Еще на слушаниях в Конгрессе перед утверждением в должности госсекретаря Клинтон заявила, что эра «жесткой идеологии» в американской дипломатии останется в прошлом, а на смену ей придет концепция «умной силы»[240], основанная на синтезе идеалов и прагматизма. Администрация Обамы была намерена восстановить моральный авторитет Америки, используя так называемую мягкую власть, которая включает в себя традиционные дипломатические контакты и общение с народом в духе «политики стадионов», зародившейся в период предвыборной кампании Обамы. Клинтон, конечно, не могла похвастаться такой же популярностью, как ее босс, однако в Азии ей удавалось собирать толпы любопытных и разыгрывать перед ними роль поп-дивы, рассуждающей о материнстве, любви и музыке. В Индонезии она приняла участие в молодежном ток-шоу, а в Японии и Корее настолько обаяла студентов, что они признали ее самой знаменитой женщиной на земле. И хотя в результате азиатского турне не было заключено ни одного серьезного соглашения, оно оказалось очень полезным для продвижения имиджа Соединенных Штатов. Что же касается политических результатов, то сама госсекретарь назвала свое путешествие аудиотуром, во время которого она лишь прислушивалась к голосу Восточной Азии.
Через полгода в ноябре 2009-го турне по странам этого региона совершил уже Барак Обама. Он также не добился серьезных дипломатических успехов. Да это, в общем-то, и не входило в его задачи. Поездка американского президента была, скорее, визитом вежливости, который должник обязан нанести своим кредиторам. Неслучайно, Обама так легко отказывался от сформулированных в Госдепе требований, уступая во всем азиатским лидерам, и, по словам экспертов, даже несколько переборщил с реверансами в их адрес.
Выступая в Токио, он провозгласил себя «первым тихоокеанским президентом» США. «Я хочу, чтобы каждый американец знал, что мы делаем ставку на будущее этого региона»[241], – заявил президент. «Фигура Барака Обамы, – отмечала The New York Times, – отражает серьезный сдвиг в американском мировоззрении. Этот президент вырос в тихоокеанском регионе, жил на Гаваях и в Индонезии. И если все его предшественники в первую очередь были атлантистами, то для него главным приоритетом будет Восточная Азия»[242].
Правда, критики утверждали, что вместо того чтобы предложить азиатским гигантам равноправное сотрудничество Обама ставит себя в подчиненное положение, заранее признавая поражение Америки в борьбе за гегемонию с Китаем и другими странами Восточной Азии. Для консервативных комментаторов символом национального унижения стал поясной поклон американского президента, которым он приветствовал императора Японии Акихито.
Неоднозначную реакцию вызвал и тот факт, что на саммите АТЭС в Сингапуре Обама согласился подписать договор о свободной торговле в тихоокеанском регионе. Многие американцы начали обвинять президента в том, что он жертвует национальными интересами ради того чтобы заслужить благосклонность восточноазиатских стран, которые живут за счет экспорта в США и не желают, чтобы Америка возводила протекционистские барьеры. Сингапурский саммит вообще стал для Обамы дипломатическим провалом. Члены АТЭС отказались от первоначальных планов вдвое сократить выбросы углекислого газа к 2050 году, поставив под сомнение успешность «зеленой революции», провозглашенной администрацией США. А китайская делегация настояла на том, чтобы убрать из итогового коммюнике требование о введении рыночного обменного курса для региональных валют, продемонстрировав таким образом, что Пекин не собирается отказываться от заниженного курса юаня.
Спорными были признаны и результаты саммита АСЕАН. В июле Клинтон выполнила свое обещание и присоединилась к Балийскому договору о дружбе и сотрудничестве в Юго-Восточной Азии. В результате американский президент вынужден был сесть за стол переговоров с лидером военной хунты Мьянмы генералом Тейн Сейном. И что неприятно удивило многих западных наблюдателей, в итоговых документах, принятых на совместном заседании США и стран АСЕАН, не было выдвинуто требование об освобождении политических заключенных Мьянмы, которая считается политическим союзником КНР.
Восточноазиатские элиты все больше пугала склонность Обамы к компромиссам. «Соединенные Штаты нужны нам в качестве противовеса китайскому влиянию, поскольку даже, объединив усилия, страны региона не способны оказывать давление на Пекин, – объяснял американцам создатель сингапурского чуда Ли Куан Ю. – Если вы оставите нас на произвол судьбы, вы рискуете утратить роль мирового лидера»[243].
