— Скажу, — пообещал отец. — Но как, во имя Господа, мы расскажем обо всем Адаму, я ума не приложу.
Когда Адам вошел в номер мотеля, он радостно улыбнулся Саре и Уильяму.
— Так мы идем ужинать?
Ему не терпелось рассказать им о домах, которые он видел.
— Адам, нам нужно поговорить.
Сара, сидевшая на краешке кровати, подняла на Адама глаза. Внезапно он осознал, что на ее лице застыла грусть. Адам взглянул на Уильяма, который стоял рядом с дочерью.
— Что случилось?
— Я разыскал твою мать. — Уильям сделал шаг вперед. — И я начну с самого начала, потому что не знаю, как еще поступить.
Адам рухнул на стул, стоявший возле письменного стола. В этот миг он осознал: Синтия Янгвулф отказалась встретиться с ним…
— Ты родился не в больнице, — не теряя времени, начал Уильям. — Роды принимала акушерка. Ее зону Маргарет, и именно она рассказала мне о твоей матери. Маргарет уже очень пожилая женщина, но она не забыла Синди Янгвулф.
— Синди? Моя мама использует это имя?
Уильям кивнул.
— И в чьем же доме я родился?
— В доме твоей матери. Видишь ли, Синди не из Талеквах. В то время она жила в Оклахоме, но здесь у нее была тетушка. Так что, когда ее семья обнаружила, что Синди беременна, они отослали ее к родственникам.
— И сколько лет было Синди? — Адам постарался мысленно представить облик своей матери.
— Восемнадцать. Она была тихой девочкой, которая все держала при себе, но она рассказала Маргарет о том, что с ней произошло.
Адам подался вперед на своем стуле, отчаянно скрипевшем.
— Что вы имеете в виду?
— Мне не хотелось бы говорить тебе об этом.
Сара отвела взгляд в сторону, и сердце Адама упало. Почему она не смотрит на него? И почему ее отец мнется и рассказывает обо всем так неохотно? Что, черт побери, здесь происходит?
— И все же скажите.
Уильям закусил нижнюю губу.
— Синди заявила, что ее изнасиловали. Там был белый парень, который вынудил ее… — Он посмотрел в потолок. — Но в те времена, если девушка заигрывала с юношей, ответственность возлагали и на нее. Полиция отговорила ее от заполнения бумаг К тому же он был из зажиточной семьи. Так тогда обстояли дела.
— Нет, — яростно затряс головой Адам. — Акушерка перепутала мою мать с кем‑то другим. — Эта отвратительная, тошнотворная история не имела с ним ничего общего. — Моя мать и отец были… — «Влюблены», хотел сказать он. Глаза Адама горели, но он поборол желание зарыдать. — Они… — Когда его голос сорвался, Адам взглянул на Сару и увидел, что руки дрожат. — О боже. Кто они, Уильям? Кто, черт возьми, мои родители?
— Синди Янгвулф — твоя мать. А твой отец был двадцатилетним учащимся колледжа.
— Я не хочу иметь с ним ничего общего. Я не хочу..
— Мне очень жаль.
Адам боролся с приступом тошноты. Его мать, его восемнадцатилетняя мать, подверглась сексуальному нападению. К его зачатию привело гнусное действие, самое отвратительное из человеческих преступлений. Как он мог так поступить с ней? Как он…
Тошнота усилилась, так что Адам встал и направился к раковине. Когда Сара подбежала к нему, он отшатнулся.
— Не прикасайся ко мне. — Он поднял руку, чтобы предупредить ее движение. Она была слишком чиста, чтобы дотронуться до него, слишком нежна и красива. А его кровь была запятнана. Адам физически ощущал, как она струится по венам, словно жидкий смрад в канализационных трубах. — Как ты думаешь, моя мать пыталась отмыть свою кожу? — Спросил Адам, в мозгу которого уже теснились и сменяли друг друга душераздирающие картины. — Как ты думаешь, она терла себя, пока не потекла кровь? — И поскольку никто не ответил, продолжал. — Я слышал, что именно так поступают женщины после изнасилования. Они пытаются снова стать чистыми.
— Ты должен прекратить об этом думать, — жестко сказал Уильям. — Твоя мать продолжала жить дальше. Она вышла замуж и родила других детей. Теперь она вдова, но ее дочери всего двенадцать. И сыновья почти такого же возраста.
В горле Адама стоял комок. Синди дала жизнь другим детям — детям, которых она хотела иметь. Адам старался порадоваться за нее, но чувствовал только боль. Она отдала его, ребенка, который вырос у нее в животе подобно раковой опухоли. Он был плодом изнасилования.
— Я хочу, чтобы ты поехал домой и взял Сару с собой, — сказал он Уильяму.
— Нет. — Она все еще плакала, ее руки все еще дрожали. — Я люблю тебя, Адам. Позволь мне остаться с тобой.
Он закрыл глаза. Ему было необходимо отослать Сару как можно дальше. Сейчас она жалела его, но вскоре у нее по коже тоже побегут мурашки. Она будет смотреть на него и видеть только раковую опухоль. Он больше не тот мужчина, которого она любила. Он не мог дать ей чистых, милых малышей. Его кровь была запятнана. И как она может выносить его вид? Даже думать о том, чтобы прикоснуться к нему?
— Пожалуйста, — широко раскрыв глаза, умолял Адам ее отца. — Мне нужно побыть одному.
Уильям внял его просьбе и настоял, чтобы Сара собрала в сумку все необходимое. Она взяла туалетные принадлежности и прошептала неверное, фальшивое «до свидания». Адам отвернулся и ждал, когда они уйдут, а потом увидел в зеркале свое отражение. Недолго думая, он поднял кулак и разбил стекло. По запястью заструилась кровь, но Адаму было на это наплевать. Он только что уничтожил лицо своего отца и больше никогда не хотел увидеть его снова.
На рассвете Сара бездумно смотрела на мерцающее изображение на экране телевизора. Она накрылась одеялом, но оно ее не грело. Сара могла думать только об Адаме.
Какая‑то тень пересекла комнату, и Сара, повернувшись, увидела своего отца. Его волосы были влажными после недавнего душа, черные и седые пряди зачесаны назад.
— Ты так и не спала, да?
Сара покачала головой.
— Почему ты так рано встал?
— Собираюсь на работу. — Уильям сел рядом с ней и подал ей чашку. — Чая у меня нет, но я подумал, что это тебе может понадобиться.
— Спасибо. — Взяв чашку, Сара поднесла ее к губам. Это был кофе с сахаром и сливками. Вкусная горячая жидкость, казалось, пропитала Сару до костей, прогоняя озноб.
— Сейчас утро, — заметил Уильям. — Наверно, уже можно поехать и повидать его.
— Я об этом и думаю. — Сара повернулась и выглянула в окно. Солнце проглядывало через жалюзи, бросая полосы света на деревянный пол. — С ним все будет в порядке?
— Конечно. У него же есть ты, ведь так? Ты поможешь ему справиться со всем этим.
— Так же, как и ты — мне. — Сара улыбнулась отцу, вспомнив, как она рыдала у него на руках этой ночью. — У меня глаза все еще опухшие?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});