Читать интересную книгу Свидетель защиты - Владимир Монастырев

На чем же покоится моя убежденность? Следствие нашло в показаниях Кушелевича некоторые противоречия. Я имел возможность убедиться, что все им сказанное правдиво и точно рисует картину трагедии, разыгравшейся на берегу Малой Лабы. Одно из кажущихся противоречий мы уже рассмотрели: прав Кушелевич, утверждающий, что Моргун направил стволы ружья на него, хотя и стоял необычно для изготовившегося стрелка. Далее — Кушелевич показал, что он обернулся на выстрел, но никого не увидел. Следствие считает, что никого он и не мог увидеть, потому что стрелял сам. В том месте, откуда, по утверждению Кушелевича, раздался выстрел, следователь добросовестно искал следы, справедливо полагая, что человек, если он в том месте находился, да еще и стрелял, не мог не оставить следов, хотя бы самых незначительных. Однако ничего обнаружить не удалось — ни отпечатков сапог, ни сломанных веток, ни пыжа от заряда. Больше того, с указанного места нельзя было прицельно стрелять в. Моргуна — мешали сучья деревьев и кустарник. Странно? Действительно, странно, если Кушелевич правильно указал место, откуда кто-то не известный нам выстрелил в Моргуна. Но ничего странного во всем этом не будет, если иметь в виду следующее обстоятельство: горы, стиснувшие в том районе долину, так причудливо перебрасывают звук, что место его зарождения не соответствует тому, откуда слышится он уху. Если бы следствие поставило эксперимент, оно убедилось бы, что Кушелевич оглянулся вправо на выстрел, который произвели совсем в другом месте, а именно — на правом берегу реки. Могут спросить: как это не новичок в горах, научный сотрудник заповедника, так легко поддался слуховому обману? Отвечу: во-первых, слуховая иллюзия очень убедительна, во-вторых, надо помнить, в какой ситуации он оказался. Ни о чем другом не раздумывая, Кушелевич бросился к упавшему Моргуну. Позже, потрясенный случившимся, Кушелевич направился к туристскому приюту, чтобы привести людей. Меньше всего в эти минуты он заботился о себе, не думая о том, чем грозит ему самому это происшествие. Хочу подчеркнуть, что в данной ситуации Кушелевича упрекнуть не в чем и противоречия в его поведении и показаниях усмотреть трудно… Еще одно противоречие в показаниях Кушелевича относится к характеру огнестрельного ранения на шее Моргуна. Пуля вошла справа от кадыка, вышла слева. На этом основании делалось предположение, что Кушелевич выстрелил в человека, который даже и не смотрел в то мгновение в его сторону. Характер ранения действительно странен, если считать, что стрелял Кушелевич. Но если иметь в виду, что выстрелили с другой стороны реки, то характер ранения не противоречит показаниям Кушелевича, а подтверждает, что Моргун стоял к нему вполоборота, положив ружье стволами на правую руку. Прошу ознакомиться со схемой, которую я набросал…

С этими словами Андрей Аверьянович передал на судейский стол вычерченную им схемку расположения действующих лиц драмы, разыгравшейся на берегах Лабенка.

Судья бегло взглянул на схему и отдал заседателю, протянувшему за ней руку. Судья слушал защитника, который продолжал свою речь:

— Суд немало внимания уделил характеристике обвиняемого, значительно хуже представляем мы себе фигуру Моргуна. Браконьер, нарушитель закона, игравший одну из первых ролей среди людей, занимавшихся незаконной охотой. А что он за человек? Какие взаимоотношения сложились у него с односельчанами, с людьми близкими? Небесполезно знать, потому что все это имеет прямое отношение к рассматриваемому делу. Свидетели Кесян, Скибко, Лузгин слегка приоткрыли завесу, и мы увидели, что отношения между этими молодыми людьми были вовсе не безоблачными. Если поговорить с жителями Желобного, они расскажут, что Григория Моргуна в поселке побаивались, что среди приятелей он поддерживал свой престиж с помощью крепкого кулака. Попадало от него Кесяну, попадало и Лузгину, который не желал быть на вторых ролях, а на первые, пока жив Моргун, выйти ему не удавалось. К этому надо добавить, что Моргун и Лузгин добивались внимания одной женщины, Людмилы Зверевой, которая была здесь допрошена и рассказала все с полной искренностью. Она избрала Григория Моргуна, Лузгин был отвергнут. Все это к нашему делу имеет прямое отношение. Работники суда лучше других знают, что подобные уличные распри, личные счеты, борьба самолюбий в той среде, к которой принадлежал Моргун, решаются отнюдь не дипломатическими средствами и часто приводят к уголовно наказуемым действиям. Говоря определеннее, хочу обратить внимание суда вот на какое обстоятельство: не исключается предположение, что не только с Кушелевичем, но и с Моргуном, хотели свести счеты некоторые жители поселка Желобного. И не поражал ли одним выстрелом сразу две цели неизвестный, стрелявший с правого берега реки: сводил счеты с Моргуном и ставил в положение убийцы Кушелевича? Кто мог это сделать? Следствие остановило внимание на всех жителях поселка, кто в тот день был в лесу. Скибко, Кесян, Лузгин — любой из них мог поднять руку на Моргуна, особенно двое последних. Но они представили доказательства своей непричастности к убийству, которые, к сожалению, не подверглись проверке. Мне алиби Кесяна и Лузгина не представляются бесспорными. На короткой тропе, ведущей от верховьев Малой Лабы до места, где работали геологи, давно нет висячего моста. Но никто не проверил, не было ли там какого-то временного перехода. Если был, то Кесян мог за час дойти от места преступления до геологов. Следствие полагало, что Лузгина видели на горном пастбище за час до убийства и за это время он никак не мог добраться оттуда до верховьев Лабенка. Но свидетель Курашвили показал, что видел в последний раз Лузгина в два часа пополудни по тбилисскому времени. Значит, Лузгин имел в запасе не один, а два часа и мог к пятнадцати часам оказаться на месте преступления. Мог — это еще не значит — оказался, и я здесь не выступаю с обвинением, прошу не истолковать мои предположения превратно. Я только хочу сказать, что следствие не сопоставило и не проверило всего, что можно и нужно проверить и сопоставить для выяснения истины…

