Читать интересную книгу Японские призраки. Юрей и другие - Власкин Антон

Советы дилетанта: Эта история несколько отличается от обычного предания о юрей. Практически всегда появление призрака — это некая кульминация. То, на что намекал сюжет, чего страшились или ожидали герои, происходит, сразу меняя направление повествования. Классический пример — это легенда о пионовом фонаре. Романтическая история о разлучённых влюблённых, вновь нашедших друг друга, но… Девушка-то давно умерла! Вот это поворот!

Здесь таинственный рост волос получает объяснение практически сразу же. Причём это объяснение никого не пугает, а принимается как данность, с которой вполне можно жить. Никаких жутких проявлений потустороннего здесь не происходит, да и сам рост волос — не такой уж и яркий прорыв загробного мира в нашу жизнь. Любопытно, что мастера-кукольники в былые века часто использовали пряди человеческих волос для создания красивых причёсок на головах своих творений.

Вообще существует немало баек о зловещих и проклятых куклах, доводящих своих хозяев до безумия и гибели и скрывающихся с места преступления. Кукла Окику никого до смерти не доводила и, судя по всему, никогда не доведёт. Даже связь её с духом умершей девочки — всего лишь смелое предположение, сделанное родными, но никак не доказанный факт. Соответственно любой совет по борьбе со зловещей куклой не имеет смысла, так как нет смысла и перспектив самой борьбы.

Интересно, что в Японии существует ритуал, когда множество игрушек (и кукол в том числе) предаются огню. Но здесь речь идёт не о страхе, а скорее об уважении. Не желая бесцеремонно выкидывать старые игрушки на помойку, их хозяева присылают их в храмы, где проводится обряд сожжения, вроде того, что осуществляется на настоящих похоронах. С точки зрения формального соблюдения ритуала между кремацией игрушек и кремацией тела усопшего нет принципиальной разницы. В любом случае эта судьба вряд ли угрожает таинственной кукле с внушительной шевелюрой: её история слишком удивительна и неповторима.

Личное дело:

Кохада Кохейдзи

Речь пойдёт о театре и о людях театра. В данном случае театра кабуки. В наших реалиях можно было бы сказать, что не каждому доведётся поражать публику в роли Гамлета. Кому-то придётся появляться на сцене, чтобы сказать «кушать подано», ибо скудость таланта не позволяет рассчитывать на большее. Кохада Кохейдзи был не вполне состоявшимся актёром театра кабуки, чья посмертная слава с лихвой искупила прижизненную безвестность. В данном случае речь идёт о посмертной славе мстительного юрей.

Как часто пишут перед началом какого-нибудь фильма: «История основана на реальных событиях». Вроде как действительно существовал некий актёр Кохада Кохейдзи. Играл он плохо, как бы показывая, что для бездарности, как и для гения, не существует преград и пределов. Личная жизнь у него тоже не ладилась, и ходили слухи, что жена устраивает за его спиной шашни с коллегами по сцене. Утомлённый такой жизнью-жестянкой, Кохада в конце концов наложил на себя руки. Печальная бытовая история, которая, однако, на этом не закончилась, начала обрастать слухами, подробностями, постепенно превращаясь в городскую легенду. А может, и не легенду, а вполне достоверный рассказ об очередном вторжении потустороннего в нашу жизнь.

В 1803 году Санто Кёдэн — весьма популярный в то время писатель, поэт и художник по совместительству — подвёл итог слухам о Кохаде, написав книгу «Странная история о мести на болоте Асака». Страшные рассказы о преступлениях и наказаниях всегда и везде найдут благодарного читателя. Книга была весьма популярна, и Санто Кёдэн двинулся проверенной тропой, создав сиквел «Болото Асака и продолжение отмщения», которое также получило свою долю читательского восторга (и, наверное, неизбежные насмешки истинных ценителей литературы). Через несколько лет, подобно любому бестселлеру, творение Санто Кёдэна дождалось своей «экранизации», то есть постановки на сцене театра кабуки, которой также сопутствовал успех. Многочисленные мастера жанра укиё-э создавали гравюры, изображающие жуткого героя. Наиболее известна работа великого Хокусая, где сильно подгнивший труп заглядывает через москитную сетку. Можно сказать: Кохада Кохейдзи пошёл в народ. Причём довольно широким шагом. «Кохейдзи моно» стало обобщающим названием для творений, где он присутствовал. Так что же случилось с незадачливым актёром Кохадой?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Как говорилось выше, талантом Кохада Кохейдзи не блистал. Нам неизвестно, насколько он был усерден в оттачивании актёрского мастерства, но факт налицо — театральная сцена оставалась для него недосягаемой мечтой. Кто же захочет связываться с откровенным бездарем? Его наставник по сценическому искусству сделал решительный шаг. Он дал взятку знакомому режиссёру, чтобы Кохейдзи наконец оказался на театральных подмостках, хотя бы в амплуа условного «кушать подано». Вскоре судьба сделала неожиданный подарок нашему герою. К постановке готовилась пьеса с участием юрей. И тут режиссёр отметил неординарную внешность своего подчинённого. Можно представить такой разговор:

