Рука в бронеперчатке невольно поднялась, чтобы почесать закрытый шлемом затылок.
– Так точно, сэр, пропустил. Но, сэр, это было час назад. Корабли с эвакуированными отбыли и…
– Ради Бога, Мюллер, воспользуйтесь своим тактическим имплантом и запросите полковника Герасимова…
– Полковник убит, сэр. Восточный участок периметра атаковал катер противника и…
– Тогда свяжитесь с капитаном Льювеллином, – приказал Тео и, побледнев, вцепился в спинку кресла Консула, чтобы не упасть.
– Но… видите ли, сэр, оперканалы не действуют. Бродяги глушат широкополоску с помощью…
– Лейтенант, – Консул ушам своим не поверил, так грубо и хрипло звучал голос Тео, – вы опознали меня и проверили мой имплант. Пропустите нас на поле – или расстреляйте!
Морской пехотинец оглянулся на аллею, словно раздумывая, не отдать ли своим людям приказ «Пли!»
– Но ведь все корабли ушли, сэр!
Тео через силу кивнул. Кровь у него на лбу высохла и запеклась, но из волос показалась свежая струйка.
– Задержанный корабль все еще в девятой шахте?
– Так точно, сэр. – Мюллер вытянулся в струнку. – Но это гражданский корабль, и ему не пробиться через кордон Бродяг…
Тео, не слушая больше, сделал Арундесу знак лететь дальше. Периметр космопорта стремительно приближался. Консул, вспомнив о минных заграждениях, оглянулся и увидел, как лейтенант поднял руку. Фиолетовые и синие энергостены послушно расступились перед скиммером. Никто не стрелял. Через полминуты они уже скользили над летным полем. У северной ограды догорало что-то объемистое. Слева сгрудились военные трейлеры и командные модули, вплавленные в застывшее пластмассовое озеро.
Там были люди, подумал Консул, и его снова замутило.
Пусковой шахты номер семь больше не существовало – десятисантиметровые стены из армированного углепласта обрушились внутрь, словно картонные. Пусковая шахта номер восемь горела белым пламенем – тут не обошлось без плазменных гранат. Пусковая шахта номер девять была цела и невредима. Нос корабля Консула чуть виднелся сквозь мерцание силового поля третьего класса.
– Арест снят? – спросил Консул.
– Да. Гладстон санкционировала снятие заград-купола, – прохрипел Тео. – А это обычное защитное поле. Его можно отключить простой командой.
В тот самый момент, когда вспыхнули красные огоньки аварийной сигнализации и механические голоса принялись перечислять неисправности, машина опустилась на бетонные плиты поля. Консул и Арундес помогли Тео выбраться из скиммера и на минуту остановились у борта крошечной машины. Кожух двигателя прочертили вмятины от пуль, в фюзеляже зияли пробоины, а обтекатель кое-где сплавился от перегрузок.
Мелио Арундес погладил обшивку скиммера, и они потащили Тео к дверям шахты и ожидающему их трапу.
– Боже мой! – изумился доктор Арундес. – Какое чудо. Я впервые на борту частного звездолета.
– В Сети не наберется и полусотни кораблей такого класса. – Консул прикрыл рот и нос Тео осмотической маской и осторожно погрузил его рыжую голову в реанимационную камеру с питательным раствором. – Правда, стоит он недешево – несколько сотен миллионов марок. Видите ли, промышленным магнатам и высоким особам Окраины невыгодно использовать военные корабли в тех редких случаях, когда им приходится совершать межзвездные перелеты. – Консул закрыл бак и пошептался с автоматом-диагностом. – Отлично. За Тео можно не беспокоиться.
Мелио Арундес, стоя возле старинного «Стейнвея», зачарованно водил пальцем по золоченой крышке рояля. Затем выглянул наружу через прозрачную часть корпуса над втянутым балконом и озабоченно произнес:
– У главных ворот стреляют. Пора стартовать.
– Как раз этим я и занимаюсь, – ответил Консул, жестом приглашая Арундеса занять место на диване, опоясывающем проекционную нишу.
Опустившись на мягкие подушки, археолог огляделся:
– Разве здесь нет… э-э… органов управления?
Консул улыбнулся.
– Что вы предпочитаете? Капитанский мостик? Пульт? Может, штурвал? Корабль!
– Да, – раздался из ниоткуда негромкий голос.
– Разрешение на взлет получено?
– Да.
– Силовое поле снято?
– Это было наше поле. Я убрал его.
– Хорошо, тогда удираем отсюда во все лопатки. Тебе не надо напоминать, что мы в самом пекле?
– Нет. Я слежу за развитием событий. Последние звездолеты ВКС покидают систему Гипериона. Морские пехотинцы брошены на произвол судьбы, и…
– Анализ оперативной обстановки подождет, – остановил его Консул. – Курс на Долину Гробниц Времени. Вытаскивай нас отсюда.
– Слушаюсь, сэр, – отозвался корабль. – Хочу лишь обратить ваше внимание на тот факт, что силам, обороняющим космопорт, не продержаться больше часа.
– Принял к сведению, – сердито ответил Консул. – Теперь – взлет.
– Сначала я должен ознакомить вас с мультиграммой. Сообщение получено сегодня днем в 1622:38:14 по стандартному времени Сети.
– Стоп! – крикнул Консул, замораживая голограмму в процессе возникновения, и половина лица Мейны Гладстон повисла в воздухе. – Тебе приказали показать это перед взлетом? Чьи команды ты исполняешь?
– Секретаря Сената, сэр. Госпожа Гладстон полностью приостановила функционирование моих систем пять суток тому назад. Просмотр этой мультиграммы – последнее условие…
– Так вот почему ты не подчинился моим приказам из Долины, – догадался Консул.
– Да, – спокойно ответил корабль. – Я собирался сказать, что после показа мультиграммы управление мною перейдет к вам.
– И тогда ты будешь выполнять все мои приказы?
– Да.
– Доставишь нас, куда я прикажу?
– Да.
– Никаких скрытых запретов?
– Никаких, насколько мне известно.
– Ставь свое послание, – приказал Консул.
Линкольновское лицо Мейны Гладстон закачалось посреди проекционной ниши в облаке пятен и искр, непременно сопровождающих мультипередачи.
– Рада узнать, что вы вернулись живым и невредимым из путешествия к Гробницам Времени, – сказала она Консулу. – Теперь прошу вас вступить в переговоры с Бродягами и только после этого вернуться в Долину.
Скрестив руки на фуди, Консул уставился на Гладстон. Солнце садилось. Считанные минуты отделяли Рахиль Вайнтрауб от небытия. Еще немного, и младенец, издав свой первый и последний крик, исчезнет.
– Понимаю, как важно для вас немедленно вернуться к друзьям, – продолжала Гладстон, – но ребенку вы ничем не поможете… Эксперты Сети заверили нас, что ни криогенный сон, ни фуга не смогут остановить развитие болезни Мерлина. Солу это известно.
Сидевший напротив Арундес тихо заметил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});