— Карина, верно? — Парень наклоняет голову под углом, словно он инопланетянин, все еще пытающейся понять, как работает язык человеческого тела.
— Э-э... Рэн? — Мара машет рукой перед моим лицом, пытаясь привлечь внимание парня. Он бросает на нее такой пустой взгляд, что у меня по спине пробегает холодок. Однако Мара кокетливо улыбается, предпочитая не обращать на это внимания. — О, привет. Да, помнишь меня? Я та девушка, с которой ты переписывался, Мара. Сегодня вечером мы идем на свидание. Ты пригласил меня потусоваться.
Рэн выглядит смущенным. Он делает глоток из своего кофе из стаканчика.
— Я знаю, кто ты.
— Ладно. Итак..? — Мара пожимает плечами, поднимая руки вверх. — Что ты делаешь? Почему клеишься к моей подруге прямо у меня на глазах?
Искаженный лай смеха вылетает из его рта.
— Клеюсь к ней? Даже не собирался. Я спросил, зовут ли ее Карина.
— Ты знаешь, что это так, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Чего ты хочешь, Рэн?
Его взгляд возвращается ко мне, внезапно становясь более сосредоточенным.
— Ничего особенного. Я только что понял, что мы на самом деле не знали друг друга. Какова твоя история?
— Какова моя история? — Если мой голос звучит недоверчиво, то это потому, что, черт возьми, так я себя чувствую.
— Да. Откуда ты? Почему ты здесь? Твои родители военные?
«Ладно, что сейчас происходит?» — задаю я вопрос в своей голове.
— Эй! Джейкоби! Какого хрена? — спрашивает Мара вслух. — Ты не задал мне ни единого личного вопроса. Зато Кэрри устроил допрос с пристрастием. И говоришь, что не клеишься к ней?
— Я уже знаю о тебе все, что мне нужно знать.
Она откидывается на спинку стула.
— Серьезно? Откуда же я тогда? Почему я здесь? Мои родители военные?
— Все это не имеет отношения к делу.
— Ах нет? — Ее голос на три октавы выше, чем нужно. Ребята за соседним столиком смотрят на нас.
— Потому что ты совершенно ясно изложила свои намерения. — Парень указывает на нее своим стаканчиком с кофе. — Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул. Хочешь, чтобы мой член был у тебя во рту, а мои пальцы — в твоей киске. Это все, что мне нужно знать о тебе.
Ее челюсть падает на пол во второй раз за сегодняшний день. На этот раз моя челюсть присоединяется к ее. Прес смотрит на свою еду, ее шея и грудь покрыта красными пятнами.
— Что за?.. — ахает Мара.
— Ты сама спрашивала обо мне что-то личное? — спрашивает он. — Знаешь ли ты хоть что-нибудь обо мне из нашего разговора, когда пыталась узнать меня получше?
Мара нервничает.
— Потому что сообщения, которые ты мне присылала, граничат с порнографией. Не совсем светская болтовня. Я не говорю, что в этом есть что-то неправильное. Мне нравится хорошая фотка киски так же сильно, как и любому другому парню…
Мара вскакивает со своего места, два круга унижения окрашивают ее щеки. Ее нижняя губа тревожно подрагивает, перед слезами.
— Сегодня что, день «прикопайся к Маре»? Ты отвратителен. Я отправила это тебе лично!
Рэн остается лишенным каких-либо эмоций. Он делает еще глоток кофе.
— Не умно посылать интимные фотки своего тела парням, которых ты едва знаешь.
— Ты прислал мне фотографию своего члена! — Мара официально перешла черту истерии. — Если я недостаточно умна, посылая тебе обнаженку, тогда сам то ты какой?
Он одаривает ее волчьей ухмылкой.
— На самом деле это был член Марка Уолберга. Я нашел его в Интернете.
— Кто, черт возьми, такой Марк Уол... О, боже! — Мара выскакивает из-за стола, оставляя телефон, сумку и недоеденный салат «Уолдорф».
Рэн смотрит ей вслед с социопатической апатией. Он действительно выглядит разочарованным, когда пытается сделать еще один глоток кофе и понимает, что стаканчик пуст. Парень ставит его на стол и снова обращает свое внимание на меня.
— Итак. Еще раз, откуда ты?
