Всюду, где были замечены наши войска, они подвергались ожесточенной бомбардировке. Противник в огромном количестве сбрасывал бомбы весом в 500 и даже 1000 фунтов. Днем никакие контратаки не были возможны. Контратака, предпринятая при поддержке всего двух пехотных танков, оказалась неудачной. Планеры и транспортные самолеты приземлялись или разбивались на побережье, в кустарнике или на охваченном огнем аэродроме.
Всего в первый день вокруг Малеме и Ханьи и между ними высадилось свыше 5 тысяч немцев. Они понесли очень тяжелые потери от огня и в яростном рукопашном бою с новозеландцами. В обороняемом нами районе были выведены из строя фактически все приземлившиеся немцы, большинство их было убито. К концу дня аэродром все еще находился в наших руках, но вечером остатки батальона отступили. Две роты, посланные на подмогу, прибыли слишком поздно, чтобы отбить аэродром, который, однако, еще обстреливался нашей артиллерией.
В это утро Ретимнон и Гераклион подверглись сильной бомбардировке, за которой последовали днем парашютные десанты, состоявшие соответственно из двух и четырех батальонов. Завязались тяжелые бои, но к ночи мы по-прежнему прочно удерживали оба аэродрома. В Ретимноне и Гераклионе были высажены десанты меньших размеров и развернулись упорные бои, в ходе которых немцы понесли тяжелые потери. Таким образом, результаты первого дня боев были вполне удовлетворительными, если не считать Малеме; но повсюду действовали хорошо вооруженные отряды немцев. Сила атаки далеко превзошла все ожидания английского командования, а ожесточенность нашего сопротивления поразила противника.
Штурм продолжался и на второй день, когда вновь появились транспортные самолеты. Хотя наша артиллерия и минометы все еще держали под сосредоточенным огнем аэродром в Малеме, на нем и на неровной местности западнее продолжали приземляться транспортные самолеты. Германское верховное командование, видимо, безразлично относилось к потерям, и в этом районе разбилось при посадке по меньшей мере 100 самолетов. Тем не менее накапливание сил продолжалось. В эту ночь контратакующие достигли края аэродрома, но на рассвете вновь появились германские самолеты, и захваченные позиции мы не смогли удержать.
На третий день Малеме уже использовался противником как действующий аэродром. Транспортные самолеты продолжали прибывать. Еще более важным был тот факт, что они могли возвращаться за подкреплениями. По общим подсчетам, в эти и последующие дни на аэродроме приземлилось или более или менее удачно упало более 600 транспортных самолетов с войсками. Под усиливающимся нажимом этих растущих сил пришлось в конце концов отказаться от плана крупного контрнаступления, и новозеландская 5-я бригада постепенно отошла от Малеме почти на 10 миль. В Ханье и Суде перемен не было, а в Ретимноне мы полностью контролировали положение. В Гераклионе противник высаживался к востоку от аэродрома и начал все прочнее закрепляться там. После атак 20 мая германское верховное командование оставило в стороне Ретимнон и Гераклион и сосредоточило свое внимание главным образом на районе залива Суда.
* * *
20 мая, после того как авиаразведка донесла о появлении шхун в Эгейском море, адмирал Кэннингхэм послал в район к северо-западу от Крита отряд легких кораблей. Он состоял из крейсеров «Найяд» и «Перт» и эсминцев «Кандахар», «Ньюбиен», «Кингстон» и «Джюно» и находился под командованием контр-адмирала Кинга.
Мощное соединение под командованием контр-адмирала Роулингса, состоявшее из линкоров «Уорспайт» и «Вэлиант», прикрываемых восемью эсминцами, расположилось к западу от Крита, ожидая появления итальянского флота. В течение всего дня 21 мая наши корабли подвергались сильным атакам с воздуха. Эсминец «Джюно» получил попадание и затонул в две минуты, причем было много жертв. Крейсера «Аякс» и «Орион» также были повреждены, но остались в строю.
В эту ночь наши утомленные войска увидели на севере вспышки огня на горизонте и поняли, что это действует наш морской флот.
Первый немецкий караван с десантными войсками вышел на выполнение своего отчаянного задания. Во второй половине дня были замечены группы небольших судов, приближавшиеся к Криту, и адмирал Кэннингхэм приказал легким кораблям выйти в Эгейское море, чтобы помешать высадке противника под покровом темноты. В 11 часов 30 минут вечера в 18 милях севернее Ханьи контр-адмирал Гленни с крейсерами «Дидо», «Орион» и «Аякс» и четырьмя эсминцами перехватил немецкий караван с войсками, состоявший преимущественно из шхун, сопровождаемых торпедными катерами. В течение двух с половиной часов английские корабли преследовали свою добычу, потопив не менее дюжины шхун и три парохода с германскими солдатами на борту. Считают, что в ту ночь утонуло около четырех тысяч человек.
* * *
Тем временем контр-адмирал Кинг с крейсерами «Найяд», «Перт», «Калькутта» и «Карлейл» и тремя эсминцами провел ночь 21-го, патрулируя воды у Гераклиона, а с рассветом 22 мая начал двигаться на север. Уничтожив одинокую шхуну с войсками, эскадра к 10 часам утра стала приближаться к острову Мелос. Через несколько минут на севере был замечен вражеский эсминец и пять небольших судов, с которыми был немедленно завязан бой. Затем появился другой эсминец, поднявший дымовую завесу, за которой скрывалось много шхун: мы перехватили еще один крупный караван судов, битком набитых солдатами. Наша авиаразведка донесла об этом адмиралу Кэннингхэму; но понадобилось больше часа, чтобы передать эти сведения контр-адмиралу Кингу.
С самого рассвета его корабли подвергались непрерывным воздушным атакам, и хотя до сих пор ни один из них не получил повреждений, у всех были на исходе боеприпасы для зенитных орудий. Общая скорость эскадры также уменьшилась, поскольку «Карлейл» мог идти со скоростью выше 21 узла. Контр-адмирал, не вполне сознавая, какая добыча находится чуть ли не у него в руках, решил, что двигаться дальше на север значило бы поставить под угрозу весь отряд, и приказал отойти на запад.
Как только главнокомандующий прочитал этот сигнал, он послал следующий приказ:
«Держитесь. Поддерживайте связь визуальной сигнализацией. Нельзя бросать армию на Крите на произвол судьбы. Необходимо не допустить высадки на Крите ни одного морского десанта».
Теперь было уже слишком поздно уничтожать караван, который повернул вспять и рассеялся по всем направлениям между многочисленными островами. Таким образом, самое меньшее пять тысяч немецких солдат избежало участи своих товарищей. Дерзость германского командования, пославшего эти фактически беззащитные караваны с войсками через воды, где немцы не имели господства ни на море, ни в воздухе, показывает, что могло бы произойти в гигантском масштабе в сентябре 1940 года на Северном море и в Ла-Манше. Это говорит о непонимании немцами того, что означает морское могущество в борьбе против сил вторжения, а также о том, какую цену приходится платить за такого рода неведение.