Обвинитель, молодой человек с высоким чистым лбом, выслушав заявление адвоката, согласился, что новые факты, выявившиеся на суде, требуют внимательного рассмотрения.

11

— Как же теперь, — спросила Анна Ивановна, — новое следствие?

— Суд вернул дело на доследование, — Андрей Аверьянович подчеркнул последние слова.

— А Николай будет в тюрьме?

— Я думаю, его освободят до нового суда, — сказал Валентин Федорович.

— Об этом мы похлопочем. Возьмем его на поруки, — Андрей Аверьянович улыбнулся, заметив, как вытянулось лицо Анны Ивановны. — Термин приобрел за последнее время несколько одиозное звучание, но существо юридического положения от этого не изменилось.

Они сидели в кабинете Валентина Федоровича. Андрей Аверьянович в глубоком кресле у стола, Анна Ивановна в другом кресле, напротив.

— До суда, может быть, и не дойдет, — проговорил Андрей Аверьянович, разглядывая голову зубра. — Суд, конечно, состоится, но теперь уже, надеюсь, не над Кушелевичем. Он будет свидетелем.

— Я вам так благодарна, — сказала Анна Ивановна, — если б не вы, Николая засудили бы.

— Не думаю, — возразил Андрей Аверьянович. — Если не в первой, то в последующих инстанциях разобрались бы. А благодарить надо прежде всего Валентина Федоровича, — он неколебимо верил в Кушелевича и мне внушил свою веру. И еще за то, что он подобрал мне смирную лошадь. В самом деле, если бы не эта поездка в горы, я, наверное, долго бы плутал в потемках.

— Горное эхо? — спросил Валентин Федорович.

— Эхо — это деталь. Вообще поездка много дала. И этот мертвый лес, и километровый водопад, и небывалая гроза, и разговоры с Филимоновым и Ипатычем — тут не только детали и догадки, но атмосфера, настрой жизни, нравы и характеры. Без этого трудно понять, на что способны живущие здесь люди, чего от них можно ожидать… Я, наверное, туманно изъясняюсь?

— Что же тут туманного? Совершенно ясно, — сказал Валентин Федорович.

— Лирика, в ней всегда немного туманности, этакого флера. Если все ясно, значит, я говорю банально, — он встал и подошел к голове зубра. — Как-нибудь специально приеду и попрошу Кушелевича отвезти меня в лес, поглядеть на живых зубров. Хорошо бы зимой, пожить в домике у Филимонова, походить по лесу…

— Это можно, — заверил Валентин Федорович.

— Да Николай с удовольствием… — воскликнула Анна Ивановна.

— Будем считать, что договорились, — рассмеялся Андрей Аверьянович. — Поедем в горы, если я соберусь, — вздохнул и добавил: — Что мало вероятно.

Суд действительно состоялся. На этот раз на скамье подсудимых сидел Павел Лузгин. Это он стрелял в Моргуна. Спустившись с пастбищ и выйдя к реке, он увидел Кушелевича. Минут десять они шли по разным берегам Лабенка вверх по течению. Кушелевич Лузгина не видел, тот не спускал с него глаз. Велик был соблазн выстрелить, но Лузгин не решался. На тропе появился Моргун. И тут хитроумному Лузгину пришла в голову мысль свести счеты с обоими своими врагами, не навлекая на себя подозрения.