Черт возьми. Ты, должно быть, шутишь.
— Зачем тебе это знать?
— В последнее время Дэш был с тобой очень дружелюбен. Я подумал, что было бы неплохо, если бы и я тоже узнал о тебе немного больше. С тех пор, как один из моих лучших друзей заинтересовался тобой, понимаешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Это, должно быть, какая-то шутка.
— Поверь мне, Дэш не дружелюбен ко мне. И то, как ты только что разговаривал с Марой, было чертовски отвратительно. Ты ведь это понимаешь, верно? Уходи!
Рэн просто улыбается.
Улыбается и уходит.
Пресли прочищает горло.
— Возможно, сейчас не лучшее время поднимать эту тему... но должна сказать, я всегда чувствую себя невидимкой, когда происходит такое дерьмо.
«На грани» и близко не подходит к описанию моего настроения на оставшуюся часть дня. Я взволнована. Как на иголках. Неврастеничка. В панике. И не потому, что Рэн Джейкоби был груб со мной. У меня есть гораздо более важные вещи, о которых нужно беспокоиться.
Я изнываю на истории и испанском языке. Дэша нет ни в одном из этих классов, что здорово и в то же время очень неудобно, потому что я боюсь его увидеть, и мне очень нужно поговорить с ним. Все больше и больше с каждой секундой. К счастью, я знаю, где он будет, когда закончится мой последний урок. В то время как все мои одноклассники устремляются к выходу, взволнованные тем, что сегодня пятница и им разрешено покинуть территорию академии, я единственная идиотка, пытающаяся пробраться в библиотеку.
Когда я прихожу, миссис Ламбет закрывает двери. Пытаясь справиться с замком, пожилая библиотекарша подпрыгивает, когда я появляюсь рядом.
— Господь Всемогущий, дитя. Ты напугала меня. Что, черт возьми, ты делаешь, пытаешься убить меня?
— Мне очень жаль, миссис Ламбет. Я хотела получить фору в выполнении своих заданий. Если я все это сделаю сейчас, то смогу наслаждаться выходными.
Технически библиотека должна оставаться открытой до шести вечера в течение недели, но редко кто из нас пользуется ею после звонка. У нас есть онлайн-доступ к большинству материалов, необходимых для выполнения домашних заданий, и парты для занятий в уединении наших собственных комнат. Кроме того, в библиотеке, якобы чертовски много привидений, и признаю, что здесь становится очень жутко, как только стемнеет.
Миссис Ламбет не впечатлена.
— Я составляю каталог новых дополнений, мисс Мендоса. Ты войдешь, и наступит полночь, прежде чем я дойду до этого.
— Я буду читать и заниматься, клянусь. Это всего лишь я. Мне не нужна нянька. В какие неприятности я могу вляпаться?
Она хмыкает.
— Забавно, что ты спрашиваешь. Джозеф Квентин использовал компьютеры академии для оплаты метамфетамина в даркнете в прошлом месяце.
Черт возьми. Если она не впустит меня в библиотеку, это не будет концом света, но будет означать, что мне придется ждать еще полтора часа, чтобы получить ответы. Не думаю, что смогу ждать так долго. Моя голова вот-вот взорвется, и служащим придется оттирать серое вещество с пола, если я буду вынуждена терпеть этот уровень беспокойства так долго.
Библиотекарша ворчит, глядя на меня сквозь линзы бутылок из-под кока-колы своих читателей.
— Я никому не могу доверять работу с компьютером, дитя. Нет, если я не смогу присматривать за тобой. Мне нужно убедиться, что ты не заказываешь метамфетамины.
Не думаю, что она даже знает, что такое метамфетамин, но чертовски уверена, что не хочет, чтобы я покупала что-либо из этого. Не в ее дежурство. Дарю ей, как я надеюсь, обаятельную улыбку.
— Мне не нужно пользоваться компьютером. Мне нужно тихое местечко для работы и место, чтобы разложить свои книги. Вот и все.
Женщина думает об этом. В конце концов, она поворачивает медный ключ, торчащий из замка, вправо, открывая дверь.
— Если я услышу хоть один твой писк, дитя, тебе придется за это поплатиться. Я не смогу составить каталог, если происходит какое-то дурачество.
— Спасибо, спасибо, спасибо. Вы даже не услышите, как я дышу.