к карте, сообщал не только суммы, но и фамилии отправителей. Они не перестали поздравлять ее и тогда, когда оба женились. Карина пробовала поговорить с ними, но разговор результата не дал. «Не считай это спонсорской помощью или благотворительностью за твое хорошее отношение, пусть это будет подарок от старых друзей. Мы же друзья? Или ты сама так не думаешь?», – спросил старший из братьев. Митя Фомин поздравлял ее лично, принося подарок для Максима. Одним словом, деньги на поездку и первое время у нее были. А еще она была уверена в том, что Симоновы ей смогут помочь первое время. Квартиру она выставила на продажу, и теперь ждала, как та будет пользоваться спросом.
Утром двенадцатого августа две тысячи шестнадцатого года, в день, когда ей исполнилось тридцать лет, ее смартфон молчал. Ей не хотелось слышать поздравлений и принимать соболезнования. «Приду с работы, позвоню ребятам, извинюсь и приглашу их на обед в воскресенье, – думала она, собираясь на работу. – Какой праздник, если завтра девять дней, как умер папа». Через день после того, как отец попал в больницу, Карина не водила Максима в сад, а договорилась с няней, присматривающей за ним до сада. Так ей было спокойнее и удобнее. Она знала, при необходимости Зоя Федоровна может задержаться у них. Работа, болезнь, а потом и смерть отца выбивали ее из колеи, и няня была для нее подмогой. Она приходила утром и возвращалась в свою квартиру с приходом Карины. Оставив сына на няню, Карина вышла из подъезда, не замечая, что машина, стоявшая у дома, поехала следом.
– Карина Анатольевна, садитесь нам по дороге, – сказал пассажир с заднего сидения автомобиля, опустив стекло.
– Мы знакомы, – спросила она, открыв дверь и присаживаясь рядом без всякого опасения.
– И да, и нет, – ответил мужчина, которому на вид было лет сорок – сорок пять, и улыбнулся.
– Вы сбежавший больной, больной, «унесенный ветром», – глядя на попутчика, сказала Карина. – Почему Вы «испарились»? Это так безответственно.
– Узнали? – вновь улыбнулся мужчина.
– Нет! На Вас была кислородная маска, потом экран, я не видела Вашего лица, поэтому и никогда не узнала бы, а вот голос запомнила. Вы спросили меня: «Выкарабкаюсь я на этот раз или нет?». Я Вам что ответила?
– Вы сказали, что Вам рано открывать свое кладбище и что, если я только попробую не выкарабкаться, вы выкачаете назад из меня свою кровь. Это вообще возможно? – вновь улыбнулся он.
– Нет, но все так и было. Как Вы себя чувствуете? За раной кто-то наблюдал? Что вообще произошло, что меня не пытали, но все к этому шло? Устроили целый маскарад, а я купилась на него. У нас были всякие случаи, но всегда день-два в отделении находился конвой. А в нашем с Вами случае, лишь раненый был натуральным, а все остальное – сплошной обман.
– Все в порядке. Мой доктор говорит, что Вы отлично со всем справились. Он отказался оперировать меня под дулом пистолета, дело оказалось слишком рискованным. Вы рискнули и получилось. С огнестрелом в больницу нельзя. Сразу бы сообщили и приехали настоящие. Вот и пришлось изображать преступника и полицию. Простите за устроенный маскарад, иначе не получалось. Вам сильно досталось?
– Случай был экстренный. Я делала свою работу и не должна была выяснять ни Вашу личность, ни сопровождающих. Мне не объявили даже выговора. Вы вне закона? Можете не отвечать.
– Я законопослушный гражданин, но в жизни бывает всякое. Расценивайте это как несчастный случай. У Вас что-то случилось? – спросил мужчина, заметив на голове Карины черную повязку и темную одежду, явно ни по летнему сезону.
– Завтра будет девять дней, как умер мой отец, – грустно сказала она. – Папа был мне не только отцом, но и другом. Это он научил меня профессии. До того, как привезли Вас, мы два часа оперировали больного, которого просмотрел наш коллега. Папе стало плохо в конце операции, я заканчивала ее сама. Потом Вас с пулей в животе доставили. Все произошло в один день. Вас спасли, а его не смогли. Папа пролежал в реанимации четыре дня, но чуда не случилось. Ему было всего пятьдесят четыре года.
– Примите мои соболезнования. Мне очень жаль. Вас есть, кому поддержать, помочь? – спросил ее попутчик, как-то сразу изменившись в лице.
– У меня отличный помощник, которому четвертый год, – грустно улыбнулась Карина. – Это он не дает мне раскиснуть и держит все время меня в тонусе. С ним хлопотно, но именно он дает мне силы.
– Отец Вашего помощника доктор, который работал с Вами?
– Нет. Он доктор, но сейчас где-то в Германии. Он, о том, что он отец, и не знает, а Митя Фомин мой друг. Мы с ним дружим с первого курса.
– А взрослые члены семьи у Вас есть?
– Приезжали папины друзья из Москвы, Питера, Казани. Они дружили еще со студенческих времен. С мамой и сестрой у нас как-то отношения не складываются. Так было всегда. Простите, что-то я разговорилась.
– Говорите. Я умею слушать, а Вам станет легче. Значит, Вы остались с сыном вдвоем. Чем займетесь? – участливо спросил «попутчик».
– Думаю, поехать в Москву. Папины друзья советуют. Продам квартир здесь, сниму там. С работой и детским садом обещали помочь. Здесь мне будет тяжело не столько физически, сколько морально. Новый зав. отделением не даст мне работать. Я человек не конфликтный, но его методы работы мне не нравятся, мягко говоря. Можно уйти в другую больницу, но будет ли там проще. Я не боюсь работы, у меня есть небольшой опыт, но мне, как у Грибоедова – «прислуживаться тошно». Я приспосабливаться не умею. Это большой минус для меня, я это осознаю, но не могу себя заставить.
– Сестра старше Вас? – вновь прозвучал вопрос.
– Мы с Мариной двойняшки, но не похожи не только внешне, мы вообще разные и отцы у нас разные. Мама всегда считала ее плодом любви, а меня – большой ошибкой молодости. Выяснилось, что все как раз наоборот. Простите, Вы ведь не случайно приехали к моему дому? У Вас ко мне дело? Я могу чем-то помочь?
– Вы мне очень помогли в свое время. Я приехал выразить Вам слова благодарности и выбрал для этого удачный день – день Вашего рождения. Я не знал о трагедии в Вашей семье. Видите, как бывает: плохое и хорошее ходят рядом. Цветы возьмете? – спросил попутчик.
– Возьму. Мне сегодня исполнилось ровно тридцать лет, – принимая букет, сказала Карина. – Спасибо за цветы и за то, что вспомнили. Извините, если слишком была резка и