Чтобы успокоить традиционных союзников США, Обама заявил, что, несмотря на разоруженческие инициативы, Америка не собирается отказываться от ядерного зонтика над Сеулом и Токио. Кроме того, он дал понять новому японскому правительству, которое возглавил лидер Демократической партии Юкио Хатояма, что его желание проводить независимую внешнюю политику вполне законно и сокращение воинского контингента на Окинаве не станет ударом для американской стратегической системы в Азии. И это несмотря на то, что министр обороны США Роберт Гейтс требовал от японских властей соблюдения достигнутых три года назад договоренностей, согласно которым Соединенные Штаты обещали лишь перевести военную базу на побережье, не сокращая своего присутствия на острове. Обама надеялся, что стратегия уступок позволит ему навести мосты с Демократической партией Японии и укрепить военно-политический союз Токио и Вашингтона. Однако эксперты полагали, что принимая правила игры, навязанные ему Хатоямой, американский лидер ставит крест на концепции «особых отношений». «Япония, – писала The Washington Post, – постепенно становится для США более серьезной проблемой, чем КНР»[244].
Конечно, ключевым пунктом азиатского турне Обамы был Китай. Выступая перед студентами в Шанхае, Обама отметил, что Вашингтон и Пекин «вовсе не обречены на соперничество»[245]. Более того, Соединенные Штаты, по его словам, заинтересованы в усилении роли Китая на мировой арене. Формирование восточноазиатской политики было поручено дипломатам, прославившимися своими симпатиями к КНР. Азиатский департамент в Национальном совете безопасности возглавил известный китаист Джеффри Бадер, помощником госсекретаря по делам Восточной Азии и Тихого океана стал Курт Кэмпбелл – убежденный сторонник диалога с Пекином. А заместителем госсекретаря был назначен Джеймс Стайнберг, который считался главным архитектором китайской политики Билла Клинтона.
Традиция дружественного подхода к Китаю в США уходит корнями в XIX век, когда путешественник Уильям Рокхил написал книгу «Земля лам»[246], в которой восхвалял Поднебесную и ее многотысячелетнюю культуру. Среди его продолжателей можно назвать американских миссионеров начала XX века, философа Джона Дьюи и журналиста Эдгара Сноу, который романтизировал китайских коммунистов и провозгласил, что «мир не знает более великой мистерии, чем история красного Китая»[247]. Если говорить о недавней истории, очень показательна реакция администрации Буша-старшего на события на площади Тяньаньмэнь. Уже через несколько дней после расстрела демонстрации эмиссар американского президента Брент Скоукрофт провозгласил на банкете в Пекине, что «США не собираются слушать тех, кто стремится помешать американо-китайскому сотрудничеству»[248].
Советники Обамы сформулировали новый подход к отношениям с КНР, получивший название «стратегическое заверение». Смысл его заключался в том, что Соединенные Штаты обязуются не мешать китайскому восхождению к власти, в том случае если Китай согласится на «мирное сосуществование». Критики заявляли, что этот подход напоминает «доктрину умиротворения», тем более что в Пекине все чаще рассуждали о новой внешнеполитической модели – модели «всесильного дракона», обреченного на роль мирового лидера.
Созданию «большой двойки» или Киамерики мешали экономические разногласия, которые существовали между двумя гигантами. Соединенные Штаты были недовольны экономической экспансией Китая, растущим внешнеторговым сальдо (в 2008 году этот показатель достиг $ 270 млрд.) и заниженным курсом юаня. Американцы требовали ревальвации китайской валюты, надеясь таким образом сократить дефицит в торговле с КНР. Китай, в свою очередь, обвинял Америку в политике слабого доллара. За несколько дней до визита Обамы председатель Комиссии по регулированию банковской деятельности КНР Лю Минкан заявил, что падение курса американской валюты и снижение кредитных ставок способствует глобальной спекуляции на фондовых рынках и может привести к новому витку финансового кризиса. Поскольку львиная доля валютных резервов Китая хранится в долларах, неудивительно, что китайские финансисты были обеспокоены тем, что Соединенные Штаты ничего не делают для спасения собственной валюты.