— Кого я обманываю? — выдыхаю.
Я очень средний кулинар, даже по домашним меркам. А Бестужев привык к еде, которую готовят лучшие повара. Он редко ест дома, предпочитает рестораны или доставку из них. Я же вижу по маркировкам на контейнерах, что это очень дорогие заведения. Я девушка простая, но не оторванная от мира и знаю кое-что о жизни внутри Садового кольца.
Интересно, Влад вообще пробовал фаст-фуд? Или домашние пирожки? Хотя к пирожкам меня лучше не подпускать, я пекла их всего пару раз и под строгим руководством мамы.
— Я пропустил момент, когда ты ушла.
Влад подходит со спины и кладет ладони на мои плечи.
— Я вспомнила, что мы не ужинали, — я указываю подбородком на раскрытый холодильник. — Ты любишь том ям?
Уверена, что да. Иначе бы Паула заказала что-нибудь другое.
— Люблю, — коротко отвечает Бестужев.
Его правая ладонь уходит к центру спины, он поглаживает меня, а я пытаюсь успокоить пульс. Я не чувствую неловкость или желание поговорить о том, что произошло в бассейне, мне хочется провести вечер как нормальная пара. Можно даже зажечь свечи и включить легкую музыку.
Только вот его звонки и переписки.
— Всё же нормально? — я оборачиваюсь к нему. — Я поняла, что тебя отвлекли дела в бассейне…
— Самохин увел еще одну сделку, но это некритично.
— Черт.
— Не бери в голову, — Влад перехватывает контейнер, помогая мне. — Если будешь хмуриться, больше не буду отвечать на вопросы о делах.
— Значит ты останешься? Я подумала, что тебе опять надо ехать.
— Я лучше принесу вино. Никуда не уходи.
Влад наклоняется ко мне и глубоко целует. Обжигает толикой страсти, которая еще гуляет по кровотоку после его распущенных ласк в воде. Я сейчас слишком чувствительна к любым его прикосновениям и даже не пытаюсь разогнать морок. Мне хорошо в нем.
Я перекладываю еду на большие белые тарелки и нахожу тканевые салфетки. С сервировкой у меня лучше, чем с готовкой, тут даже не стыдно. Хотя с выбором бокалов возникают проблемы, их слишком много, как будто завтра ожидается банкет на тысячу персон.
— Тогда самые красивые.
Я ставлю на стол бокалы на тонкой ножке, поправляю приборы и слышу, как из соседней комнаты звучит старая приятная мелодия. Кажется, Стинг.
— Рислинг, — говорит Влад и ставит бутылку белого вина на столешницу. — Не против?
— Я не разбираюсь, если честно, — я задумываюсь на мгновение. — Хотя сейчас вспомнила, что в договоре были указаны уроки этикета. Чувствую, я скоро начну разбираться во всех тонкостях.
— Если что-то не знаешь, всегда можно сделать вид, что задаешь новую моду.
— Да? Это так работает?
Влад отбрасывает штопор и подходит к столу.
— Только так это и работает. На людях можешь быть жесткой и высокомерной, так тебе будет проще.
— Но ты говорил, что тебе не нужна холодная светская стерва.
— Она не нужна мне в постели, а на приемах… мне плевать. Будь какой хочешь.
— Не думаю, что у меня получится быть жесткой и высокомерной.
— А я вот уверен в тебе, — он усмехается и протягивает ладонь, отбрасывая прядку моих волос. — Ты очень умная, Лена, и ты быстро увидишь, что большинство людей понимают лишь язык власти. А у тебя ее очень много, ты моя будущая жена. Ты уже построила Анастасию, пройдет совсем немного времени и ты научишься общаться с охраной, с моими помощниками, с моим окружением. Я уже вижу, что у тебя получится. В тебе есть стержень.
В тебе есть стержень…
— Поэтому ты выбрал меня? Хотя как… ты предложил брак через пару мгновений, как увидел меня.
— Я выбрал тебя за глаза.
Я порывисто выдыхаю, не понимая его слова.
— За глаза?
Влад обхватывает мое запястье и подводит к стулу, чтобы я села. Я же пытаюсь понять прикалывается он или нет. Что значит на глаза? Это шутка из разряда “за красивые глазки”. Но Бестужев не собирается давать пояснений, он тоже садится на стул и принимается за тайский суп. Хорошая идея, кстати. Я чертовски голодна, а тянуть уже некуда, и так десятый час на циферблате.
