Читать интересную книгу Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая - Эрнест Лависс

В Вене чрезмерные требования чехов и интриги Пруссии в Германии вызвали взрыв немецкого национального чувства. Вена хотела остаться столицей Австрии и снова сделаться столицей Германии; поэтому ее возмущали и сепаратистские стремления Чехии, этого «лена Германской империи», и притязания Фридриха-Вильгельма IV на гегемонию в Германии. Жители Вены противопоставляли берлинскому «палачу» доброго Фердинанда, который «не позволяет стрелять в венцев»; воспоминанию о Фридрихе II — воспоминание о Иосифе II; узурпаторским замашкам Гогенцоллернов — права Габсбуртов. 2 апреля громадное черно-красно-золотое знамя, символ новой Германии, взвилось на колокольне собора св. Стефана. Скоро имперские цвета, черный и желтый, стали подвергаться преследованию в Вене, тогда как в Праге их начали выставлять напоказ и подвергать гонению трехцветное германское знамя[54].

Революция в Венгрии. Законы 1848 года. Собравшийся в ноябре 1847 года в Пресбурге сейм очутился лицом к лицу с совершенно новым правительством. Палатин эрцгерцог Иосиф умер несколькими месяцами раньше; герцог Георгий Аппоньи заменил Антония Майлата B должности канцлера Верховного совета и убедил своего друга Сеченьи поступить на государственную службу. Можно было ожидать, что правительство обнаружит теперь больше понимания истинных нужд страны и примет более положительную программу, чем это было до тех пор. Но за истекший период требования оппозиции также возросли. Тронная речь была встречена с энтузиазмом, так как она впервые была произнесена на мадьярском языке. Но оппозиции нужны были более серьезные уступки; она настойчиво требовала соблюдения конституционной самостоятельности Венгрии и установления парламентарного образа правления.

3 марта Кошут, вмешавшись в дебаты относительно банка, поднял вопрос на подобающую высоту. «Язва, разъедающая наш организм, — сказал он, — постоянная опасность, угрожающая нашим вольностям, — это австрийский абсолютизм; мы должны одновременно требовать для Венгрии — национального правительства и ответственного министерства, а для других областей, находящихся под властью императора, — введения конституционных учреждений».

Магнаты, опасаясь за целость своих политических и социальных привилегий, пытались всячески затянуть решение этих вопросов. Но их сопротивление было сломлено известиями из Праги, Вены и Пешта, где национально-радикальное возбуждение принимало с каждым днем все более угрожающий характер. В то время как в Вену была послана депутация для предъявления правительству принятых наконец сеймом требований, Кошут, не дожидаясь результатов, нанес последний удар старой аристократической конституции. «Время не ждет, — говорил он, — нам нечего дожидаться согласия магнатов; достаточно, если мы сообщим им наши решения». Увлеченная его речами, нижняя палата почти без прений декретировала равномерное распределение налогов и отмену, на основе выкупа, феодальных повинностей. Это знаменовало вступление Венгрии в новую эру.

16 марта венский двор в принципе согласился удовлетворить все требования сейма. Но потребовались еще новые переговоры и угрозы, чтобы убедить его в том, что времена пустых фраз прошли и что данные обещания надо выполнять. Только 30 марта двор сдался окончательно. Венгрия получила права суверенного государства с той оговоркой, что она должна была принимать участие в расходах на содержание двора и дипломатического корпуса, а императору предоставлялось право распоряжаться армией в случае войны. Австрийское министерство, представлявшее Цислейтанские провинции, которые за минувшие века также приобрели некоторое право быть выслушанными в таком деле, узнало лишь из народной молвы о соглашении, состоявшемся между венгерским королем и венгерской нацией.

10 апреля Фердинанд, окруженный блестящей свитой, прибыл лично, чтобы закрыть сессию сейма и дать свою санкцию органическим законам новой Венгрии. Конституционная реформа выразилась в учреждении отдельного и ответственного министерства, в полном слиянии с Трансильванией, ежегодном созыве сейма, в расширении избирательного права (в принципе — всеобщего), в свободе печати и введении суда присяжных; национальная реформа — в признании мадьярского языка единственным государственным языком; социальная реформа — в отмене феодальных повинностей и установлении равенства в распределении налогов. Таковы были результаты последнего сейма, заседавшего в Пресбурге. Отныне национальная столица, Пешт, была объявлена местопребыванием собрания, превращенного из съезда комитатских делегатов в парламент, состоящий из народных представителей.

