— Она помогала мне, — признался я. — Мы бродили по городу — пытались выследить нескольких типов, которые убили моего приятеля. — Я в общих чертах описал тот вечер. Девчонки слушали с жадностью, словно собираясь поймать меня на лжи.
— Ты не так хорошо знаешь Майю, как думаешь, — заявила Тей. — Ее нужно воспринимать всерьез. Она не станет ничего говорить просто ради красного словца. Ты ведь догадываешься, что она сделала, так?
— Она попыталась выследить тех типов, чтобы показать мне, что может справиться и без меня, — высказал я догадку.
— Ага. Иногда она бывает упрямой как ослица. Что будем делать?
— Я найду ее, Тей.
— Она из Рока, Гаррет.
— Эти типы играют грубо. Это тебе не уличные разборки — несколько разбитых носов, и все кончено. Они пытались разделаться с Чодо Контагью. Они используют колдовство.
Тей и глазом не моргнула:
— Колдуны истекают кровью не хуже других.
Я пристально посмотрел ей в лицо. Она не храбрилась.
— Ты помнишь светловолосую девицу, прежде входившую в Рок? Она без конца выдумывала себе разные имена и врала о себе с три короба?
— Эстер Поуджилл?
— Это одно из имен, которые она использовала. Наверное, она немного чокнутая.
— Конечно, я ее помню. Эстер — ее настоящее имя. Она хотела быть чокнутой. Говорила, что для психов правдой становится все, что они хотят принимать за правду. Настоящая правда Эстер не устраивала. Она хотела ее забыть.
Я снова внимательно посмотрел на Тей:
— Вы были близки?
— Я была ее единственной подругой. Только я ее понимала. Только я знала то, что она старается забыть.
Иногда перебегаешь реку так быстро, что оказываешься на другой стороне, не успев замочить башмаков. Меня будто молнией осенило.
— Это из-за нее начался пожар, погубивший ее семью.
Тей кивнула:
— Эстер вылила галлон масла на своего отчима, когда он напился в стельку. Она не думала, что начнется пожар. Она просто хотела насолить ему.
Если бы я погубил всю свою семью, я тоже хотел бы сойти с ума. Возможно, хотел бы даже умереть, как они.
— Зачем она тебе? — спросила Тей.
— Она — ключ к загадке, которую мы с Майей распутываем. — Я вкратце обрисовал ситуацию. — Эта женщина, возможно, сумела бы нам кое-что объяснить. — Я говорил тихо, не желая, чтобы разошелся слух, будто Гаррет не единственный, кто может навести на Джилл Крайт. Ради себя и Рока.
Как я уже сказал, у Тей были мозги. Я рассказал ей достаточно, чтобы она смекнула, что к чему.
— Ты — змея, Гаррет. Сладкоречивая гадюка. Так и быть, мы тебя отпускаем. Но запомни: мы увидимся в следующий раз, когда я буду подружкой у Майи на свадьбе.
У меня вытянулась физиономия. Эта паршивка надо мной смеялась.
— Кажется, я знаю, где искать Эстер. Я дам тебе знать.
Я хотел возразить, но было поздно. Мой конвой решил, что я в безопасности, и слинял. Я не решился настаивать, враждебность могла бы вспыхнуть с новой силой. Поэтому я тихо сидел и ждал, пока девочки разойдутся по своим делам.
Дома Дин доложил, что никто не заходил и ничего не передавал. Я сказал ему, что Майя, возможно, в беде. Он расстроился и молча дал мне понять, кого считает виновником. Я спросил его, не улучшился ли нрав Покойника. Дин сообщил, что старый мешок сала снова впал в спячку.
— Прекрасно. Если ему так хочется, мы просто вычеркнем его из своей жизни. Мы не станем беспокоить его даже последними новостями о Слави Дуралейнике.
Мне было горько. Я тоже винил себя за то, что втянул Майю в переплет. Я должен пойти туда, не знаю куда, принести то, не знаю что. Покойник мог бы справиться с такой задачей.
31
Я принял ванну, переоделся, поел, потом, за неимением другого блестящего плана, побрел в особняк Тейтов и крупно поскандалил с Тинни. После скандала состоялось примирение.
Оно показалось нам таким забавным, что мы решили помириться дважды.
К тому времени, как мы закончили мириться в третий раз, уже стемнело, и я начал беспокоиться о деле, которое совершенно вылетело у меня из головы. Поэтому у нас возникла еще одна маленькая ссора, что дало нам предлог помириться снова. Наконец я удалился.
Выходя из дома, я столкнулся с дядей Тинни, Уиллардом, и он начал окольными путями выпытывать, когда мы с Тинни назначим дату. У Уилларда те же трудности, что и у Дина.
