Читать интересную книгу Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая - Эрнест Лависс

Пруссия отнеслась к этой угрозе с величайшим хладнокровием: роспуск Zollverein'а грозил подорвать бюджеты всех мелких государей; эти государи требовали от Австрии гарантии тех доходов, которые рисковали потерять, а так как для. Австрии такая гарантия была равносильна пожертвованию 50 000 000 франков, то она отказала. Да и без того ей не легко было бы склонить их к такой перемене фронта, которая бы резко нарушила интересы и привычки их народов. Пруссия, благодаря договору с Ганновером, держала, в своих руках устья больших германских рек и северные и северо-восточные торговые пути, так что государства центральной Германии находились в ее власти.

При всей своей ловкости и энергии Шварценберг не мог тут ничего достигнуть. После его скоропостижной смерти (5 апреля 1852 г.) преемник его граф Буоль-Шауэнштейн счел благоразумным прекратить этот спор, так как не надеялся выйти из него победителем, а 8 апреля 1853 года таможенный союз был возобновлен на 12 лет; теперь он обнимал территорию в 9046 квадратных миль, на которой жило 35 миллионов человек.

Если Пруссии благодаря ошибкам короля и не удалось объединить Германию под своей гегемонией, то в конце концов она вышла из кризиса более сильной. Испытанное унижение не поколебало ее надежд, а оставило только в сердцах жгучее желание реванша и вместе с тем выяснило необходимость военной реформы, которая должна была подготовить страну к решительной войне. С своей стороны, сторонники национального единства убедились, что без союза с Пруссией они бессильны, а для искания этого союза они готовы были согласиться на какие угодно условия. Падение демократической партии избавило их от опасных конкурентов, в то время как малодушие и деспотизм мелких государей ослабляли узы, связывавшие народы с местными династиями.

Восстановленный Франкфуртский сейм Германского союза немедленно и с лихорадочным жаром принялся за истребление всех следов революции. 23 августа 1851 года он отменил «основные права» и пригласил «правительства безотлагательно принять необходимые меры для устранения из действующего законодательства тех постановлений, которые не согласны с союзными законами или противоречат цели союза». Повсюду исчезали новые конституции; тем государям, которые не решались нарушить обещания, данные подданным, грозили экзекуцией при помощи военной силы союза, так что им пришлось с большей или меньшей готовностью покориться. На прессу надет был намордник, право союзов введено в самые тесные пределы, а правительственное давление всюду обеспечило избрание послушного парламентского большинства. Для борьбы с духом времени правительства обратились к содействию церкви, заключили с Римской курией конкордаты, в которых отказывались от прав государства на вмешательство в церковные дела и начали поддерживать мелочную и нетерпимую ортодоксию. Реакция приняла наиболее резкую форму в Гессен-Касселе.

Эти репрессивные меры ясно показали, каким сильным страхом были охвачены германские монархи. Они потеряли всякие надежды на будущее.

ГЛАВА IV. РЕВОЛЮЦИЯ И РЕАКЦИЯ В АВСТРИИ. 1848–1859

I. Революция (1848–1849)

Революция в Вене. Первые известия о февральских событиях в Париже были получены в Вене 29 февраля 1848 года. Полиция, по обыкновению, думала покончить с волнением, арестуя всякого, кто публично заговаривал об этом опасном предмете. Но на этот раз немедленно началась оппозиционная кампания. Книготорговцы подали петицию, в которой требовали, чтобы австрийская цензура перестала относиться к печатному слову строже римского индекса[52]. Студенты подавали адреса в пользу свободы слова, печати и преподавания. Съезд Промышленного общества Нижней Австрии в завуалированных выражениях представил своему покровителю, эрцгерцогу Францу-Карлу, брату императора, политические пожелания торгово-промышленных слоев. Политико-юридический клуб, являвшийся центром венской интеллигенции, также подал петицию; адвокат Александр Бах составил известную программу либеральной буржуазии, требовавшую, кроме отмены цензуры, публичного судопроизводства, учреждения национального представительства; среди подписавшихся встречались крупные сановники. Члены императорской семьи и влиятельные придворные советовали сделать некоторые уступки общественному мнению. Но когда прошел первый страх, то «конференция» министров снова воспрянула духом: венцев считали неспособными к революции. 8 марта Меттерних сообщил председателю союза книгопродавцев, что в продолжение нескольких недель он не сможет заняться рассмотрением петиции.