После Влад разливает вино и откидывает на спинку стула. Он смотрит прямо на меня и выглядит умиротворенным. Словно внутренняя струна потеряла дикое напряжение, ослабла и впервые за долгое время позволила ему выдохнуть полной грудью. Он молчит, рассматривая меня, а я то и дело посылаю ему смущенные улыбки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хватит, Влад, я скоро покраснею.
— Что не так?
— Ты разглядываешь меня, как будто мне полагается рамка в музее.
Он усмехается, закусив уголок нижней губы.
— Ты уже покраснела, малышка. Но это от вина.
— Да, я не привыкла к алкоголю. И к пристальному вниманию тоже.
— Не верю, — отзывается Влад. — Красивые женщины быстро привыкают к вниманию.
Очень хочется спросить, где он увидел красивую женщину, я себя считаю симпатичной и, если честно, девушкой, но не буду занудой. Тем более я и правда начинаю привыкать к его настырному взгляду. Мне нравится чувствовать его на коже и понимать, что я действительно привлекательна в глазах Влада. Его внимание напоминает густой парфюм, который обволакивает и наполняет воздух то одной, то другой нотой. То сладкий шлейф розы, то укол крепкого табака.
— Можно я спрошу о Павле?
Влада удивляет перемена разговора, но он отвечает кивком.
— Как он потерял отца?
— Несчастный случай, — Влад пожимает плечами. — Я не вдавался подробности, а Пашка был совсем маленький, когда это случилось. ДТП, скорее всего.
— Но у него осталась мать?
— Да, она его воспитывала. Я видел ее несколько раз в нашем доме, когда были большие приемы. Потом иногда заезжал к ним, когда мы уже подружились с Пашей. Она актриса.
— Ох, неожиданно.
— Без больших ролей, но в парочке сериалов засветилась. Она эффектная, высокая блондинка с голубыми глазами, у нее было достаточно предложений в свое время. Клипы, реклама.
Влад опускает глаза на бокал с вином и проводит пальцем по тонкой ножке.
— Но богаты они не были, — заключаю, ведь Павел учился благодаря фонду Адама Яскевича. — Я пытаюсь понять, как Павел стал управленцем частной клиники в двадцать лет? И клиники дорогой и престижной, там же лечилась твоя мама.
— Связи.
— Твоего отца?
— Да.
Я киваю, пытаясь осознать факты и спокойствие Влада. Получается, его мама лечилась в клинике, директора которой назначил его отец. И она погибла именно в этой клинике.
— Тебе не нравится Павел? — прямо спрашивает Бестужев.
— Нет, — я качаю головой. — Я хочу понять его, он твой друг.
— Лучший и единственный. Я доверяю ему, Лена. Он много раз помогал мне в самом начале, когда мой бизнес был на грани банкротства каждый квартал.
Я понимаю, что он имеет в виду. Что стоит доверие в его мире. И если он говорит, что доверяет Паше, значит для этого есть веские причины.
Но мне все равно неспокойно…
Женская интуиция вопит, и мне приходится прилагать безумные усилия, чтобы заставить ее замолчать. Я одергиваю себя, чтобы не возвращаться мыслями к Паше и не обдумывать его судьбу снова и снова. Что-то гложет меня. Смущает, как трещина на стекле, к которой только стоит приглядеться и можно увидеть целую паутинку осколков.
Стоп, Лена.
Ты превращаешься в параноика.
— Пойдем наверх? — Влад первым поднимается из-за стола.
— Кажется, я испортила романтический вечер.
Влад притягивает меня к себе, и я чувствую, как пара бокалов вина помогает его обаянию разгонять кровь в моих венах. Бестужев переносит ладони на мою талию и увлекает в правильном направлении. Мы идем к лестнице, с которой спускается Паула.
— Я подготовила угловую спальню, — говорит она. — Одеяла оставила на кушетке и включила…
— А там есть диван? — спрашивает ее Бестужев, перебивая. — Я забыл.
— Да, — Паула оборачивается, как будто с лестницы можно разглядеть спальню на втором этаже. — Кожаный, небольшой… Я почистила его.
— Отлично, Паула. Вы можете идти.