Не считая вылазок в кабинет Элайды, девушки усиленно овладевали навыками, необходимыми в Мире Снов, учились держать под контролем как самих себя, так и окружающее. Найнив не хотела, чтобы ее вновь застали врасплох Эгвейн или Хранительницы Мудрости, как уже случалось. О Могидин же она старалась не вспоминать. Куда лучше сосредоточиться на мыслях о Хранительницах Мудрости.
О трюке Эгвейн, появлении в чужом сне, что она проделала с подругами в Самаре, Найнив с Илэйн не узнали ровным счетом ничего. Сколько они ее ни окликали, ничего не происходило, не считая того, что чувство, будто за ними откуда-то наблюдают, усилилось. Эгвейн же больше ни разу не появлялась. Попытка удержать кого-нибудь другого в Тел'аран'риоде казалась невероятной, и у Найнив от неверия в собственные силы чуть руки не опустились, даже когда Илэйн в конце концов уразумела секрет: другого надо считать лишь частью сна. В конце Илэйн даже проделала этот фокус сама, и Найнив поздравила ее со всей любезностью, какую сумела в себе сыскать. Но у самой Найнив несколько дней ничего не получалось. С тем же успехом Илэйн могла быть тем туманным образом, каким казалась, — она с улыбкой исчезала в любой момент, когда хотела. А когда Найнив все же сумела удержать Илэйн, то почувствовала себя такой измотанной, точно целый день валуны ворочала.
Много веселей было создавать фантастические цветы или образы силой одной лишь мысли. Затраченные усилия были, видимо, как-то связаны с тем, насколько велико желаемое, а также с тем, существует ли оно на самом деле. Деревья, усыпанные причудливыми цветками красных, золотистых и фиолетовых оттенков, получались с большим трудом. Много проще было вообразить стоячее зеркало, в котором можно наблюдать, что ты или другая женщина вытворяет со своим нарядом. Еще трудней оказалось создать поднимающийся из земли сверкающий хрустальный дворец; хоть на ощупь он представлялся твердым, дворец менял облик, когда его образ в мыслях начинал колебаться, и здание исчезало в тот же миг, как пропадал породивший его образ. Не сговариваясь, девушки решили оставить в покое животных, после того как необыкновенное создание — во всем похожее на лошадь, только с рогом, растущим на морде! — немало погоняло их по холму, прежде чем они заставили его исчезнуть. Из-за него едва не вспыхнул новый спор; каждая заявляла, что это другая создала животное, но к тому времени Илэйн вновь начала походить на себя прежнюю и принялась похихикивать над тем, как они, должно быть, выглядели со стороны: подхватив юбки, припустили вверх по холму и кричали на ту тварь, требуя убраться прочь. Даже то, что Илэйн упрямо отказывалась признать свою вину в случившемся, не помешало Найнив тоже втихомолку давиться смехом.
Илэйн поочередно использовала то железный диск, то янтарную с виду пластинку с вырезанной спящей женщиной, но ей не нравилось применять ни тот, ни другой тер'ангриал. Как бы настойчиво она с ними ни работала, она не чувствовала себя столь полно в Тел'аран'риоде, как то происходило с кольцом. И с каждым нужно было работать постоянно: нельзя завязать потоки Духа и оставить их без присмотра, тогда тебя мгновенно просто выкидывает из Мира Снов. Направлять иную Стихию в то же самое время оказалось невозможным, однако почему дело обстояло так, Илэйн не понимала. Ее, по-видимому, больше занимало, как изготовлены тер'ангриалы, и ей пришлось не по вкусу, что они не раскрывают своих секретов с той же легкостью, как ай'дам. Незнание «почему» было для Илэйн все равно что колючка в чулке.
Раз Найнив тоже попробовала воспользоваться одним из тер'ангриалов. По стечению обстоятельств, произошло это в ту ночь, когда они должны были встречаться с Эгвейн, в первую же ночь, как «Речной змей» отплыл из Боаннды. Найнив не была бы в достаточной степени рассержена, если б ее так часто не раздражало кое-что. Мужчины.
Началось все с Нереса. Солнце уже закатывалось за горизонт, а он тяжело ступал по палубе и бурчал себе под нос, что его груз все равно что украли. Конечно же, Найнив его причитания пропускала мимо ушей. И тут Том, устраивавший себе постель у подножия кормовой мачты, вполголоса произнес:
— А он прав.
Было очевидно, что менестрель не заметил Найнив в тускнеющем сиянии заката. Ее, впрочем, не видел и Джуилин, сидевший на корточках возле менестреля. Ловец воров согласился с Томом:
— Он контрабандист, но за товары-то заплатил. Найнив не имела права захватывать их.
— Ха, проклятье, у женщины всегда есть права на то, на что она их заявит! — хохотнул Уно. — Во всяком случае, так говаривают женщины в Шайнаре.
Вот тогда-то они увидели ее и прикусили языки — ну да, крепки задним умом! Уно потер щеку — ту, что без шрама. В этот день он снял повязки и понял, что сделано. Найнив показалось, что шайнарец смутился. Точно судить не позволяли быстро двигавшиеся тени, но двое других, по-видимому, сохраняли на лицах бесстрастное выражение.
Разумеется, Найнив ничего не предприняла, просто отошла, стиснув в кулаке кончик косы. Она даже ухитрилась спуститься по лестнице в каюту. Илэйн уже держала в руке железный диск; на столе стояла открытая шкатулка темного дерева. Найнив взяла желтоватую пластинку с вырезанной в ее глубине спящей женщиной; на ощупь та была скользкой и мягкой, — вряд ли такой возможно поцарапать металл. В душе Найнив бурлил еле сдерживаемый гнев, она чуть не дымилась, и саидар явился тотчас — теплым свечением из-за плеча.
— Может, мне в голову придут какие-нибудь мысли, почему эта штука позволяет направлять лишь самую капельку.
И вот Найнив очутилась в Сердце Твердыни, направляя поток Духа в пластинку, которая в Тел'аран'риоде оказалась сунутой в ее поясной кошель. Как зачастую и поступала в Мире Снов, Илэйн облачилась в наряд, который впору носить при дворе ее матери — зеленое шелковое платье, шитое золотой нитью вокруг шеи, с ожерельем и браслетами из золотых цепей с лунными камнями, однако Найнив удивилась, обнаружив на себе одеяние, немногим отличное от платья подруги, хотя у нее волосы были заплетены в косу, а не ниспадали свободно на плечи, причем цвет имели, данный им от природы. Платье Найнив оказалось бледно-голубым, с серебряной отделкой, вырез оно имело не столь низкий, как у платьев, полученных от Люка, однако ниже, чем она бы сама выбрала. Тем не менее ей понравилось, как в ложбинке груди сверкает на серебряной цепочке один-единственный огневик. Эгвейн не так-то просто будет запугать женщину в столь изысканном наряде. И уж несомненно, робость ее перед Эгвейн никоим образом не связана с тем, что Найнив, пусть и неосознанно, оделась именно так.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});