мимо меня и озабоченно разговаривавшей с кем-то по коммуникатору. Волчен была красива, стройна, казалось, ей не более тридцати, но измученный заботами взгляд добавлял ей возраста едва ли не многократно. Вероятно, у неё уже есть волчата, раз в тяжёлом пакете, который она тащила, отчётливо проглядывалась бутылка молока. Вряд ли оно натуральное – всё же холода заставили нас перейти по большей части на синтезированную с помощью технологий ситреков пищу, а денег на хорошие продукты просто не было, уж слишком они дорого стоили. И этой волчен с опустевшим взглядом точно не хватило бы жалкой зарплаты, чтобы накормить своих чад чем-то посвежее синтетики.
Мы ведь почти перестали думать о том, чтобы завести семью: волчен уже не так доверяют предполагаемым партнёрам, а волчеки физически не могут обеспечить семье сколь бы то ни было спокойное существование. Ни одна волчен даже и не взглянет на меня сейчас, разве что ради увеселительного (и сомнительного) проведения ночи под одним одеялом. Впрочем, я пока совершенно не горю желанием обзаводиться ни супругой, ни щенками. По крайней мере, для этого мне придётся уехать из Кест-Фернала, а может, и вовсе улететь с К’Аарана... И полагаю, что Дракон найдёт меня в любом конце известной нам части Вселенной.
Из узкого и тёмного проулка на широкий проспект осторожно высунул нос тёмно-серый волчонок. Ещё толком не научившийся стоять на ногах, но очень резво бегающий на четырёх лапах, он ловко вскарабкался на высокую пирамиду из поставленных друг на друга деревянных ящиков и неуверенно взмахнул хвостом, оглядываясь куда-то в проулок.
Ни один взрослый волчек, кроме меня, даже и не обратил внимания на мальчишку, а мне просто стало любопытно, что же тот забыл здесь. Мать с отцом не разрешали мне в таком возрасте убегать на улицы, но большинство моих сверстников именно так проводили своё детство, как бы это ни было для них фатально. Много ребят сейчас погибало в холодных подворотнях, но задор, опасность и свойственная волчатам безрассудность гнали их туда, где была мнимая свобода. И сколько матерей выли, ища своих чад по закоулкам... Вырасти на улице – значит, уже отличиться и показать, что ты круче и сильнее сверстников, поэтому мальчишки куда чаще убегали из дома, нещадно третируя родителей. Но я был лишён такой возможности, и ничуть о том не жалею – кто знает, может, иначе я бы и не дожил до сегодняшнего дня, чтобы об этом размышлять.
А пока я предавался таким мыслям, волчонок уже что-то для себя решил. Он сосредоточенно смотрел то на трубу на противоположной стене проулка, то на узкий балкон выше трубы на добрых полметра. Наконец, волчонок присел, переступил передними лапами и резко оттолкнулся от ящика.
Будь он не так самоуверен, он вполне запрыгнул бы на широкую трубу. Но до края балкона он просто не дотянулся. Молча, без визга приземлившись всеми четырьмя лапами на заметённый снегом мусор в проулке, он недовольно встряхнулся, постоял, сверля взглядом недоступный балкон, затем вновь забрался на ящики. Более не мудрствуя лукаво, он прыгнул на трубу и, задорно махнув тонким хвостом-балансиром, скрылся по ней в том же проулке, из которого пришёл.
Мои глаза скучающе скользнули по облупившимся и замёрзшим стенам высотных домов; когда-то, в начале застройки, эти многоэтажки и вызывали восхищение, но сейчас они мнились уродливыми обрубками с непомерными амбициями дотянуться до тёмных туч над головой. Мы стали жить в высоких домах не так давно, всего пару столетий назад, когда Кест-Фернал начал разрастаться вширь и ввысь. Множество зданий, конечно, просто не сохранились во время войн – уж очень хорошие мишени, - но на их месте за несколько лет вновь появлялись новые гиганты, ничем не уступавшие своим предшественникам.
Самым высоким зданием столицы был Императорский дворец. Его острые величественные пики резко выделялись среди кубов, параллелепипедов, призм и куполов; башни дворца вздымались ввысь, чиркая небо. Дворцу было уже много сотен лет, его не раз обновляли, восстанавливали и перестраивали, но пока ему везло: все работавшие над ним архитекторы старались сохранить его прежний величественный и изящный облик, как бы ни измывалось над ним время.
Говорят, что строительство дворца началось как раз тогда, когда были сожжены острова с прежней столицей К’Аарана... Но это было так давно, что удивительным казался факт: как же строители того времени могли возвести настолько высокое здание, когда у них не было нынешних технологий?
Вторым же по высоте зданием была Цитадель. Она стояла на берегу грязной узкой реки прямо напротив дворца, похожая на жуткое чудовище с выщеренными клыками тёмных башен. Цитадель построили много позже дворца, хотя она так же по праву считалась одним из древнейших сохранившихся зданий в Кест-Фернале. Но её дурная слава заставляла отводить взгляд лишь от одного мрачного силуэта, а её узкие бойницы могли годами сниться тем, кто хоть раз зашёл туда. Впрочем, оттуда мало кто и выходил по собственной воле.
Цитадель – это оплот Доспехов, стражей того, что является законом и государством. И хотя большая часть Доспехов низших рангов – Синие и Белые – обосновалась в ещё до зимы выстроенном военном комплексе на границе Старого и Нового районов, но кроваво-Красные всё ещё оставались в этом пристанище Хаоса. Когда Красный статтер впал в немилость Императора, и без того обескровленный потерей офицеров костяк Красных Доспехов осиротел, они униженно поджали хвосты, и их столичный контингент спрятался именно в этой самой Цитадели, дожидаясь, пока Император не назначит нового статтера. Но годы шли, а Император почёл за лучшее оставить временное командование Красными Доспехами молодому, но, к счастью для нас, не слишком уверенному стат-фиттеру, одному из старших офицеров. Стат-фиттер не имел полного права командовать Доспехами, но сохранял их в строю до появления подходящей на роль статтера кандидатуры.
Я невольно порадовался, что не видел со своего наблюдательного поста даже башен Цитадели. Я ведь входил в её двери и, пусть и пробыл там очень недолго, совсем не горю желанием возвращаться обратно и вообще вспоминать о тех днях...
А вот какого здания вовсе не видно на панораме города, так это Церкви. Совсем маленькая рядом с такими гигантами как дворец и Цитадель, но столь же стойкая. Старая, но не древняя – её много раз переносили и перестраивали. Её институт уже давно потерял своё ключевое влияние. Всё ещё проповедуя истину об Одиннадцати Техрах и пытаясь сохранить остатки истории и нести её народу, Церковь сильно сдала свои позиции, ведь в её помощи и поддержке вроде