Стало быть, и он туда же?
Интересно, почему столько людей пытаются всеми правдами и неправдами охомутать своих ближних? Может, если бы они отступились и не служили бы бедолагам вечным напоминанием о грозящей опасности, молодые люди попадали бы в ловушку прежде, чем успевали ее заметить.
Почему у меня так скверно на душе?
Потому что я замечательно провел день. Потому что, пока я развлекался, нехорошие дяди трудились не покладая рук. Потому что бедовый ребенок, которого я любил, по моей вине по уши увяз в этой мерзкой истории, а я и пальцем не шевельнул, чтобы ей помочь.
«Ох, парень. Ты опять туда же». Я узнал симптомы. На свет божий извлекаются старые скрипучие доспехи и проеденный ржавчиной меч. Гаррет собирается играть в благородство.
На этот раз кто-нибудь заплатит за мои несчастья — хотя я не намерен взимать плату в том виде, в каком от меня ждут.
Я никогда не поступаю в точности так, как от меня хотят. Я делаю то, что считаю необходимым. Вот почему не все мои бывшие клиенты дают мне благоприятные рекомендации.
Не придумав ничего лучшего, я отправился в театральный район на Старом Судоходном Канале. Кто знает? Вдруг наткнусь на свою белокурую дичь?
Конвой по-прежнему маячил у меня за спиной. Лица периодически менялись, но не меньше четырех человек постоянно крутилось поблизости. Как чудесно знать, что тебя любят!
Интересно, почему банда Хозяина оставила меня в покое? Те из них, кого я видел, выглядели слишком невежественными, чтобы заметить, что я путешествую под защитой.
Я разыскал всех своих театральных знакомых. Они знали уйму роскошных блондинок, но ни одно из известных мне имен Джилл ничего им не говорило. Поскольку у нее не было никаких особых примет, мои информаторы ничем не могли помочь. Им пришлось показывать мне всех блондинок-актрис. Девочки были умопомрачительно хороши собой, но ни одна из них не была Джилл Крайт.
Будь я в другом настроении, я бы чудесно здесь поохотился. Я мысленно взял себе на заметку, что надо будет состряпать похожую историю в другой раз, когда я буду располагать временем понюхать цветочки в этой стране чудес.
Где-то к концу наших похождений моих ушей достигла новость, изрядно бородатая для всего остального населения Танфера. Я случайно подслушал разговор между офицерами Городской Стражи и их женами.
Танфер содержит на жалованье тысячу человек, призванных заботиться о безопасности населения. Но за прошедшее столетие служба в Страже превратилась в синекуру для племянников и других неудобных родственников, которым нужно помогать, не прибегая к помощи семейного кошелька. В наши дни девяносто процентов этих молодцев лезут из кожи вон, чтобы не вмешиваться в беспорядочное течение городской жизни. Когда они пытаются что-нибудь предпринять, то неизбежно выбирают самые неприемлемые методы и портят все окончательно.
Офицерам выдают красивенькую форму, в которой они любят щеголять. Театр — очень подходящее для этого место.
Эта группка сетовала по поводу какого-то преступления, настолько чудовищного, что рассвирепевшие горожане грозили пинать несчастных служащих Стражи до тех пор, пока они не выйдут на улицы и не предпримут хоть что-нибудь. Жены в полном согласии пришли к выводу, что армия должна изгнать из города все низшее сословие и нелюдей.
Интересно, кто, по их мнению, будет им стряпать, стирать, убирать, шить их прелестные маленькие туфельки и роскошные платья?
— О чем это они? — спросил я парня, сопровождавшего меня в экскурсии от блондинки к блондинке.
— Ты не знаешь?
— Пока нет.
— Крупнейшее массовое убийство за последнее десятилетие, Гаррет. Настоящая резня. Где ты держишь свои уши?
— Под простыней. Прекрати выпендриваться. Что случилось?
— Сегодня среди бела дня орава гангстеров ворвалась в ночлежку на Причальной улице, Южная Сторона, и всех поубивала. Самое малое число погибших, которое мне называли, — двадцать два. Человек шесть уволокли живьем. Говорят, это работа Чодо Контагью. Похоже, мы втянуты в гангстерскую войну.
— Когда Чодо в бешенстве, это ни для кого не остается тайной, — пробормотал я. Интересно, что Краск и Садлер вытянули из своих пленников? Мне была ненавистна мысль, что они опередили меня по причине своей неразборчивости в средствах.
Что я мог поделать? Единственной моей зацепкой оставалась Джилл Крайт. И тут я зашел в тупик.