Политика венского двора. От старой Австрии осталась только династия, а лойялизм подданных заменял собой австрийский патриотизм. Революция, давшая свободный выход национальным стремлениям, всюду вызвала столкновение между национальным патриотизмом (чешским, немецким и т. д.) и лойялизмом. В 1848 году австрийцы в прежнем понимании сохранились только в лице знатных родов, связанных с династией, и в армии (императорский офицерский корпус). Но при дворе и в армии вера в будущее Австрии сохранилась вполне; здесь на первом плане стояло могущество австрийского императорского дома, основанное на преобладающем влиянии в Италии и Германии, особенно в Италии. И прежде всего дело шло о возвращении этого влияния.

Военный министр Байе-Латур, аристократ и солдат, вывел из Вены войска, несмотря на угрозу революции, для того чтобы усилить армию Радецкого, от которого в то время зависела судьба империи. В ожидании того момента, когда армии удастся покорить Италию, австрийская дипломатия старалась обмануть Германию: взрыв национально-немецкого чувства в Вене, который правительство втайне осудило, служил на самом деле его расчетам. Нота 21 апреля оговаривает для Австрии право подвергать рассмотрению с точки зрения своих интересов решения будущего общегерманского парламента, прежде чем признать за ними силу закона на австрийской территории; но, вопреки протестам чехов, Пиллерсдорф велел произвести выборы во Франкфуртский парламент, так как Австрия должна была иметь там своих представителей. В течение всего этого периода внешняя политика идет по твердо намеченному пути, внутренняя служит ее задачам; первая является целью, вторая — средством.

Торжество демократии в Вене. Из всех уступок, сделанных правительством 13 марта, больше всего венское население, казалось, дорожило вооружением студентов и буржуазии. Академический легион и национальная гвардия сорганизовались очень быстро. Не довольствуясь игрой в солдатики, они основали политические комитеты, которые начали вмешиваться во все общественные и частные дела; особенно важную роль играл студенческий комитет; к нему народ обращался за советами по всевозможным вопросам. Сами министры зависели не столько от двора, сколько от «аулы» (так назывались студенческие сходки)[55] и от народной массы.

Граф Тааффе, министр юстиции и автор не понравившегося университету закона о печати, вышел в отставку. Граф Фикельмон, министр иностранных дел, считался агентом России; кошачий концерт, устроенный ему народом, заставил его уйти. Из всех министров — в большинстве своем унаследованных от старого режима — общественным доверием пользовался только Пиллерсдорф, управлявший министерством внутренних дел и вообще всеми политическими делами, но именно это доверие делало его жертвой подозрений и интриг со стороны камарильи. Ответственное положение при отсутствии инициативы и свободы действий скоро ему опротивело; он оставался на своем посту лишь из чувства преданности и ввиду невозможности подыскать себе преемника.

26 апреля Пиллерсдорф обнародовал первую австрийскую конституцию — копию бельгийской — с двухпалатным парламентом, избираемым на основе косвенных выборов и цензитарной системы. Действие этой конституции не распространялось ни на Венгрию, ни на Ломбардо-Венецианскую область; но Чехия во имя своей хартии от 8 апреля и Галиция во имя своих естественных прав и интересов отказались ее признать. К сопротивлению этих провинций, объяснявшемуся мотивами национального порядка, присоединилась оппозиция венского населения, обусловленная политическими соображениями.

Комитеты академического легиона и национальной гвардии находили конституцию слишком не демократической. Чтобы добиться полной ее отмены или изменения, они решили объединить свои силы и составить Центральный политический комитет. Министерство, усмотревшее в новой организации зародыш комитета общественного спасения, немедленно издало приказ о его роспуске. Но войска в столице не было; комитет оказал сопротивление и добился от Пиллерсдорфа своего признания, а также обещания, что конституция подвергнется пересмотру в будущем парламенте, сведенном к одной палате (15 мая). Однако радость венцев в связи с этой победой была нарушена известием, которое привело их в ужас: император уехал! 17 мая он без всяких особых приготовлений выехал в карете на свою ежедневную прогулку, а 18-го утром население и вместе с ним министерство узнали о его решении провести некоторое Бремя в Тирольских горах для восстановления здоровья. Император уехал, даже не предупредив своих министров. Из провинции получено было известие, что видные придворные пытались возбудить движение против столицы; таким образом, план камарильи был разоблачен.