«Гениально, то, что надо! И грима не надо, и на парике сэкономим! Публика будет в восторге! Прекрасный типаж!»

«Я буду играть?! Правда?! Кого же?»

«Покойника! И не стоит хмуриться, мой дорогой друг, вы будете знамениты!»

Имея обобщённое представление о юрей, можно заключить, что с внешностью Кохаде тоже не очень повезло. Наверняка он обладал бледным лицом с запавшими тёмными глазами. Предложение было не такое уж и привлекательное, так как всем в театральном мире известно, что исполнение ролей призраков до добра не доводит. Жди неприятностей, но уже не на сцене, а во вполне реальной жизни. Но Кохада так рвался на сцену, что даже взятку давать пришлось, так как же тут отказываться?

Выступление нашего героя в роли призрака прошло отлично. Специфическая внешность и усердие в изображение юрей сделали своё дело: дебют прошёл вполне сносно. В дальнейшем, когда содержание какой-либо пьесы подразумевало появление на сцене призрака, исполнитель этой роли был известен заранее. Кохада добился своего, заняв прочное место в славном цехе актёров. Правда, амплуа его оказалось очень однообразным, так как, кроме ролей призраков, ни на что больше рассчитывать не приходилось. Увы, исполнение других ролей по-прежнему было Кохаде не по силам. В конце концов он даже заслужил прозвище «Юрей Кохада».

О-Цука, жена Кохады, впрочем, считала своего мужа неудачником и олухом. Успех супруга в новом амплуа её не впечатлил. За его спиной она завела интрижку с неким Адати Са-куро, коллегой Кохейдзи по актёрской работе.

Счастливые любовники решили, что театр переживёт потерю гениального исполнителя ролей призраков. На что не пойдёшь ради личного счастья! Сакуро пригласил Кохаду порыбачить. В разгар рыбалки со словами: «А рыба-то здесь не прикормленная!» — ложный товарищ вытолкнул из лодки злополучного актёра. Неизвестно, умел ли Кохада плавать или не умел, воспользовался ли Сакуро веслом или иным подручным средством, но итог рыбалки был печален. Бедный Кохада, бросив на убийцу последний выразительный взгляд, пошёл ко дну. То есть рыбалка получилась трагичной для Кохады, а для Сакуро — очень даже удачной. Приведя себя в порядок, убийца отправился домой к покойному актёру, чтобы сообщить новоиспечённой вдове, что она теперь вполне свободна. О-Цука как-то странно посмотрела на своего любовника и усмехнулась. Можно представить такой диалог.

— В чём проблемы, милая, я всё решил, Кохейдзи нам больше не помешает!

— Проблема в том, милый, что Кохейдзи пришёл с рыбалки раньше тебя!

В соседней комнате раздался шорох, и ошалевший Сакуро попытался раздвинуть фусума (перегородки), чтобы выяснить, что за чертовщина происходит. Неожиданно с обратной стороны появилась рука и тоже вцепилась в край фусума. Мутная вода капала на пол. Перед Сакуро была посиневшая рука утопленника! Перепуганный Сакуро резко задвинул фусума, отрубив несколько подгнивших пальцев, которые покатились по полу, наполнив комнату ароматами болота и разлагающейся плоти. Мгновения спустя всё было как и прежде. Ни мёртвого Кохады, ни воды, ни пальцев на полу, только Сакуро и О-Цука, вперившие друг в друга безумноватые взгляды.