«Революция назначена на 13 марта». Эта фраза, наполовину ироническая, наполовину выражавшая смутные надежды и ходившая в политических кружках, была характерна для тех ожиданий, которые возлагались на нижнеавстрийский сейм, созванный на 13-е число. Авторы петиций, не полагаясь на собственные силы, хотели доверить судьбу своих ходатайств «конституционному выразителю народных желаний». Толпа собралась сначала перед дворцом заседаний земских чинов и в прилегающих дворах, но скоро, возбужденная речами импровизированных ораторов, волнуемая слухами о заговоре и известием о приближении войска, ворвалась в залы дворца. Только тогда земские чины согласились отправиться к императору и сообщить ему о требованиях народа. В то время как они шли в императорский дворец, солдаты эрцгерцога Альберта, которых толкали, теснили, раздражали насмешливыми возгласами, бомбардировали из окон, — открыли огонь. Толпа разбежалась по дальним кварталам, рассказывая всюду о произведенном побоище, и увлекла рабочих в революционное движение.

Тем временем во дворце «конференция» министров, осаждаемая со всех сторон делегациями от университета, от земских чинов и от буржуазии, согласилась на провозглашение свободы печати и учреждение гражданской гвардии. Меттерних, увидев наконец, каковы были народные чувства, вышел в отставку. После непродолжительного сопротивления, которое выразилось в том, что 14 марта генералу князю Виндишгрецу вручена была военная диктатура, двор пошел на уступки: 15 марта императорское воззвание обещало жителям Вены созыв учредительного собрания «в целях конституционного устройства отечества».

Революция в австрийских провинциях. Вена играла роль центра только для немецких провинций Австрии, и только в этих провинциях венские события дали толчок к революционному движению, не представлявшему, впрочем, особенно серьезного значения.

В Галиции воспоминания 1846 года и врожденная ненависть крестьян к своим господам предохранили австрийскую администрацию от серьезных замешательств. Польская аристократия, не пытаясь воспользоваться падением Меттерниха и последовавшей за этим анархией, поспешила укрыться в городах от грозных крестьянских кос.

Напротив, в Чехии, где фрондирующее дворянство, либеральная немецкая буржуазия[53] и масса чешского народа совместно боролись против меттерниховской системы, революционное движение с самого начала приняло своеобразную форму. По получении известий о парижских событиях и об отраженном их действии в Германии, в Праге самопроизвольно возник национальный комитет; народное собрание, созванное на 11 марта, единогласно решило послать в Вену петицию, требовавшую свободы собраний, учреждения национальной гвардии, отмены феодальных повинностей' и, кроме того (в очень туманных выражениях), более тесного слияния Чехии, Моравии и Силезии, этих трех областей короны святого Венцеслава.

Но, вместо ожидаемой триумфальной встречи, делегация, вернувшаяся с благоприятным ответом правительства, натолкнулась в Праге на почти враждебный прием. В ее отсутствие движение приняло демократический характер, и в силу того, что низшие классы населения состояли главным образом из чехов, оно получило более национальный характер. В Вену была послана вторая петиция, которая требовала для Чехии особого министерства, ответственного перед чешским сеймом, широкой законодательной и административной автономии, права для сейма рассмотреть будущую австрийскую конституцию для согласования ее постановлений с интересами провинции и, наконец, полного равенства чешского и немецкого языков. Императорский указ от 8 апреля удовлетворил все эти требования.

В Вене чрезмерные требования чехов и интриги Пруссии в Германии вызвали взрыв немецкого национального чувства. Вена хотела остаться столицей Австрии и снова сделаться столицей Германии; поэтому ее возмущали и сепаратистские стремления Чехии, этого «лена Германской империи», и притязания Фридриха-Вильгельма IV на гегемонию в Германии. Жители Вены противопоставляли берлинскому «палачу» доброго Фердинанда, который «не позволяет стрелять в венцев»; воспоминанию о Фридрихе II — воспоминание о Иосифе II; узурпаторским замашкам Гогенцоллернов — права Габсбуртов. 2 апреля громадное черно-красно-золотое знамя, символ новой Германии, взвилось на колокольне собора св. Стефана. Скоро имперские цвета, черный и желтый, стали подвергаться преследованию в Вене, тогда как в Праге их начали выставлять напоказ и подвергать гонению трехцветное германское знамя[54].