Ясинья — мой компас в море грязи и предательства. Который верной дорогой ведет меня к свету. Домой! Который не предаст и не подведет. Потому что я никогда не предам и не подведу ее! И эту клятву в своем сердце, как священный скрижаль, выбиваю навечно!
Глава 28
И это самое волнительное,
что со мной когда-либо происходило.
©Глеб Юсупов
— Ну что, готова? — спрашиваю, наверное, уже в тысячный раз и поправляю очки для плавания на любимом милом личике.
Сегодня Яся сдает зачет у Роднина. Ну как сдает? Я тренера сразу честно предупредил, что если он у нее не примет, даже если девчонка и двух метров проплыть не сможет, то на олимпиаду я просто не приду. Яська, конечно же, ничего об этом не знает, поэтому нервничает. Глупышка!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Едва их группа заходит в воду, сигнал Водянову подаю, и тот ныряет на дно. Он хоть перед этим и закатывает недовольно глаза, но свою задачу выполняет четко. Мы с Царевым на старте всех отправляем и страхуем. Ясинья, как и договаривались, в первых рядах идет. Вижу, что нервничает, но мне продолжает улыбаться, как солнце. Ясная моя!
Роднин тоже глаза закатывает, когда дует в свисток, и Яся начинает плыть. Девчонка старается. Несколько раз задница норовит под воду утянуть, но она упорно толкает ее наверх и плывет. На финише стоит Левин и контролирует всех участников заплыва. Ильюха тоже в курсе, что у Яськи проблемы с торможением, поэтому поддевает ее тихонько под колени рукой и безопасно позволяет ухватиться за бортик. Она, радостная, вылетает из воды и хлопает в ладоши, а Роднин на весь бассейн довольно басит:
— Вот учитесь, барышни. По новой методике Юсупова, Сверчкова за две недели все зачеты у меня сдала.
Вокруг раздаются хохот и подколы и даже Ясинья смеется, глядя на меня.
— А когда можно будет записаться к Юсупову на индивидуальные занятия? — начинают ехидничать некоторые особо отчаянные девицы.
— Разговорчики! — тут же обрывает грубо Роднин, а потом с явным сарказмом выдает, — там у Сверчковой безлимитный абонемент.
— Я бы сказал, пожизненный, — бубню себе под нос, видя, как краснеет Яська.
Дальше плывет Кравцова. Дочка ректора. Мелкая она, но юркая. На воде держится уверенно и быстро доплывает до Левина. Там мы наблюдаем странную картину. Ильюха обхватывает Таисию за талию и прижимает к себе. Буквально протаскивает ее по всему своему телу, вынимает из воды и ставит ногами на бортик. Та вся краснеет и словно деревенеет. Отскакивает от Левши как можно дальше и подбегает к Ясе.
— Кравцова сдала. Следующая, — басит Роднин, делая вид, что ничего странного его спортсмен себе не позволяет, а сам брови сводит к носу и глаза щурит.
— Что это было? — тихо присвистывает Водянов, когда рядом с нами выныривает.
— Так и знал, что в воду много хлорки льют, — решает схохмить Царевич и, глядя на Водяного большими глазами, зловеще шепчет, — сначала Князь, теперь Левша. Кто из нас следующий?
— Вот ты дебил, Макарка, все-таки! — чуть ли не плюется Кир и отплывает от нас подальше.
Закончив все занятия, едем домой. Сегодня еще в пять вечера университетская олимпиада, и можно будет, наконец, расслабиться. Яська довольная, улыбается от уха до уха постоянно, а я просто ей любуюсь.
Уже неделю, как она живет у меня. Мать Яси привезла ей вещи, и теперь мы делим шкаф пополам. И это самое волнительное, что со мной когда-либо происходило.
Не шкаф, конечно!
А то, как мы взаимодействуем вместе. Яська упорно продолжает чистить зубы моей щеткой, хотя мы уже давно ей купили девчачью. Розовою! А еще она продолжает таскать мои футболки и трусы. Последнее меня особо забавляет. Под ее безразмерные джинсы они помещаются без проблем, и она начала надевать их даже на занятия.
Пришлось пресечь этот беспредел. Затащил ее как-то в магазин и заставил обновить гардероб. Девчонка долго сопротивлялась, даже дулась, но я нашел к ней подход. Яську все еще напрягало, что я трачу свои деньги на нее, но тут мы вроде тоже договорились. Я полностью переложил на нее миссию уборки и готовки, и Яся успокоилась.
Зато теперь моя девочка выглядит стильно, модно и офигенно сексуально. Последнее мне не очень нравится, поэтому приходится сразу жестко пресекать все похотливо-обращенные на нее взгляды. Только вот Сверчок мой совсем ничего такого не замечает. Она смеется и говорит, что я сам это придумываю. И от этого меня прет особенно сильно. Яся моя. И душой и телом. Правда, за это время она так и не призналась в своих чувствах, а я так и не сделал ее женщиной.